Волчара

– А вы поздненько приходите домой, Родион Николаевич, – неожиданно заявил капитан.

Я выжидательно взглянул на него. Говори, раз уж начал.

– Где ж это вы вчера так подзадержались? – с легкой иронией спросил Скворцов.

– А какое это имеет значение? – удивился я.

– Может, и никакого, – ответил капитан. – Но если вам нечего скрывать, не сочтите за труд, ответьте.

– Был в кино с Ниной Кагановской, – спокойно ответил я. – Я и раньше это с ней делал. Это криминал?

– Конечно же, нет, Родион Николаевич, – с прохладцей в голосе сказал Скворцов. – Только это немного странно, что через несколько дней после похорон беременной гражданской супруги вы идете с другой, красивой и молодой женщиной в кино.

– Нина хотела, чтобы я развеялся. Мне действительно очень тоскливо дома, – не скрывая нарастающего раздражения, проговорил я. Какое этому «мусору» дело, с кем и как я провожу время? Кто он мне, нянька?

Капитан продолжал меня разглядывать, как бы догадываясь, о чем я подумал.

– И чтобы помочь вам развеяться, Нина пригласила вас домой?

– Она пригласила меня поужинать. У меня сейчас дома хоть шаром покати, – с обидой и злостью сказал я. – А еще я посмотрел футбол, если вас это интересует. Да и вообще, что, вы установили за мной слежку? Вы меня в чем-то подозреваете? Уж не в убийстве ли Маши?

Скворцов успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Ну-ну, не лезьте в бутылку. – Но в его тоне снова неожиданно появился холодок. – А что касается моих вопросов и слежки, то скажу вам следующее. Если ваша совесть чиста, то и опасаться вам нечего, а если что-то пытаетесь скрыть, то каким бы приятелем Кагановских вы ни были, а задницу я вам надеру. Не обессудьте. А слежку за вами я установил сразу после гибели Марии Витальевны. Для вашего же блага. А вдруг у нашего друга Хлопотуна появилась идея, пока не кончатся патроны, отстреливать всех акул капитализма?

Я через силу засмеялся. На лице Скворцова тоже появилась ироническая улыбка, но по другому поводу.

– Значит, говорите, футбол смотрели. Ну-ну.

Я буркнул в ответ что-то невразумительное, и мы расстались.

Ирония капитана по поводу поверхностности моих взаимоотношений с Ниной оказалась, если можно так сказать, пророческой. Она взяла надо мной шефство, прилагая максимум усилий, чтобы отвлечь от грустных мыслей и вернуть к нормальной жизни. И довольно быстро преуспела. Через некоторое время я не мог и дня провести, чтобы не поговорить или не повидаться с ней. Но близости с собой она больше не допускала. И вообще, с женским хитроумием доказывала мне, что я неправильно все понял, что мы совершили ошибку, и что она всего лишь хотела меня по-бабски утешить. По мне, так продолжала бы утешать таким образом и дальше, но мои намеки остались непонятыми. В итоге дело закончилось тем, что довольно неожиданно для самого себя и ужасно смущаясь, я сделал Нине предложение руки и сердца. И она его не отвергла. А через два месяца мы поженились.

Олигарх не поскупился на свадьбу любимой дочери. Пригласил весь высокопоставленный зверинец. Мне было на него наплевать. Главное, Нинка была совершенно счастлива, хотя мы, честно говоря, ужасно устали от этого мероприятия. Я не знаю, что бы делал, если б тайком от новобрачной не заливал в себя водку. И что обидно-то – компании у меня не было. Приглашенные с моей стороны мама и Гришка вначале растерялись, а потом затерялись среди этого «бомонда», еще даже не успевшего закопать в огороде свои онучи. И быстро свалили. А мои мушкетеры, Дух и Ким, вообще меня подвели. Ким так сильно подвернул ногу, катаясь на горных лыжах, что его даже загипсовали. И он был беднягой вдвойне. Нелька наверняка проела ему плешь за то, что из-за его конечности она пропустила свадьбу дочери Олигарха. А Дух укатил за границу, и от него давно не было вестей.

Наконец, нам с Нинкой удалось смыться. Мы, как и предполагалось, сели в лимузин и покатили в заказанные по этому случаю апартаменты, где мы должны были провести первую брачную ночь. Нинка, выпившая приличную порцию шампанского, всю дорогу хохотала, а я, чтобы ее веселье не угасало, дурачась, изображал из себя неопытного молодожена и требовал клятвы, что она девственница. И с умным видом объяснял ей, что в древности у многих народов существовал мудрый обычай: невесту перед свадьбой осматривали пожилые жен-щины, чтобы удостовериться, что никакой случайный прохожий не успел до жениха проникнуть в ее теснины. Нинка, смеясь, клялась, что «да», и предлагала убедиться самому. А потом вдруг притихла.

