Тихушник

– Как дела, Володя? На работу не устроился? А то, сам знаешь, нас за вас строго спрашивают, должны работать все. Кто не работает, тот не ест! – сразу с порога спросил наставник. (Я понял, что это и есть «смотрящий». )

– Нет, не устроился. Пока не могу найти работу по профессии.

– А что у тебя за профессия? Напомни мне, – что-то я запамятовал. Небось ищешь, где набирают на курсы по изъятию кошельков из кармана? Так я знаю, где это – ИТК—1, могу походатайствовать, – сказал Владимир Иванович и они оба засмеялись.

– Был я уже там – неважно учат. Скоро устроюсь. Друзья пообещали непыльную работу на спасательной станции, – уже серьёзно сказал Желтов.

– Вот и хорошо. Как устроишься, справку с отдела кадров принесёшь. Познакомься – это твой куратор, Семёнов Александр Фёдорович, прошу любить и жаловать, – сказал наставник.

– Любить – не в моём амплуа, а вот жаловать – точнее, жаловаться – наверно, на него придётся. Вижу по его глазам – не понравился я ему, даже мысли его прочёл – он хочет меня быстрей упрятать в тюрьму… Или я ошибаюсь? – сказал Желтов, состроив устрашающую гримасу.

Я заулыбался. Выдержал минутную паузу, как бы давая ему понять, что мне его угрозы безразличны – не подавая вида, как нас учили в школе милиции.

– Я буду действовать, как написано в уголовном кодексе: нарушил его – получай своё. Это будет справедливо и по совести. Главное, «воры в законе» тоже придерживаются этих правил. Судьба оперов – ловить жулика, а у жулика – убегать, но делать всё нужно по закону.

Желтов выслушал мои суждения и поднял вверх руки, показав тем самым, что он испугался – якобы сдаётся перед моими словами.

– Вот стою и думаю – то ли поменять место жительства? Если вот такой правильный опер меня будет опекать, я долго в этой квартире не проживу, ждут меня «края далёкие», – ответил Желтов.

– Все под Богом ходим, – ответил я.

– Владимир Иванович, я «всё осознал и хочу покаяться». Жил я раньше неправильно, хочу начать с этого момента новую жизнь. Есть у меня «мечта» – сотрудничать с вами. Не хочу больше на зону: если такие «крутые» опера пришли вам на смену – у порядочных воров жизни дальнейшей не будет. Хочу вам сразу одну преступную банду сдать. В этой банде все – головорезы, они вычисляют в городе молодых оперов и на них нападают. Бьют ножами, даже пистолеты отбирают, – продолжил Желтов своё устрашение в мой адрес, нарочно вынуждая меня сорваться и наговорить лишнее.

– А-а, знаю одного из этой банды. Паренёк из Свердловска, бывший опер, уволили его недавно. Правда, уволили ни за что – «смотрящему» по их городу голову молотком пробил. Конечно, заявление он не написал, сам знаешь – не по понятиям это в воровских кругах, а вот соседи оказались тому свидетелями и сообщили в милицию. Руководство подстраховалось – взяли и уволили его из органов, так он банду создал – «Белая стрела, железный молоток». Я с ним вместе в школе милиции учился. Так вот, он мне недавно звонил – говорит, если будут какие проблемы с жуликами, то мне поможет – одним «смотрящим» на свете больше, одним меньше, тем более если можно будет поживиться в его хате. Если повезёт и общак воровской найдёт – деньги лишними не бывают, хоть и криминальные. Вот он в этой банде главный, – ответил ему я, подражая манере общения Желтова, на его же блатном языке.

– Придётся мне, заходя в подъезд, на голову каску надевать? – продолжил разговор «смотрящий».

– Не поможет. Можешь моим словам не поверить, но участились случаи, когда сам Господь Бог вставал на сторону оперов. Ты же верующий? Вижу, у тебя и крестик на шее висит. Он, как и мой дружок, – бьёт молотком людей по голове – но тех, кто не хочет жить по людским законам. Бог – он справедлив! Главное, свидетелей не удастся найти – Бог же невидим.

Желтов смотрел на меня, и по его глазам было видно – я ему не понравился. Видимо, впредь мне нужно быть с ним осторожнее.

– Поживём – увидим, куда нас жизнь заведёт, но всё равно я «рад» познакомиться с вами. Мама, выйди, пожалуйста, к нам – «дорогие» гости к нам пожаловали.

