Бродяга, Плутовка и Аристократ: Сумерки

– Догадываюсь, – ответил он серьезным голосом. – Значит, я родом не из Артеи…

– И не из какого-либо другого города. Ты пришёл к нам прямиком из Пустоши.

– Эта опухоль она, она прогрессирует, верно?

– Сейчас она стабильна и не даёт о себе знать. Но с возрастом если судить по моему опыту, то да… она будет прогрессировать.

– Ясно… Спасибо, что рассказали. Мне стало легче.

Фраза вызвала у Гильмеша недоумение.

– Почему же осмелюсь спросить?..

– Я всегда чувствовал, что не вписываюсь в общество. Теперь мне хотя бы понятно отчего. Всё встало на свои места. Если я из Пустоши, то это объясняет… ах, всё в общем объясняет.

«Этот ребенок. Он ни капли не переживает, – размышлял Гильмеш. – Удивительная нервная система. Результат того, что он дитя Пустоши? Все Числа отличаются хладнокровием, даже она… моя Марта была такой же. Как же я раньше не заметил их сходства. Его апатичные глаза точно такие же, как у неё, – вспоминая жену, на ученого накатила тоска. – Однако даже среди детей Пустоши Нейт уникален. Пробиться сквозь это холодное спокойствие будет проблематично. Теперь, когда я узнал, что мальчик долго не проживёт, мне нужно ускорить эксперимент. Иначе такого образца я больше никогда не заполучу».

Нейтан, и правда, был спокоен, новости не обрадовали его, но привнесли некой ясности. Он наполнился спокойствием, неровные линии прошлого наконец образовали единую картину. Хоть по нему и не скажешь, однако Нейт часто задумывался о смерти. И всякое размышление заканчивалось мыслью, что долго ему не прожить. Он не знал, как и почему, просто ощущал это. Ощущал, как тонкая холодная рука смерти обнимает его. И это не пугало, напротив, успокаивало.

«Если могу умереть, то я как минимум человек».

Через месяц Гильмеш начал его обучение. Оно началось с теста на уровень интеллекта. Стим-тек был не в состоянии проанализировать бродягу, даже если тот отвечал честно. Поэтому Гильмеш применил собственный тест. Результат его разочаровал, он были выше среднего: 145 баллов. Но он был далеко не близок к тем показателям, которые ожидал увидеть ученый. Сколько бы не перепроверял, итог был одним. Это не могло не удручать. Но Николай не сдавался и искал иные способы раскрытия потенциала мальчика.

Будни Нейта проходили уныло. Опекун проводил занудные лекции, пытаясь обучить парня тому, что только знал. Нейт быстро схватывал знания, но интереса они в нём не вызывали. Гильмешу приходилось буквально силком запихивать в него материал из области физики, химии, права, философии и анималогии – всем тем, что должен знать добродетельный гражданин.

– Нейт, ты слушаешь? – спросил Гильмеш, постукивая по столу.

– Неа… Нудно как-то рассказываешь.

Николай рассердился и возмущенно выдал:

– Мне перед тобой сплясать что ли надо?!

– Уверен, и это у тебя получится нудно, – продолжал твердить он.

– Может, ты проведешь мне лекцию, и я послушаю как надо? А? А-а?

– Отказываюсь. Мне лень…

– Та-ак, Нейтан Флок Гильмеш!

– Нейтан из Норта, – холодно оборвал он.

– Допустим… Нейтан из Норта, если ты сейчас же не повторишь мне лекцию, то на ужин получишь бобовую кашу. Сваренную лично мной, – добавил с легким ехидством.

Гильмеш готовил отвратительно, и Нейт это знал.

– Эх… Совет делится на две палаты: низшую и высшую, – монотонно заговорил он. – В других городах существует местный орган управления – мировая палата. Она подчинена напрямую совету. Это не считая районные палаты, которая есть в каждом Центральном и Рабочем районах. Помимо на каждые пять кварталов Рабочего района приходится одна квартальная палата, в которую входят местные жители. Она подчиняется районной палате, а она в свою очередь либо мировой, либо в случае с Артеей совету. Один голос члена высшей палаты равен трём голосам члена низшей. Мировая или иная палата не могут вмешиваться в дела совета, связанные с его членством, общегосударственной деятельностью, а также с решением дел по поводу исключительно Артеи. Для обеспечения сохранности системы в совете может избираться лидер, имеющий право вето. Также его голос равен 10-ю голосам высшей палаты. Лидер выбирается всеобщим голосованием палат на всех уровнях. Помимо есть неофициальный орган власти – Церковь Единства. Епископы четырех Церквей и Архиепископ могут входить в состав мировой палаты, но их голос равен одному. Так как согласно классовой системе они принадлежат к жителям Центрального или Рабочего районов. Если же аристократ вступит в клир и достигнет сана епископа, его голос будет приравнен к голосу члена низшей палаты. Иные конфессии могут войти в отдельную мировую палаты при условии достаточного количества последователей. На практики таковых нет. В государстве может быть проведено всеобщее голосование и по другим вопросам, если так рассудит совет. Всё? Или мне по законом пробежаться? – задиристо спросил он.

