Тихушник

Глава 11

– Александр Фёдорович, срочно езжай в институт травматологии. Из районного центра доставили коммерсанта с ранением в ногу, поговори с ним и возьми с него заявление. Местные сотрудники милиции боятся им заниматься – говорят, не потянуть им это дело, его подстрелили жулики из Челябинска, и эта банда весь район уже запугала, – сказал мне начальник, вызвав к себе в кабинет.

– А почему я? Чуть что – сразу Косой, – ответил я словами персонажа из «Джентльменов удачи».

– Это твоя же Родина. Тебе и флаг в руки, – отозвался начальник на моё несогласие. – У тебя там родители живут, начальника отдела милиции лично знаешь. Так что давай, занимайся.

– Что они такие трусливые? У нас своих раненых каждый день хватает, да не по одному… – ответил я начальнику.

– Давай езжай, не тяни время, а то ещё кого-нибудь пристрелят – работы у нас прибавится.

Я вышел из кабинета начальника, не зная, с чего начать. Своих дел по городу не перелопатить, а тут в районный центр придётся ехать, да ещё скрытно, как всегда. Настали времена – верить никому нельзя, с жуликами срослись все, образовали ежовый комок – от сотрудников милиции и ФСБ до судей и прокуроров, которые тоже от них не отстают. Приедешь на задержания рэкетиров в районный центр – всем в округе будет известно: у них «в гостях» шестой отдел.

– Валера, готовься – командировка намечается в район, – сказал я коллеге.

Трубин Валера – молодой парень, он был нами выбран из сотен оперов города служить в подразделение, которое стало называться «отдел по борьбе с бандитизмом». Он обладал не только умом и недюжинной физической силой, но и оперативными подходами к преступным группировкам. На него можно положиться в любой ситуации – про таких людей говорят: «своих не сдают». А в нашей работе это – немаловажное дело, ведь посещение нами кабинетов прокуроров – по жалобам на нас со стороны жуликов и их адвокатов, якобы нарушение закона о «вежливом» обращении с гражданами при их задержании – стало обыденным делом для нас.

Главное в нашей работе при беседе с потерпевшими в больнице – не засмеяться, а держать свои эмоции при себе. От постоянных посещений уже имелась с годами наработанная практика. Практически все потерпевшие врут, и узнать правду с первым посещением больного трудно. Они всегда найдут причину, что они ни в чём не виноваты, и ещё назовут сто причин, чтобы сотрудники милиции от них отвязались.

Так всё и произошло. Зайдя в палату, я увидел мужчину средних лет, и по виду и манере поведения понял —«наш брат».

– Давай, рассказывай, дружище, как всё было на самом деле. Только давай договоримся: мы всё равно будем заниматься по твоему ранению. Напишешь ты заявление или не напишешь – ранение тяжёлое, так что по закону мы должны принять меры. Давно от «хозяина» (начальник колонии; это слово используется в лексиконе у людей, побывавших в местах заключения)? – спросил я его.

– А как вы догадались, что я был у «хозяина»? – спросил «больной».

– Во-первых, по твоему поведению. И уж наверно, я перед посещением больницы навёл справки – какой ты на земле занимаешь статус, чем дышишь в своём районном центре Мухосранске, и ещё много чего полезного. Во-вторых, потерпевшим тебя трудно назвать, и непонятно, кто ты по статусу – коммерсант или блатной.

– Со мной уже разговаривали сотрудники из нашего отдела милиции, но я отказался с ними говорить: они не смогут мне помочь, да им это и не нужно. Практически все сотрудники имеют личное подсобное хозяйство, коров, свиней, денег на жизнь у них не хватает, зарплата нищенская. Живут в частных домах, никто рисковать не хочет. Боятся, что могут их сжечь, как и меня – я их понимаю. Сейчас новый дом достраиваю – немного его доделать осталось, да боюсь – и его сожгут…

– Обещать, что твой дом не сожгут, не могу – я не Господь Бог. А вот с жуликами – как я понял, они из Челябинска – разберёмся, если только они единственные твои враги. Может, ещё у тебя есть враги? Ты же сейчас по статусу кто – коммерсант? Если коммерцией занимаешься, то «спросить» с тебя могут, как с коммерсанта, и наши городские жулики: повод для этого есть. Торгуешь – значит, должен отстёгивать в их воровскую кассу, такой закон сейчас у нас в стране. Выдуман не мной – нашим правительством, так что изменить его я не в силах.