Из комнаты вышла женщина и поздоровалась с нами.

– Володя у меня сейчас не хулиганит, это улица его в детстве испортила. Сейчас он изменился – с девушкой познакомился. У них серьёзные отношения, думаю, скоро поженятся. Вот устроится на работу и будет жить нормальной жизнью, как все люди… Он у меня хороший. Я вот всю жизнь проработала на заводе, скоро на пенсию, сын мне сказал, что он с прошлой жизнью покончил. Я ему верю, поверьте – мой сын не такой, каким вы его знаете по прошлой жизни. Он и в магазин сходит за хлебом, и по хозяйству поможет, – пояснила нам мать.

Я слушал женщину и практически поверил её словам. Но взглянув на лицо Желтова, понимал – в его глазах только ложь, у них с матерью тандем, и эта сцена – встреча с сотрудниками милиции – отрепетирована уже сто раз (тем более, что участковый инспектор у них частый гость). Всё же верить никому нельзя – особенно в оперской работе. Наверно, со временем даже в себе буду сомневаться. Да, в этой работе ухо точно нужно держать востро – расслабишься – согнут в бараний рог, как щенка, и «будь здоров, Иван Петров».

– Маргарита Ивановна, – сказал Владимир Иванович, – мы не сомневаемся, что Володя изменился. Но и вы нас поймите, работа у нас такая: мы обязаны проверять вашего сына до тех пор, пока с него не снимут надзор. Ему быть под надзором, по-моему, около года осталось? Потерпите уж наше присутствие.

Попрощавшись, мы вышли в подъезд, спускаясь с лестницы, наставник поднёс указательный палец ко рту и сделал им знак, что говорить пока нельзя. Вышли во двор, пересекли его, свернув на улицу, не проронив ни слова. Я не понимал, в чём суть молчания.

– Запомни и возьми за правило: прежде чем зайти в любой подъезд – будь осторожен, жулики могут тебя поджидать и на нож поставить. Открой дверь, немного задержись – пусть глаза привыкнут. Если темно в нём, поднимайся по лестнице и внимательно смотри вверх. Бывает, молодёжь стоит на площадке, ищет повода подраться, а ты никого из них не знаешь. Могут тебя не пропустить, к чему-нибудь да придерутся – слово за слово, завяжется драка, и не всегда выйдешь из неё победителем. Лучше не рисковать – вернуться обратно. Ходить по подъездам и по квартирам – это каждодневная наша работа. Да, и в автобусе когда будешь ехать, тоже возьми за правило – ищи место, где встать. Лучше в углу салона, чтобы ты всех видел – оно для нас, оперов, самое безопасное. Возможно, в автобусе едут карманные воры – повезёт, поймаешь «на кармане», но задержать их с поличным – трудно. Врагов среди жуликов у тебя с каждым днём будет всё больше и больше – есть среди них и неадекватные, могут и «на нож поставить», как я тебе говорил. Ты слышал, как с тобой «смотрящий» разговаривал? Как подбирал слова, как на провокацию вынуждал? Это ещё цветочки, он более адекватный жулик, не то что его друзья – отморозки.

Я слушал и поймал себя на мысли, что разговорная речь у опера отличается от повседневной, что в обиходе у гражданских людей, наверно, и я со временем буду разговаривать таким сленгом. Не хотелось бы, но нужно научиться контролировать свой лексикон. На работе – один стиль общения, с домашними – другой. Как это делают актёры в театре. Нужно только представить, что рабочий день в уголовном розыске – это сцена, и все персонажи на ней – актёры.

– Недавно нашему оперу в квартиру забросили самодельную гранату, – продолжал Владимир Иванович, – перед этим связав верёвкой дверные ручки на площадке. Он и его семья —жена и маленький ребёнок – находились дома. Живут на третьем этаже, от взрыва произошёл пожар. Слава Богу, что есть у него в квартире балкон – там и спаслись, пока пожарные не приехали и не потушили вовремя огонь, а то бы сгорели. Это я тебе не для устрашения говорю, а так – для того, чтобы не расслаблялся.

Уже и не знаю, правильно я поступил, что напросился работать в уголовном розыске… Лучше сидел бы в дежурке – и никаких тебе преступников. Или в КГБ остался – там работа непыльная и преступники не такие ушлые. Промелькнула такая мысль на слова наставника.

– О чём думаешь, Александр? – спросил меня Владимир Иванович.

– А следующий поднадзорник кто – преступный авторитет?

