Прыжок с орбиты

А сообщение ТАСС?!

И почему красно-белый парашют? Собирались же чёрно-белый с золотыми кольцами, эмблемой Роскосмоса, гербами обеих Осетий и РФ. В общем, очень нарядный. Батик описывал. Не успели подготовить? Но он его уже видел готовым. Нашли технические неполадки? Парашют – не просто кусок ткани, вещь сложная.

…Вот скафандр нарядным не назовёшь точно. Если он и был как-то празднично покрашен, всё облезло и закоптилось. Но, вроде, космонавт двигается, слегка неуклюже, но вполне уверенно, не скажешь, что на пределе.

Окошко шлема очень маленькое и непрозрачное, лица не видно. И ему вряд ли что видно. Как он круг-то разглядел?

Шлем сниматься не хочет, приплавился, что ли? Наконец, космонавту это удалось: раздался очень громкий щелчок, с шлема посыпались хлопья окалины. После чего он стал поддаваться. Я подобралась поближе, меня пропускали, имею право встречать первой… резьба кончилась, и шлем снялся. Космонавт с наслаждением вдохнул земной воздух.

Это был совсем не Батик.

И я испытала большое облегчение.

IX. Алмаз, 9:32, 2 км MSL (на грунте)

На грунте пошёл цирк.

Толпа, все лезут обниматься и фотографироваться.

А смысл? Лица им не видно.

Еле на ногах стою, и хочется нормально подышать, помыться, термобельё на теле плавает от пота, на голове, видно, ожоги, обработать бы…

Хорошо, ничего не слышно, а то и интервью пытаются взять, а не тут-то было! Шлем, заразу, никак не отвинчу. А ведь теперь так и будет. Толпа – и надо терпеть.

Скорее бы наши прилетели, должны же им сообщить. Или тут и телефона нет? Ну, авось, сообразили, послали кого-нибудь на велосипеде в ближайший сельсовет.

Но откуда такая толпа? Ведь понятно, что после приземления лучше медикам показать, потом доложить начальству, а потом уже журналисты и прочий народ.

Может, круг был для какого-то местного мероприятия парашютного спорта?

Шлем, в конце концов, поддался. И я вылез из скафандра. Какой воздух!

И, да, толпа народа, столы, куча еды. Столы прямо на снегу, на большой поляне в окружении тёмных ёлок, разукрашенных понизу лентами. Но это краем глаза, потому что прямо передо мной очень красивая девушка.

Незнакомая.

Смотрела на меня не как на знаменитость, с которой нужно подружиться, а как на пленного, которого нужно допросить.

А жаль. Я понял, что как раз с этой девушкой я бы подружился.

Затруднился бы определить тип лица, и не русский, и не совсем восточный. Но очень красивая.

Тут я с новой силой ощутил, как устал – вряд ли я интересный собеседник. Какой грязный, снаружи и внутри: комбинезон подгоревший, я потный. На голове – я прикоснулся – горелый подшлемник, с него сажа сыплется, лицо точно в саже, брови и ресницы, вроде, обгорели. Никогда не был красавцем, а сейчас наверняка краснорожий опухший урод. В качестве потенциального жениха не гожусь.

Но ей явно что-то от меня нужно. Схватила за руку и потащила в большой бревенчатый дом на краю поляны. Какая-то турбаза? Вокруг, кстати, горы.

Горнолыжная база? Заснеженная поляна с одной стороны обрывается, видимо, склоном. Для лыжников удобно, но и есть где соревнования по парашютному спорту провести. Но праздничные столы не вписываются, если кто куполом парашюта накроет?

Я по дороге в дом цапнул со стола сосиску, авось, устроители не обидятся. Потерю сил нужно срочно восполнять. Чтобы мочь соответствовать торжественности момента. Плетусь за красавицей, некультурно жуя на ходу.

Коридор. Шёл бы быстрее, чтобы не заставлять её тащить меня за руку, но сил нет. Так что ей пришлось изображать буксир. Из коридора она свернула, похоже, в первую попавшуюся комнату, из которой решительно попросила всех выйти. По-моему, это тоже были журналисты.

…Но она как раз не журналистка.

Спросила бы про полёт, про меня, где родился, где учился, а она настойчиво расспрашивает о каком-то парне, который, я так понял, должен бы прилететь, а вместо него случился я.

Но я про него ничего не знаю. И не въезжаю в ситуацию. Хотел было как-то перевести этот допрос в обмен информацией, раз мы оба чего-то не понимаем, надо думать вместе, но тут мы наткнулись на тему, которая заслонила и мои дела, и того парня.

Оказалось, она считает, что нынче на дворе, ни много ни мало – 2021 год! Хотя, как в насмешку, тоже 12 апреля.

Было бы понятнее, если бы первое.

X. Марина, 10:45

Я не растерялась, ведь этого и ожидала. Схватила его за руку и с громким криком «Я имею право первой с ним поговорить!» потащила в дом.

Он послушно шёл. Медленно, устал очень. Но нужно же всё выяснить!

По дороге я его искоса разглядывала. Внешность не смазливая, но приятная. Немного простоватый, но вид может обманывать.

Он же смотрел на меня вовсе не искоса. Как шлем снял, так и уставился. Об порог споткнулся. Ну, мне недолго его расспросить, а ему нужно себя в порядок привести. Помыться, чуток полежать, а поесть уже за праздничным столом можно.

Если за это время за ним не прилетят. По первоначальному плану за приземлением свадьба.

Может, от плана мало что осталось, парень не тот, но что про это думают наверху?..

В первой попавшейся комнате попросила всех выйти. Не надолго, но немного поговорим.

– Тебя вместо себя прислал Батик? – я начала с самого важного.

– Кто? – не понял он.

– Батразд Бесолов. Должен был прилететь. А прилетел ты!

– Должен был?! Но я его даже не знаю! Наверное, – добавил он с сомнением. – Он, случайно, не генерал?

– Генерал-майор, хотя… – теперь засомневалась я. Мне всегда казалось, что Батик привирает про своё звание. Рядовой космонавт. Или – как единственный осетинский космонавт?

– Дело в чём: я не знаю, как зовут того, кто меня прислал, – признался Алмаз. – Шефа проекта. Мы его называем просто «товарищ генерал». Он как раз генерал-майор. Но вы сказали не «прислал», а «вместо себя прислал», – оказывается, он внимательно меня слушал? в таком состоянии?! а Батик вот никогда меня не слушал! – но шеф сам и не мог полететь. По возрасту. Я видел его в парадной форме, у него куча наград за Великую Отечественную.

– Всё, дальше не надо, это точно не он, – прервала я, – если даже на Великой Отечественной был в 15, сейчас ему 90, удивительно, что чем-то руководит. Батик примерно твоего возраста.

– Почему вы думаете, что 90, – удивился космонавт, – лет 40, но вряд ли было бы столько наград, если бы попал на войну в 15, так что ему больше.

– Откуда 40? – я сперва не собиралась обсуждать не того человека, но такое несовпадение меня насторожило, – 15 + 55 + 20 = 90. Куда у тебя 50 лет девалось?..

Я как-то сразу ему поверила, когда Алмаз сказал, что прыгал в 1971.