Библиотека. Повести

Базилио, ничуть не обидевшись, засмеялся и перешёл на обычную речь.

– Мариночка! Не нужно напрягаться. Меня всегда при виде хорошеньких женщин тянет на высокопарный стиль. А теперь бросьте скромничать и ответьте, куда вам, в принципе, надо. Мы ведь не тащим вас на своей спине. Машина везёт.

Та какое-то время колебалась, но всё-таки ответила:

– Вообще-то я живу в Свиблово.

Базилио изобразил восторг.

– Так это же нам по пути. Серёга живёт в Останкино.

И он обратился ко мне.

– Слушай, братан, ты как насчёт небольшой экскурсии в Свиблово? Давно там не был. Пора проверить, как там они без нас справляются.

Я пожал плечами.

– Да ради бога.

Разговор потихоньку увял. Мы довезли Марину до дома. Я вытащил из багажника её чемодан. Она, сказав «большое спасибо» Ваське, вышла из машины и обратилась ко мне:

– Я действительно не знаю, как мне вас благодарить.

Я отмахнулся, но неожиданно из машины вякнул Базилио.

– А вы ему, Марина, телефон оставьте. Он сам-то не решится попросить, а наверняка захочет позвонить, чтобы узнать, как у вас дела.

Я было шикнул на него, но она вытащила из сумочки ручку и на какой-то бумажке написала номер.

Я достал из бумажника визитную карточку.

– Мы с этим шутом гороховым, – сказал я и показал на Базилио, – работаем в гостиничном бизнесе. Если что понадобится, звоните, не стесняясь.

Васька, не будь дурак, тоже протянул свою.

– Мариночка, ему не звоните, мне звоните. С ним неинтересно.

Марина на прощание улыбнулась, и мы расстались.

По дороге домой я сказал Базилио всё, что я о нём думаю. А он только ржал. Он, пацан, учил меня, как обращаться с…«бабами» (вряд ли бы этот оборот понравился моей попутчице). И, гад паршивый, изобразил меня эдакой скромняшкой-недотыкомкой.

А тот продолжал ржать.

– Серёга! Но ты же дурак. Забудь про гостиницы. Такая женщина… За километр порода чувствуется. А ты, лох, просто хотел сказать ей «до свидания».

Но звонить Марине я не стал, как-то было не до того. Где-то через неделю она позвонила сама и спросила деловым тоном, есть ли у нас контакты в Прибалтике. Я ответил, что есть, и тогда она попросила порекомендовать гостиницу в Юрмале для её близкой подруги. Я ответил, что нет проблем, и даже могу договориться о скидке. Та сделала вид или на самом деле пришла в восторг, а потом мы просто чуть потрепались. Но в итоге я пригласил её в кафе.

Естественно, я не мог ударить в грязь лицом, благо ресурсы позволяли, и пригласил в самое прибамбасное. Но нужно было видеть лица мужчин, когда она вошла. Как в диснеевских мультфильмах у волка, у них по самое «не хочу» отвисли челюсти и потекла обильная слюна. Это была уже не встревоженная, напуганная, рассерженная женщина.

Это была женщина.

Наверное, это покажется глупым, но свидание прошло по аналогии с терминологией политических новостей как официальная встреча на высшем уровне.

– Как у вас, господин президент?

– Хорошо, господин президент?

– А как с погодой, господин президент?

– Хорошо, господин президент.

– А я не перепутал, господин президент, сегодня понедельник?

– Нет, не перепутали, господин президент, сегодня действительно понедельник.

Мы что-то съели, выпили по бокалу вина, поговорили на нейтральные темы, и я отвёз её домой. А вернувшись к себе, решил, что это в первый и последний раз.

Прошёл где-то месяц. Ни я не звонил Марине, ни она мне, исключая один минутный звонок, в котором она просто поблагодарила меня за услугу. Я действительно позвонил в Юрмалу и устроил её подругу в уютную и дорогую гостиницу, где с моей подачи ей сделали большую скидку. Но сказать, что эта женщина вылетела у меня из головы, было бы неправдой.

Однажды моих боссов и меня пригласили на приём в немецкое посольство. У нас с Германией раскручивался дорогой совместный проект. В приглашении было указано: «такой-то с супругой». Понятно, что на участии супруг никто не настаивал, но я вспомнил про Марину. Где-то в глубине души я по ней скучал.

Я позвонил и при всей своей самоуверенности и убеждении, что разбираюсь в психологии, не понял по её голосу, рада она звонку или нет. Но, тем не менее, она согласилась на встречу.

И когда на приёме её увидели, снова был эффект, будто я принёс с собой атомную бомбу. Но обратный. От бомбы разбежались бы, а тут чопорные немцы (и не немцы) «сбежались». Я, отойдя за коктейлем, с трудом смог обратно к ней подойти. Наконец, мероприятие, на котором мы с Мариной практически не разговаривали, а вели с остальными дурацкие светские беседы, закончилось. Я повёз её домой.

– Ты пригласил меня, чтобы похвастаться, как медалькой? – вдруг спросила она, перейдя на «ты».

Я чуть не выехал на встречную полосу. А потом буркнул:

– Погоди, я остановлюсь и отвечу. Не хочу рисковать своей и твоей жизнью, ведя диалог за рулём.

Я с трудом нашёл место, где можно было бы припарковаться.

– Дура, – не очень вежливо сказал я. – Я соскучился и хотел тебя видеть.

А потом поцеловал её в губы.

И что вы думаете? Жаркие губы встретились в поцелуе, она застонала и невольно обняла меня за шею? Чёрта с два. С закрытыми глазами, с такими же ощущениями я мог бы поцеловать сделанную под кожу автомобильную обивку сидения.

– И что теперь? – холодно спросила она. – Это не ответ на мой вопрос. Отвези-ка меня лучше домой.

Сказать, что я разозлился, было бы не тем словом. Я кипел.

Я отвёз её домой и, сдерживая злость, вежливо попрощался.

Я зарёкся ещё когда-нибудь ей звонить. Но Марина не шла у меня из головы. Я сумел продержаться достаточно долгое время, но потом всё-таки набрал её номер.

– Марина! Привет, – сказал я бодро будничным голосом. – У меня на двенадцатое число есть два билета на какой-то гастрольный суперизвестный танцевальный театр. Хочешь пойти?