– Да нет, можно сказать, жулик-неудачник – по глупости попал в тюрьму. Кстати, под «вышаком» был, но заменили на пятнадцать лет. Свою любовницу ножом «замочил», но она осталась жива, инвалидом сделал – ноги у неё отнялись. Молодой ещё был, любил и ревновал её, вот и натворил дел. Сейчас сожительствует с одной женщиной, имеет квартиру. Он ведь из интеллигенции, так что с ним у тебя проблем не будет – нормальный человек. Мэр у него дружок – другой круг общения, не воровской. Так что намотай себе на ус: жулики бывают разные – есть идейные, как «Хвост», а есть вот такие, как он. Можно было бы и не ходить к нему – он не нарушает режима, но обязывает закон – прокурор может проверить.

Как говорил наставник, так и оказалось. Нас встретил мужчина интеллигентного вида, пригласил на чай – мы отказались. С Владимиром Ивановичем мы расстались на остановке, рабочий день наш закончился. Он поехал домой, а я пошёл по улице, вспоминая и анализируя свой первый день работы в уголовном розыске. Он прошёл с пользой, а похвастаться мне перед друзьями нечем. Завтра предстоит выезд на настоящее место преступления – какое оно будет, неизвестно. Но в том, что оно будет, я уверен, и мне, возможно, повезёт раскрыть первое преступление и изобличить преступника.

Глава 5

Утро у меня началось с посещения дежурной части и просмотра протоколов на граждан, нарушивших общественный порядок. Мне показалось, что ничего интересного (а именно – людей, которые меня бы заинтересовали) я среди них не увидел. Половина из них – «кухонные бойцы» (граждане, ведущие антиобщественный образ жизни, семейные драчуны), остальные – алкоголики, распивавшие спиртные напитки в подъездах да на детских площадках, что категорически запрещено законом. Постовые милиционеры за такие нарушения доставляют в дежурку, где виновники, просидев в камерах до утра, ждут своего наказания. В основном им выписывают штраф и отпускают на все четыре стороны. Они никого из оперативных сотрудников не интересуют – если среди этих лиц нет их «помощников». Вечером всё повторится, и эти задержанные граждане опять окажутся в дежурке – такой у них образ жизни, он для них – норма.

Как и обещал мне Владимир Иванович, я был включён в опергруппу, где мне предстояло целые сутки выезжать на все преступления, которые будут за этот период. Ждать не пришлось – дежурный сказал, что утром уже поступило одно заявление о краже двух аккумуляторов с машин в автоколонне 1229 по улице Томской, и нам нужно срочно выехать на место преступления. Дождавшись кинолога и эксперта, выехали на автомашине УАЗ—469. На вид этому экземпляру отечественного автомобилестроения было лет 30, и он, наверно, был старше меня лет на 10. Уместились в нём всей опергруппой, но мне пришлось держать ручку у двери рукой – она постоянно открывалась при наезде на очередную яму. Ручка была неисправна, как и кузов, который скрипел, заглушая работу двигателя. Всем сидящим это было по барабану и их он не беспокоил – кроме меня. Все сотрудники милиции за годы работы в отделе уже привыкли к такому транспорту. Они и этому экземпляру были рады, – всё лучше, чем выезжать на место преступления на своих двоих или на маршрутном автобусе, что тоже часто бывало.

До места преступления не доехали: по рации от дежурного поступил вызов, что мы должны вернуться и сначала заехать во двор дома на ул. Савельева. Там нас ожидает «скорая помощь» и гражданин, обнаруживший труп новорождённого ребёнка в ящике для отходов.

«Вот это и есть настоящее преступление, о котором я мечтал, где можно будет на деле испытать всё, чему учили в школе милиции!» – подумал я.

Трупы я уже видел, когда учился в школе милиции – нас как студентов водили на экскурсию в морг. Есть такой предмет – судебная медицина и психология. Для сдачи экзамена по данному предмету необходимо было обязательным условием посещение морга – чтобы посмотреть наяву, с чем придётся столкнуться будущим юристам. Оно шло плюсом при сдаче экзамена. Зрелище не из приятных. Патологоанатом, видя наши «весёлые» лица, комментирует свои действия шутками и прибаутками, а сам описывает внутренние органы, проговаривая слова, на наш взгляд, ну никак не подходящие медицинским критериям: «Студенты, посмотрите, какие красивые почки, – вот бы из них рагу сделать!.. А печень – одно загляденье, на рынке такую не найдёшь, пирожки из неё отменные!»… На этом месте несколько будущих юристов вылетали из этого заведения быстрее пули, и мечта, которая у них была основной в жизни – стать настоящим юристом, – улетучивалась моментально. Смотреть кинофильмы и читать книги – это одно, а вот видеть это наяву и вдыхать запах данного заведения – совсем другое.