– Только пообещайте, что пойдёте до конца, – сказал он. Видно, жизнь у него и так уже на волоске висела: выйдет из больницы – тут же жулики добьют.

– Слушаю внимательно. Только сначала расскажи, как началось ваше «братостояние» с «братвой» из Челябинска, – стал я беседовать с ним, используя в своём лексиконе слова, которыми и нужно общаться с такими вот «потерпевшими и подозреваемыми» в одном лице. Ведь «расскажите, пожалуйста» и «не затруднит ли вас» никак не дойдут до его сердца и печёнки. Он поймёт только привычный ему язык, и ему будет ясно, что перед ним – тот, кто пришёл не языком потрепать, а реально помочь.

– Мы с компаньоном имеем общий бизнес, занимаемся грузоперевозками. Сначала был один КамАЗ, сейчас купили второй – на пару с ним потихоньку рулим. Поначалу всё шло хорошо – в городке нас знают, никто не трогает. Приезжали как-то из Кургана «бродяги» (лицо, придерживающееся воровских законов), так я с ними поговорил и объяснил, что я по жизни «мужик» – был у «хозяина», на жизнь зарабатываю своими руками. Пошли мне навстречу – не обложили данью, видимо, на них подействовала моя прежняя судимость. За хулиганство сидел, да и вид мой не артистический.

«Больной» приподнялся и сел на край кровати.

– Вижу, скоро побежишь. На поправку идёшь?

– Врач сказал – ещё с недельку полежу, и выпишет.

– Давай продолжай! – приободрил я его.

– В Челябинске, где мы берём товар, к нам на продуктовой базе подошли двое молодых парней. Сначала в разговоре с ними ничего такого подозрительного не заметили, хотя сразу надо было догадаться – рэкетиры, нас хотят под свою «крышу» взять. Поначалу спросили – давно ли занимаемся бизнесом, сколько зарабатываем, как гаишники ведут себя на дорогах, какие суммы им отстёгиваем. Обычные повседневные разговоры. Якобы они хотят тоже заняться грузоперевозками. Мы, как лохи, им все карты и выложили. Они тогда нам в открытую говорят – есть ли у нас «крыша»? Ещё добавили – если мы их обманем, что есть «крыша», а её не окажется – из города не выпустят. Врать не стали, сказали – нет, и мы не нуждаемся в ней. А они: «Ждите тогда в гости». Это были их последние слова.

– Так это каждый день везде по стране происходят. Просто попугали и всё тут, взяли и разошлись, как в море корабли. Из города выехали без проблем?

– Выехали-то без проблем, а вот в гости они к нам приехали. Как узнали наши адреса – не знаю, видно, в ментуре кто-то им стуканул, по номерам наших машин определили. Приехали прямо ко мне домой на двух машинах, сами понимаете, жена, ребёнок у меня – всех напугали. Я даже не ожидал такой наглости и вышел к ним на улицу. Они опять – про оказание нам «помощи», про защиту, про взятие под «крышу». Решил оттянуть время – сказал, мол, посоветуюсь с компаньоном, и перенёс стрелку на вечер. Им объяснил – больше приезжать ко мне домой не стоит, предложил встретиться на выезде из города, на стоянке для автомашин. Они согласились. Я сразу встретился с компаньоном, посоветовавшись с ним, решили им ответить отказом – сначала палец попросят, потом всю руку откусят. Так просто они нас в покое не оставят. Взяли с собой ружьё для подстраховки, приехали раньше назначенного времени на «стрелку» (место и время встречи, часто употребляемое в разговорной речи лицами, придерживающимися воровских понятий).

– Так, насчёт ружья. На учёте в милиции стоит или «левое»? – спросил я его.

– Ружьё? Нашёл на стоянке под Свердловском. Не успел сдать в милицию.

– Понятно – «горбатого лепишь» (говоришь неправду). Давай дальше рассказывай.

– Приехали на место встречи на моей «Волге», но они на стрелку опоздали. Сначала подумали – не приедут, а может, подстраховались, из укрытия за нами наблюдают. Кругом лес, не заметишь, откуда могут вести наблюдение. Они же не дурачки какие-то – попасться в руки ментам. В общем, они скоро подъехали и снова стали наезжать (угрожать). Я заранее приготовился и, предвидя негативное развитие события, на заднее сиденье «Волги» положил ружье, накрыв его курткой.