– Родька! – смущенно спросила она, обняв меня за шею. – А девственницы могут забеременеть?

Тут уж настала очередь смеяться мне.

– Ну, вообще-то истории известен нашумевший случай с девой Марией… – начал было я и осекся. – А что ты, собственно говоря, имеешь в виду?

– Я беременна, Родик, – прошептала Нина. – Это, наверное, грех, но это произошло тогда, помнишь, когда ты первый раз был у меня после Машиных похорон.

Я удивленно уставился в абсолютно счастливые глаза Нинки.

– Дурочка ты моя! – воскликнул я. – Да не какой это не грех, а наоборот, это знак свыше, что жизнь продолжается.

Я ехал к Духу, задавая себе вопрос, какого черта ему надо. Мы давно не виделись и не перезванивались. Он уехал по своим делам в Штаты и пропал напрочь, а потом вдруг появился худой, задерганный и неразговорчивый. Мы с Кимом вначале еще как-то пытались вытащить его в сауну, но он нас избегал, а затем вообще ушел в подполье. Ким, которому он все-таки позванивал, говорил, что Дух и с Таськой тоже расстался. Непонятно, почему. Она вроде не хотела разрыва, а он ее прогнал, хотя потом ужасно переживал. А сегодня мне позвонил и мрачным тоном предложил приехать. Мне это было не с руки. Нинка просила прийти пораньше. Она плохо переносила беременность. Ее сильно тошнило по утрам. Врачи даже предложили ей лечь в больницу, однако она не захотела. Но стала настаивать, чтобы я не задерживался на работе.

Я был у Духа один раз и плохо помнил дорогу к нему. В итоге заблудился. Я какое-то время крутил по улицам, ругая себя, что теперь задержусь еще больше, а Нинка там будет одна переживать, и даже собрался звонить Духу, но, наконец, вырулил куда надо.

Дух молча открыл мне дверь. Безо всяких приветствий и рукопожатий, как какую-то диковинку, оглядел меня, повернулся спиной и пошел обратно в комнату. Не похоже было, что я для него желанный гость. Дух вынул здоровенную бутылку виски и два бокала. Чуть поколебавшись, притащил кусок какой-то непрезентабельного вида колбасы и далеко не свежий хлеб.

– Нам понадобится много виски, – наконец, сказал он. – На трезвую голову этот разговор не пойдет.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Что такое, Дух? Ты сам на себя не похож.

Он безрадостно засмеялся.

– Умирающие редко выглядят как свежие огурчики.

– Умирающие? – переспросил я.

– Да, Зверек. Умирающие, – он обреченно вздохнул. – Мне осталось несколько месяцев. Болезнь вернулась.

Я вскочил и заходил по комнате.

– Погоди, Дух. Ты меня совершенно выбил из колеи. Ты ведь сделал пересадку костного мозга. Зря, что ли, столько времени в Штатах ошивался и сумасшедшие бабки заплатил.

Дух усмехнулся.

– Заплатил-не заплатил, но, видимо, нельзя купить себе здоровье чужой кровью.

– Погоди, погоди, не торопись в могилу. Врачи-то что говорят?

– То и говорят, что, наверно, опять придется химию делать. А я-то уже грамотный, про свою болезнь все прочитал. И знаю, что при рецидиве после пересадки костного мозга шансы на ремиссию близки к нулю. Сейчас все происходит так, как в первый раз, когда болезнь только начиналась. Тогда у меня кровь носом пошла, и ее остановить никак не могли. Знаешь, как это у нас делается? Совали-совали мне в нос тампоны, пока, наконец, кто-то не догадался анализ крови взять. А там тромбоцитов с гулькин нос, удивительно, что еще до смерти не закровил. Тогда уж позвали гематологов… Гематологи оказались молодцы. Вроде выкарабкался. У тебя, сказали доктора, полная ремиссия. И я как будто заново родился. Но не тут-то было. Через пару-тройку лет лейкемия, как правило, возвращается. И снова надо делать химию… Мне сказали: надо тебе, Миша, при твоем варианте делать пересадку костного мозга. Это, мол, тоже не гарантия, но шансы намного выше. Если для тебя деньги не проблема, то лучше пересадку делать за рубежом. Я, понятное дело, полез в интернет выяснять, что да как. Оказалось, процедура в зависимости от страны и медицинского центра стоит, на минуточку, от 20 до 100 тысяч баксов. Таких денег у меня не было. Вот так-то я и попал к тебе, Зверек, в лапы. Ты же упырь, признайся. Вон, взгляни на эту бумажку.

Дух стал совать мне в лицо какой-то листок. Это был его анализ крови.

Я механически взял его в руки.

– Да на фига он мне? – удивленно спросил я. – Я же все равно ничего не понимаю.