– Всё верно. Уж что, а память у тебя отменная.

«Тогда почему тесты показывают скромные результаты?», – раздумывал Гильмеш.

– И как тебе система?

– Никак, – равнодушно ответил Нейт. – Человек коль захочет найдёт лазейку, если голова варит. Насколько бы государство не было совершенным, пока есть человек можно предполагать любой исход.

– Как всегда, нейтральная позиция, – произнёс он. – А классовая система? Что думаешь о ней?

– Она логична при условии своей иллюзорности и реальности одновременно.

– Это как?..

– Она должна быть иллюзорна в том смысле, что никакого действительного статусного различия в людях нет. Оно лишь фикция, обман, чтобы держать людей в узде… чтобы они имели цель обрести статус, которого в реальном мире нет. Статус лишь абстрактное понятие, созданное для контроля обычных и вычленения особенных. Здесь уже в силу вступает реальность системы. То есть то, что люди не равны от рождения, но не по статусу, а по способностям и желаниям эти способности приобрести. Классовая система создаёт условия, в которых человеку есть куда стремиться, а не тратить талант и труд в пустую, и в которой ничего не делающие будут искусственно ограждены. Если система соблюдает эти два факта, тогда она верна. Но без учёта добродетели она станет холодной селекцией. Поэтому и моральный вопрос тоже нужно учитывать.

Гильмеш удивился подобным рассуждениям. Рассуждениями, которые отчасти перекликаются с его собственными.

– Ты любитель сочинений пророка Григория? – полюбопытствовал Гильмеш. – Ход мыслей схож.

– Я даже религиозные тексты у него не читал, не то что философские… Почему все об этом спрашивают? – озадаченно спросил. – АААЙЙ! ААА!! – завопил.

Внезапно Нейт схватился за голову. Словно гром среди ясного неба, на него напала жуткая головная боль. Он упал на постель, ворочаясь в конвульсиях. Было чувство, что его голова разрывалась на части, как нечто растерзывает его мозг, режет на кусочки тупым лезвием. Нейт кричал, ухватившись за волосы. Гильмеш запаниковал и вколол ему обезболивающие. Но оно не помогало. Исказившееся от страданий лицо Нейта, вгоняло его в ступор. Николаю приходилось видеть многих пациентов, которые точно так же бились в агонии на операционном столе. И к таким вещам он относился с нечеловеческим спокойствием, но это… отчего-то закатанные зрачки Нейта пробудили в нём необузданный страх. Они пробудили воспоминания, которые ученый спрятал глубоко внутри себя. Вскоре прибежал Гамлет. Он растормошил его, и они вместе унесли мальчика в комнату с МРТ. Нейтан продолжал кричать и брыкаться, даже фиксаторы не выдержали порыва бешенной силы и сломались.

– Что с ним?! – вопил Гамлет, уставившись в монитор.

– Это опухоль, – обеспокоенно проговорил Гильмеш. – Вколи препарат D-13! Он должен помочь. Опухоль вдруг начала разрастаться! Если не остановить, Нейт умрёт.

Гамлет принялся рыскать по шкафчикам в поисках ампулы. Когда нашёл, то всадил её в шприц, словно пулю в магазин. И после одним ловким движением вколол Нейту.

– ТЫ ВКОЛОЛ ДУША ТЕБЯ ДЕРИ?!

– ДА! – криком ответил секретарь.

Тело Нейта перестало брыкаться с прежней силой. Да и лицо разгладилось, приняв обычный спокойный вид.

– Сердцебиение и мозговая активность приходят в норму, – сказал Гамлет, следя за показателями приборов.

Бродяга вскоре утихомирился полностью. Боль постепенно отступала, и он уснул. Взрослые аж выдохнули, когда его истошный крик затих.

– Николай, – обратился Гамлет трепещущим голосом. – Взгляните-ка. Как это возможно?

Он указал ему на экран, который фиксировал изменения мозговых волн Нейта во время припадка.

– Они поменялись, – в непонимании выдал Гильмеш. – Стали совершенно другими. Мозг работает совсем в ином темпе, быстрее… мощнее.

– Словно компьютер, – подумал Гамлет, – когда производительность выкрутили на максимум. Но как это возможно?

– Не знаю, – ответил ученый, смотря на безмятежного бродягу. – Что ты такое, Нейтан?