Разведка и волчье золото

– Мне нужно согласовать с вами свои действия – уточнить срок отбытия войск из Омска?

– К обеду следующего дня будет известна вся обстановка по фронтам и тогда приму решение, – ответил Верховный и взгляд перевел на карту. Я его понимаю, перед ним стоит непростая задача, от его решения зависит будущее армии.

– Александр Васильевич, в войсках много недовольных. Докладывают, Барабинском полку назревает бунт, с отправкой поезда с золотым запасом нужно не медлить. Мы – разведка обеспечим штаб в получении оперативной информацией. В городе остаются наши люди на нелегальном положении. Легенды прикрытия у них надежные всегда есть возможность воспользоваться их помощью, надеюсь, сюда еще войска вернутся.

– Это хорошо, что вы думаете об этом. А вот лазутчики, успели сообщить о дисклокации наших войск?

– Не могу с уверенностью сказать, много с ними непонятного. Сейчас снова пойду на допрос. Александр Васильевич, к вам на аудиенцию просится Савва Никитич, хочет предложить план по сохранению золота, что ему сказать?

– Пусть приходит, сегодня же приму. Господин поручик, оставьте нас и пожалуйста, распорядись на счет обеда. Понадобитесь, я вас позову.

– Есть, – ответил адъютант, поднявшись со стула, вытянувшись по струнке смирно и вышел из вагона.

Я понял, Верховный затронет тему непосредственно моей персоны. Мне предстоит стать резидентом всей агентуры оставленной контрразведкой в городах по пути на Восток. Александр Васильевич отдавая приказ, уточнил, мое участие в качестве резидента продлится не долго, Англия и Америка обещает помочь в разгроме большевиков. Но с каждым днем убеждаюсь ситуация растянется не на один месяц. Солдаты с фронта дезертируют, и рассчитывать на Антанту не приходится. Считаю нужно полагаться на свои силы. Я это хорошо понимаю, понимает ли Верховный? Но я как офицер обязан исполнить приказ.

– Как у вас с документами – они готовы? – напомнил о документах прикрытия для сотрудников контрразведки, оставленных на нелегальном положении.

– Остаются внести некоторые изменения, а так полностью готовы.

– Все-таки Сергей Николаевич вам поручено заниматься этим хозяйством. У вас самого, как резидента, легенда прикрытия надежная?

– Их две. Уже как три недели числюсь в штате преподавателей Омского университета. Имеется диплом, подтверждающий квалификацию о знание предметов. Диплом заимствован у одного больного он умер от тифа у нас в лазарете. Врачебные записи заменены – якобы выздоровел. Проверить биографию трудно, прибыл в Омск из Киева. В Украине родных не осталось все умерли, по крайне мере так объяснил лечащему врачу, когда был еще живой. Родственников в Омске у него нет, ранее проживал родной дядя, но нами расстрелян за связь с большевиками. Дядя не местный житель, прибыл из Львова, жил один. Посещая университет, надеваю гражданскую одежду, стараюсь в последнее время военную форму не носить. Знакомых и родственников в этом городе у меня нет. Поменяю внешность, отращу бороду, манеру общения, по крайне мере на первое время такая предосторожность не помешает. Встречи с агентами планирую проводить в городской библиотеке, лучшего места не найти. Все люди на виду, безопасно получать сведения и давать задание агентам. Есть и запасной вариант, через специальные обусловленные места для закладки агентурных записок, но это на крайний случай.

– Если мне не изменяет память, вы окончили с отличием Императорскую Николаевскую Военную Академию Генерального штаба?

– Да я имел честь учиться в этом заведении.

– Скажите, а вот в университете, как вас приняли без волокиты?

– Встретили радушно, не хватает преподавателей. Часть сбежала на восток, другая на запад, остались те, кому выехать не куда, а сохранить статус уважаемого заведения стоит первоочередной задачей. Буду преподавать историю и иностранный язык. Немецкий я знаю лучше, чем французский, трудностей в знание предметов, надеюсь, не возникнет.

– А, что у вас за второй, запасной вариант?

– Тут все проще, есть некоторые нюансы, но они решаемы – устроен егерем в охотхозяйство. Якобы на время выехал к родственникам по семейным обстоятельствам. Дает возможность не появляться на работе, все-таки идет война, документы надежные. Охоту люблю с детства, она мне близка и знаю, как охотиться на зверя. До войны часто проводил отдых на природе. Встречаться с агентами под видом охотника или грибника, безопасно, никто не заподозрит, если случайно два человека встретятся в лесу. Этот вариант на крайний случай, возможно, им не воспользуюсь. Легенда прикрытия на данного гражданина безупречна, сам он из крестьян, семьи нет, прибыл в Омск из Поволжья.