– А что тут понимать? – издевательски спросил Дух. – Ты же упырь. Погляди. Видишь, тромбоцитов у меня 15 тысяч, а нижняя граница – норма где-то 150, но не штук, а тысяч. В любой момент могу начать кровить. Тебе тогда стаканчик отлить на халяву?

Я сел и налил себе и ему виски.

– На, Дух, пей. Это не кровь. Это просто алкоголь, – я протянул ему бокал и задумался. Я вспоминал, как все это началось.

То, что Дух болен, я узнал не сразу. Когда мы с легкой руки Кима начали вместе ходить в сауну, я обратил внимание, что Дух какой-то смурной. Поначалу вообще казался в нашей команде инородным телом. И париться не любил, говорил, что вредно для здоровья, и выпивал осторожно. Но потом потихоньку оттаял, вошел во вкус и как-то по пьянке мне проговорился про болезнь и необходимость пересадки. Я, естественно, посочувствовал, а что я мог сделать? Помочь ничем не мог до того момента, пока не случилась история с этими «Сибирскими дорогами». Надеюсь, вы не оказались наивными и не подумали, что я отказался от денег? Я, от греха подальше, отверг предложение Виктора Юрьевича в кафе. А он раскусил, что я работал «на публику», и потом мы встретились еще и мило поговорили тет-а-тет. Нужно быть дураком, чтобы отказаться от полумиллиона. И это при минимальном-то риске. Меня больше пугала не уголовная ответственность, а то, что я не сумею протолкнуть их проект. Не дай бог, если б лажанулся, тогда бы точно ответил по всей строгости, но не перед законом. По чистой случайности, из-за сентиментального отношения Олигарха к своему автодорожному образованию, моих усилий почти не понадобилось. Хуже было то, что история с «Сибирскими дорогами» испортила мои взаимоотношения с покойным Тимуром. Он, чего греха таить, давно надоел мне до оскомины во рту, мешая развернуться в полную силу, хотя по-человечески я совсем неплохо к нему относился. Но на пенсию он уходить не собирался, что, в общем, и решило его судьбу. Он стал еще более серьезной помехой, когда я узнал, что «Сибирские дороги» до встречи со мной приватно встречались и с ним. И, несомненно, тоже пытались его подкупить. Видимо поэтому он так негативно реагировал на принятие проекта Олигархом. Меня беспокоило то, что он заподозрит меня в получении взятки. Моя поддержка проекта это подозрение могла только усилить. Доказать он бы ничего не мог, но испортить мне жизнь запросто.

Тимур должен был уйти. У меня и раньше нет-нет, да и возникала шальная мысль, а не грохнуть ли начальничка. Знаете, начинаешь так проигрывать в голове шутку под названием «внезапная смерть начальника». То его машина вдруг сбивает, то он вдруг сибирской язвой заболевает. Но чем дальше шутишь, тем четче начинаешь осознавать, что на самом деле всерьез разрабатываешь план убийства. А у меня тогда, помимо повода (а повод убить начальника всегда есть), появились и деньги… Однако найти настоящего киллера легко только в кино. Конечно, есть опустившиеся и малоразборчивые люди, которые за бутылку готовы грохнуть и родную маму, но это, как говорится, не тот контингент. Это те, которые попадаются. А мне нужен был такой, который не попадется. И чтобы никому в голову не пришло, что я могу быть с этим делом как-то связан. Но и спутываться с профессиональными киллерами меня как-то не тянуло. Я бы только в одних поисках нужных людей не раз засветился у посредников. Более того, это муторно и небезопасно. Если у клиента-заказчика нет «крыши» или он сам не «серьезный человек», его запросто могут подставить, ограбить или убить. Или просто шантажировать… Меня поджимало время. Если Тимур, как я полагал, исходя их худшего, на самом деле собирался сказать Олигарху, что подозревает меня в получении взятки, то он мог сделать это в любой момент.

И тогда я подумал о Духе. Он как-то в сауне прилично перебрал и полунамеками стал рассказывать про свое боевое прошлое, когда он служил где-то в юго-восточной Азии в каком-то месте, где граждан России вообще быть не должно. И похвастался, что друзья ему на память сделали подарок, краденую американскую снайперскую винтовку WindrunnerM96. В тот вечер он был настолько пьян, что не мог сам уехать домой. Повез его я, а потом еще еле дотащил до квартиры. А там, почувствовав себя увереннее в родных стенах, он снова раздухарился и вместо того чтобы лечь спать, зачем-то полез на антресоли. Достал оттуда чемоданчик, с виду обыкновенный кейс, и с гордостью раскрыл его. Там действительно лежал разобранный карабин и оптический прицел к нему. Все чистенькое, аккуратненько упакованное, точь в точь, как в боевиках про киллеров.