Врач «скорой помощи» на месте преступления нам объяснил, что ребёнок родился сегодня ночью – видимо, будущая мать отказалась от него, вот таким нечеловеческим способом умертвив, но причину смерти покажет судмедэкспертиза. Гражданин, обнаруживший труп ребёнка, ничего конкретного не пояснил. Утром, вынося мусор, увидел в ящике для отходов свёрток и торчащую из него детскую руку. Сначала подумал, что это выброшенная кукла, но потом увидел кровь и сразу сообщил в милицию.

Мой старший напарник на время дежурства, Костоусов Николай, сказал, что нам нужно сделать поквартирный обход близлежащего дома, напротив которого был обнаружен труп, и найти очевидцев. Возможно, роженица проживает и в каком-то из соседних домов, но нам обязательно нужно сделать обход именно в этом доме – для отчёта перед руководством. Главное для руководства и для прокурора – не раскрытие преступления, а соблюдение всех процессуально-следственных действий и заполнение всех положенных бумаг, нужных для уголовного дела. Ведь спрашивают не за то, что ты объяснишь устно, а за бумаги и что в них написано, – это есть «истина», что ты работал не зря на месте преступления, не «чесал языком» и не прохлаждался. «Бумажную волокиту надо делать в первую очередь», – так сказал Костоусов, – «а потом можно и найти роженицу, тем более, это не составит труда. Все беременные роженицы на учёте в женской консультации, есть среди них исключение – цыганки, у которых свои законы и образ жизни. Сегодня они в одном городе на денёк-два заехали погостить, а завтра они уже в другом. Вот с ними много возникает сложностей, даже с получением простого объяснения. А если задержать среди них преступника, то их нахождение имеет свои сложности и особенности».

Костоусов по рации сообщил дежурному, что факт подтвердился – это труп младенца, что все следственные действия выполнены, и мы снова продолжили свой путь. Кражи аккумуляторов, снятие лобового стекла и колёс с авто – рядовые происшествия, и на каждом дежурстве они находятся в десятке рейтинговых. На месте преступления мы провели чуть более часа, после чего вернулись в райотдел.

Дежурный сказал, чтобы мы быстро пообедали и снова выехали на место происшествия. С его слов, ещё один найденный труп – молодая женщина – лежит на полу в частном доме совсем голая, её обнаружил сосед, зашедший в гости.

Женщина лет двадцати лежала в комнате на полу. По всей квартире были видны следы крови. Видимо, труп лежал уже более суток – на теле имелись пятна, свидетельствующие, что он «несвежий» (по крайней мере, нас так учили в школе милиции). На изгибе её руки был разрез, а на полу – лужа за-сохшей крови. Видимо, смерть наступила от её потери, но точный диагноз смерти скажет, опять же, судмедэксперт. Также обнаружились осколки разбитого стекла от окна.

Со слов соседа, в этом доме проживает молодой парень-вдовец, у которого в доме происходят постоянные пьянки. Молодую женщину он знает – она проживает в посёлке, сказать про неё что-либо плохое или хорошее он не может, но видит её у соседа впервые.

Следователь стал описывать место преступления, а мы с Костоусовым пошли делать свою оперскую работу – искать свидетелей. Если повезёт, наткнёмся и на хозяина дома, видимо, причина его исчезновения – в этом происшествии.

Ничего существенного по делу мы не нашли, узнали только, что хозяин нигде не работает, друзей как таковых нет – одни собутыльники, все – жители этого посёлка. Вернулись обратно, дождались, когда труп увезут на судмедэкспертизу, к вечеру пообещали, что будет ясна причина её смерти. Приняли решение отъехать от дома – в надежде, что нам повезёт и встретим хозяина, – хотя шансы были малы. Дежурный нам сказал – пока в районе спокойно, можете отдохнуть и посидеть в засаде.

Оперская практика показывает, что преступник всегда возвращается на место преступления. Его тянет «неизведанная внутренняя сила». Суть в том, что преступник боится наказания, поэтому в своей голове «прокручивает» всё, что произошло с ним на месте преступления – возможно, оставил улики и их можно будет уничтожить до прибытия милиции или получить дополнительную информацию.