Разговор происходил метрах в десяти от машины. Когда поняли – разговор пошёл на повышенных тонах и нас могут «отоварить» (избить), решил не ждать, подбежал к машине, взял ружьё и направил в их сторону. Один из них вытащил пистолет и выстрелил в меня. Я почувствовал боль в ноге. Стрелять в них не стал, испугался и побежал в лес. Отбежал метров сто. Ко мне подбежал мой компаньон… Слава Богу, что рядом с городом всё произошло, а то бы кровью истёк. Он помог мне дойти до больницы, где врач сказал, что немного повреждена кость, и оказал помощь.

– Почему врача и милиционера обманул, что сам себе нечаянно ногу пристрелил? Ведь ранение пулевое, не гвоздём поранился.

– Пришлось врать. Милиция такими случаями серьёзно занимается, от неё не отвяжешься – ещё статью могут «пришить». Про ружьё ничего им не сказал – в лесу мы его спрятали, а милиционеру объяснил – мол, нашёл у водоёма пистолет. Когда его осматривал, он непроизвольно выстрелил, и я от отчаяния выбросил его в водоём.

– Вам бы всем, сказочникам, сказки писать! Столько лишней работы нам в уголовке приходится делать – и всё для того, чтобы вам, дурням, помочь…

– Компаньон сходил на место встречи, но моей «Волги» уже не было – они угнали в Челябинск. Позвонили ему и сказали, чтобы я им отдал ещё и техпаспорт, и что «Волга» принадлежит сейчас им. Типа компенсация за моё поведение. Мой дружок им сказал, чтобы они со мной напрямую решали этот вопрос – без посредников, так что ещё приедут «в гости» – когда выпишусь из больницы.

– Вот это ближе к делу, – сказал я. – Давай договоримся, о дальнейших наших действиях. Выписываешься из больницы, ждёшь их звонка и сообщаешь мне. Телефон я тебе свой оставлю. Компаньону и родным в своём городе Мухосранске о нашей встрече не говори – сами приедем к тебе, всё организуем. Случай, произошедший с тобой, для нас является обычным рабочим моментом – их таких каждый день не по одной паре происходит, уже наработано по накатанной – привлекать к уголовной ответственности таких дерзких ребят. Сразу говорю: раз уж пошёл по этому пути – иди до конца, оставайся «мужиком». Мы тебе поможем.

Глава 12

Долго ждать звонка от моего «раненого потерпевшего» не пришлось. «Сарафанное радио Мухосранска» сообщило рэкетирам, что клиент вышел из больницы, жив, здоров и ждёт их в гости. Рэкетиры ему позвонили и назначили день и место встречи – в его новом строящемся доме. Видимо, и дом был ими уже облюбован для дальнейшего изъятия. Потерпевший сразу позвонил мне. Мы все дружной оперской компанией – Трубин Валера, Нуржан Ашимханыч (ещё один из сотрудников нашего бандитского отдела, по характеру – философ и дипломат) и я – совместно с сотрудниками СОБРа выехали на долгожданную встречу. Ребята из СОБРа ждут встречу с жуликами, как евреи – манну небесную. Для них это – «момент истины»: встретиться с жуликами с глазу на глаз и при этом «красиво» их задержать, применив свои «японские» приёмы и навыки. Ведь каждодневные тренировки в спортзале с избиением чучел – это одно, а вот на живом материале – совсем другое. Здесь можно убедиться, что занятия для них не прошли зря. Внутренняя их энергия, которая, как у застоявшихся в стойлах лошадей, скапливается в процессе каждодневных тренировок, должна выйти наружу. И она выходит – да так, что рэкетиры после «дружеской» встречи с СОБРом долгими зимними вечерами в местах заключения вспоминают её с содроганием сердца.

Так и произошло. Прибыв в городок (а была уже ночь), мы распределили всем «роли», как в театре – разве что репетиций не предусмотрено, как говорится, играем с листа.

СОБРовцы будут находиться во дворе дома, часть сотрудников – внутри его, приоткрыв при этом окна, чтобы иметь возможность быстро выпрыгнуть и блокировать жуликов по команде «Захват». Впоследствии они всех жуликов препроводят во двор, чтобы меньше было свидетелей среди гражданского населения. Мы, опера, будем находиться в укрытие недалеко от дома в своём авто – в пределах видимости, наблюдая в бинокли. Как всегда, перед таким мероприятием с потерпевшим была проведена предварительная беседа, где он получит по рации от нас команду, выйдет на улицу и встретит жуликов. Все разговоры его мы будем слышать, так как в его одежду была вшита «закладка» – подслушивающее устройство. Такая операция по захвату жуликов для нас по сложности простая – мы их проводим практически каждую неделю, и были уверены, что всё пройдёт гладко. Но в каждой операции есть свои издержки. Эта не была исключением.