– Первый вариант дает больше возможностей по работе с агентурой.

– Александр Васильевич, вы правы, но запасной вариант не помешает. В случае провала первое время придется скрываться, в ЧК не дураки сидят. Некоторые сотрудники набраны из нашего брата – профессиональные военные. Троцкому удалось их обмануть, заманив работать в ЧК, но думаю, продлится не долго, подучат нашему ремеслу большевиков, потом расстреляют. Предателей никто не любит. А если иметь легенду еще на одного человека проживающего в городе, как первый вариант вероятность разоблачения высока. Те же студенты новые знакомые, преподавательский состав, случайно встретят, этого делать не стоит. А егерь, проживающий за городом, хоть какой-то, но шанс на время затаиться. В охотхозяйстве устроен мой человек на первое время поможет.

– Хорошо, я подпишу ваши документы. Документы оставлю у себя.

– Надеюсь, они не попадут в чужие руки? – спросил адмирала, ведь от лица имеющего доступ к документам зависит моя жизнь.

– В случае опасности, я их уничтожу. Если ситуации затянется с установлением законной власти, связь поддерживайте через иностранные дипломатические консульства. Большевикам без них не обойтись. Но надеюсь, до этого дело не дойдет, голод сделает свое дело. Советам власть не удержать, механизмы государственного управления нарушены, страна огромная, нужны специалисты имеющие опыт для ее восстановления, поэтому скоро все разрешится, – сказал Верховный и поднялся со стула.

Я тоже встал. Время, выделенное для меня, закончилось. Адмирал подошел к карте, положа на нее руки. Разговаривая со мной, наверно думает еще о чем – то другом, возможно о сохранении золотого запаса страны и не быть отрезанными большевиками по пути на Восток. А линия, обозначенная на карте красным карандашом на которую я обратил внимание, скоро сойдется, кольцо вокруг наших войск сжимается. Происходит с такой быстротой, что в ближайшее время окажемся в окружении. И единственный путь на Иркутск, станет для нас закрыт.

– Сергей Николаевич, я вас попрошу, попросите адъютанта подняться в вагон. А от вас жду план по сохранению золота.

– Честь имею, – ответил ему, повернулся и пошел на выход. Чаю с адмиралом попить не удалось, он про него забыл…

Глава 2

Отдел контрразведки размещался в купеческом доме, недалеко от вокзала и всегда можно оперативно согласовать свои действия с Верховным Главнокомандующим. До переворота, главной задачей контрразведки являлось изобличение шпионов и работа с резидентами за границей. Сейчас служба заключается в поимке большевистских лазутчиков, применяя к ним физическую силу. Для такой «работы» набраны люди из сословия казаков. Мне, как дворянину приходится опускаться до низменного состояния, отдавая такой приказ, что неприемлемо для русского офицера. И всегда думаю о сыне, какой подаю пример? И на него нет ответа.

Как и волнует вопрос, почему правительством не был отдан приказ сотрудникам контрразведки о ликвидации большевиков еще до переворота? Видимо предательство далеко проникло в государственные структуры и даже в разведку, если некоторые мои коллеги перешли на службу в ЧК.

И у меня есть свое мнение – сотрудники контрразведки отнеслись попустительски к своим служебным обязанностям. От агентов на протяжении нескольких лет поступала информация – английская и немецкая разведка заинтересована в государственном перевороте в России. Ставку сделали на жидов, русские люди на такое не пошли, ни при каких обстоятельствах. У русских сильны православные ценности, да и царь помазанник Божий на земле. Россия крестьянская страна. На всей ее территории короткий летний период, за исключением южных рубежей. Крестьяне испокон веков занимаются сельским хозяйством и им не до переворота. Могут остаться, как говорится без «штанов». Имелись волнения среди рабочего класса, но это исключение. Жидам, такой вариант развития страны не устраивал, мечтая стать у руля государственного управления. Государь хорошо понимал – допускать к государственной казне таких людей нельзя, растащат все по кусочкам. Агенты, из числа евреев, положительного результата не давали, двурушничали, а иногда работали на третьих лиц. Осознали тогда, когда пошли первые волнения по стране, проглядев Троцкого и его банду. Государь с их арестом откладывал, надеясь на русское авось, что впоследствии и произошло. Большевики перехватили власть в свои руки, царь отрекся от престола. Началась гражданская война.

Войдя в здание разведки, проследовал в подвал к задержанному лазутчику. При первом допросе положительного результата не получил. Сейчас можно с уверенностью утверждать – выдает не за того, кто есть на самом деле. Савва Никитич опознал в нем бывшего студента. Не вижу необходимости в проведении очной ставки, подвергать подчиненного к унизительной процедуре. Савва Никитич человек сугубо гражданский, переживает за его судьбу. Пожалел бы его лазутчик, попадись к нему в руки? Берут сомнения, ставка высока – на кону сохранность золотого запаса страны.