Так и получилось – мы увидели проходящих возле нашего УАЗика трёх молодых людей. Один из них по приметам был похож на разыскиваемого хозяина дома, и мы решили их задержать. Попросили остановиться и предъявить документ, удостоверяющий личность, но у них его с собой не оказалось. Предложили проехать с нами до отдела милиции – для выяснения личности. Они возразили, так как не видели в этом необходимости – мол, нарушений никаких не совершали и закон соблюдают. Фамилии, которые они нам назвали, не совпадали с той, что была нужна по розыску хозяина дома, но в их поведении было волнение. Мы решили не рисковать и всё-таки доставить их в отдел, посадив в авто. Отъехали несколько метров, и тут один из задержанных – тот, что походил по приметам на хозяина дома – попросил остановиться, так как ему срочно понадобилось сходить в туалет. Ему объяснили, что ехать до отдела всего пару минут, и свои «дела» он сможет сделать в тамошнем туалете. Но он настаивал, чтобы мы все-таки остановились и не позорили его как мужика, а то он может оправиться прямо в авто.

Его просьбе не поверили. По приезду в отдел всех задержанных разлучили по разным кабинетам. При беседе установили, что один из них – тот самый, что так просился в туалет – действительно хозяин дома. Остальные задержанные рассказали, что вечером купили в гастрономе водки и стали её распивать. К их компании присоединилась знакомая девушка из того же посёлка. Во время попойки к ней стал приставать с явно непристойными намерениями сначала один из «товарищей», затем и остальные. Она испугалась и возразила им отказом. Тогда они насильно раздели её догола. Девушка вырвалась из их «любовных» объятий, подбежала к окну и разбила стекло рукой. Затем взяла в руки осколок стекла и порезала себе руку, пытаясь тем самым остановить «донжуанов», но рана оказалась глубокой – была повреждена вена, и из неё стала вытекать кровь. Они безуспешно пытались ей помочь, остановить кровь, но были слишком пьяны и не знали толком, что следует делать. Испугавшись, они убежали из дома, не вызвав «скорую помощь». На следующий день, когда протрезвели, решили вернуться и посмотреть – может, девушка ещё жива и ей нужна помощь, но не дошли – были задержаны нами.

Были и ещё происшествия в первый день моего дежурства, но не столь интересные —кража детской коляски из подъезда; гражданин, которому неизвестные сломали челюсть на остановке института; женщина, ранившая ножом сожителя в пьяной семейной ссоре (он остался жив), да пара грабежей.

Костоусов сказал, что нам с дежурством повезло – мало происшествий. Бывает, доходит до двадцати, и отдохнуть можно только ночью – пару часов. И то ты сначало обязан написать следственно-оперативный план по каждому происшествию – для уголовного дела. Тогда уж свободен до утра. Так мы и сделали.

Неделя прошла в таком же режиме – уже по расследованию и раскрытию происшествий, которые были до моего прихода в уголовный розыск. В основном – допросы свидетелей, беседа с потерпевшими, а вечером, как и положено, – проверка поднадзорных и знакомства с участковыми инспекторами на своём участке. Участковые – это люди, которые знают всех и про всё. В основном у них помощники – бабушки, но есть и лица ранее судимые, которые им обязаны по гроб жизни. Участковые инспектора днюют и ночуют на своих опорных пунктах. Для нас, оперов, они – настоящие «палочки-выручалочки», Клондайки информации. Некоторые инспектора на своих участках проработали по несколько лет, и найти с ними контакт нас обязывает наша специфика. Люди они серьёзные и уважают свою профессию, поэтому работать вместе с ними по раскрытию преступлений – одно удовольствие. Жулики их боятся как огня, – ведь они могут им устроить такую «весёлую жизнь», что небо с овчинку покажется. А у меня на участке их человек 20, поэтому всех нужно знать не только в лицо, но и найти ключ к их душе. Мне сразу с двумя участковыми повезло – это Мамонтов Анатолий и Чебанин Николай, с которыми у меня завязалась дружба. Они пообещали мне предоставлять свои кабинеты на опорных пунктах – для встречи с лицами, интересующими меня в оперативном плане. Ведь мы делаем одно дело – боремся с преступностью, а они на своих участках – цари и боги, знают всё и про всех, и без их помощи нам, операм, не обойтись.