Момент истины настал – жулики подъехали к дому на двух машинах. Вышли – видимо, дальняя дорога вымотала их. Я увидел среди них одного «персонажа», одетого в белый костюм – наверно фильм Никиты Михалкова «Жестокий романс» сильно повлиял на его гардероб, обозначавший только одно: хоть как-то выделять владельца среди «братвы» и показать, что он – главный. Потерпевший по нашей команде вышел к ним. «Дружеский» разговор у них сразу не склеился – они потребовали от него паспорт на автомобиль, высказали кучу всяких нехороших слов, которые могут понимать только жулики (да ещё мы, опера, в силу профессии). Они не хуже, чем экстрасенсы и гадалки, предсказали его дальнейшую судьбу – мол, он не доживёт и до зимы за такое дерзкое поведение.

Прозвучала команда «Захват!» для наших ребят из СОБРа. Доля секунды – и они выскочили из окон дома и его двора, одетые в «красивые» чёрные костюмы с балаклавами на голове, с автоматами ПП—90 в руках. Прозвучало их любимое «Шестой отдел!» и автоматный салют в честь их приезда. Все рэкетиры дружно легли на землю, кроме одетого в белый костюм – непонятно, по какой причине он не подчинился приказу. Но и он, как его друзья, вскоре принял горизонтальное положение.

Мы на своём УАЗе рванули к друзьям на помощь. Во дворе дома жулики уже были под контролем СОБРовцев, как и полагается в их понимании задержания: руки на стенку, ноги на ширине плеч. Я стал их считать, чтобы убедиться, все ли подопечные в сборе, – и не обнаружил двоих. Считать до восьми меня в школе научили, и точно помню: сам наблюдал за ними в бинокль, должно быть ровно восемь. Один вскоре нашёлся – оказывается, СОБРовцы его затащили в дом для «профилактической беседы» (среди них тоже имелись любители пофилософствовать о приличном поведении в общественных местах). Второго я нашёл в соседнем строившемся доме, в ванной комнате, сидящим на корточках за унитазом. Наверно, надеялся – спутают с унитазом и не заметят, но ошибся. Найти его, впрочем, оказалось непросто – электричеством дом не оборудован, пришлось идти наощупь. Страх, конечно, был – я же человек, и пулю получить в ухо или мизинец как-то не хочется. Но такая наша работа – каждодневно рисковать своей жизнью, мы же опера бандитского отдела, а не сотрудники паспортного.

Я его спросил – как он сумел так незаметно от СОБРовцев спрятаться? Он ответил, что вообще не понимает, за что его задержали. Мол, он простой рабочий, занимается ремонтом в этом доме. Услышал выстрелы, испугался и спрятался, а одет в цивильную одежду потому, что ещё не успел переодеться. Всё-таки есть в оперской работе моменты, где получаешь удовольствие – хотя бы от таких «Жванецких», которые умеют врать и не краснеют.

Доставив его к своим друзьям, я решил разыграть сцену, которая вошла бы в лучшие моменты фильмов про отечественную войну с участием сотрудников НКВД. Ведь главное для нас – вещественные доказательства, установление истины; нам нужно узнать, где находится угнанная «Волга», а остальное – только показушное шоу для граждан.

– Вы почему не выполнили мой приказ? – сказал я, грозным тоном обратившись к СОБРовцам. – Есть секретный указ президента нашей страны №227 от 1991 года – при задержании рэкетиров, мы имеем право парочку из них застрелить. Почему не исполняете?

– Извините, товарищ капитан, – сказал мне Вадим Есенбаев, – сейчас исполним!

Он подошёл к одному из задержанных, повернул его к себе лицом, направил на него автомат и приготовился стрелять.

– Старший лейтенант! Подождите минуту, я его хочу спросить, – сказал я. – А то расстреляем, а он – единственный среди задержанных, кто знает, где находится угнанная «Волга».

– Я не знаю, где она находится, – ответил будущий «расстрелянный». Наверное, думал – мы с ним шутим: ведь он – гражданин России, обладает всеми правами, которые ему предоставила наша Конституция, а на подобные «штучки» русские офицеры не способны – ведь они присягали Родине, что будут защищать граждан. Что ж, ошибся – бывает.