– Хорунжий откройте дверь, – обратился я к подчиненному. – И пройдите со мной.

– Господин штабс-капитан, объясните, за что я задержан. Сутки держите в сыром подвале? Я что похож на грабителя? – высказал претензии задержанный, не дав мне присесть и задать первым вопрос.

Выслушав лазутчика, еще раз убедился – он явно не из рабочей среды. Держится достойно и уж больно у него правильная речь, сомнений нет, он из ЧК, и полагаю, из бывших офицеров. Не мог Савва Никитич обознаться? К лазутчику нужен иной подход, попытаться склонить на нашу сторону. В планах использовать его для дальнейшей работы в тылу врага.

– Постарайтесь говорить правду. Предупреждаю, ваши показания лягут в основу дальнейшего пребывания у нас. И тогда решу, как с вами поступить, будете настаивать на прежних показаниях, то ваша судьба в этом подвале и закончится. Вы понимаете, о чем говорю?

– Нет, не понимаю. Я вам несколько раз объяснял, мы с компаньоном ищем работу. Почему вы мне не верите?

– Хорошо, вы искали работу, но зачем так называемый ваш компаньон, пытался бежать, в чем возникла необходимость?

– Вы это у него и спросите. Познакомился с ним недавно, решили вместе подзаработать, вдвоем сподручнее.

– А как объясните – наш сотрудник вас опознал. Вы же бывший его студент?

– Видимо обознался, такое бывает, большего объяснения дать не могу.

– Значит, настаиваете на прежних показаниях? Тогда внимательно посмотрите на свои ухоженные руки. Они в последнее время не держали топор лет двадцать. Да и речь у вас не рабоче-крестьянская, так простолюдины не разговаривают.

– Вы правы, руки не держали топора, но только не двадцать лет, а всего лишь два месяца. Я недавно вышел из больницы, были проблемы со здоровьем, поэтому так и выглядят. А правильна речь, как вы говорите, с детства люблю читать и стараюсь подражать героям книг. По соседству жил учитель, увлек этим занятием. Можете проверить, я вам дам адрес проживания моих родителей.

Надо полагать, легенда прикрытия у лазутчика проработана до мелочей, если так спокойно и внятно дает ответы на все вопросы. Придется отойти от цивилизованных методов ведения допроса, что не хотелось бы. Но время поджимает, есть опасность захвата золотого запаса большевиками, да и свою безопасность нельзя исключать. Большевики сотрудников контрразведки поставят к стенке в первую очередь. Враг он и есть враг, и ждать от него пощады не приходится.

– Хорунжий, – обратился к подчиненному и перевел взгляд на лазутчика. Слово хорунжий, давал ему основание применять физическое насилие. Хорунжий подошел к лазутчику и, не говоря ни слова, ударил его кулаком по лицу. Не удержавшись на стуле, лазутчик упал на пол, закрыв лицо руками. Имея опыт допроса таких несговорчивых людей, стал ногами наносить удары по всему его телу. Процедура этого зрелища не для слабонервных людей – нужно иметь крепкие нервы. Привыкнуть не возможно, но человечество, пока не придумало ничего более «гуманного» при установлении истины, чем пытки, тем более идет война.

– Получай, большевицкая морда, убери руки, – говорил хорунжий, пытаясь ударить лазутчика по лицу. – Убери, говорю.

– Достаточно, – сказал ему, остепенив его пыл. Может избивать, пока не поступит приказ, это он усвоил, как «отче наше». Битье людей стало второй профессией, заменив ранее до службы иную – зажиточного казака с берегов Дона. Судьба распорядилась так, что с нами в обозе с отступления от Казани, и как говорит, будет до победного конца. Рвение по службе видно в его глазах. А недавно присвоенное офицерское звание, стало толчком в карьерном росте. И дает основание утверждать, добьется следующего, с помощью своих способностей – физической силы.

– Хорошо умеете бить, – прошептал сквозь зубы лазутчик, скорчившись на полу, вытирая с лица кровь рукавом пиджака.

– Это только начало пребывания у нас. Такая лечебная процедура будет каждодневно, как чашечка горячего кофе с утра, пока не придет просветление, – ответил ему на его высказывание.

– Я уже говорил, приехали на заработки, идет война, голод, хоть как-то прохарчиться, – прижав руки к животу.

Сапоги хорунжего сделали «свое» дело, лазутчик попытался приподняться, но не смог. Слово подхарчиться, сказал, по-видимому, специально, надеясь меня убедить, он из рабочей среды. Люди из высшего сословия словами простолюдин не выражаются. И я должен в это поверить!? Но наивным человеком его не назовешь.