Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2

Со стороны Сталинграда появились путейцы. Несколько крупных бригад приехали на автомашинах. Они высадились возле разрушенного участка дороги и принялись за работу. Им было нужно позаботиться о пострадавших от налёта фашистов, расчистить насыпь от разбитых платформ с воинской техникой и сгоревших теплушек, отремонтировать путь и, как можно скорее, открыть продвижение к фронту.

Лишь после этого дело дойдёт до погребенья погибших. Но и тогда мёртвым окажут минимальные почести. Соберут документы и отправят их в Астрахань первым же поездом.

Старый бульдозер выроет небольшую могилу, где-то поблизости. В неё уложат покойников и засыплют тонким слоем земли. Потом, поставят на холмике старую шпалу с вырезанной на ней пятиконечной звездой. Вот и весь ритуал.

Мимо прошли два труженика стальных магистралей, говоривших о чём-то между собой. Яков прислушался, разобрал короткую фразу и понял, что на ремонт здесь уйдёт не менее суток.

«А завтра прилетят самолёты фашистов и опять всё разрушат», – со злостью подумал зенитчик.

Чумазые машинисты вернулись из балки, где прятались вместе с бойцами, что выскочили из поездов. Они отцепили изувеченные платформы с теплушками, поднялись в кабину и дали протяжный гудок.

Ему тут же ответили локомотивы, которые остановились, чтоб переждать бомбёжку врага. Люди вернулись к прежним местам. Послышался лязг буферов, и караван эшелонов медленно двинулся дальше.

Заметив, что состав тронулся, Яков рванулся к вагону, вскочил на подножку и поднялся в довольно разрушенный тамбур. С потолка коридора свисали куски фанерной обшивки, сорванной тяжёлыми пулями.

Парень вошёл в своё купе и глянул по сторонам. В глаза бросились стены и полки, прошитые кусками свинца. Зенитчик с ужасом понял, если бы он не прыгнул в окно, то наверняка бы погиб.

Вещмешки и шинели были прострелены во многих местах. Нужно было их срочно чинить. Сухие концентраты в бумажной обёртке, превратились в труху, перемешались с просыпанной солью и табаком, что вылетел из папирос. Есть это было уже невозможно и пришлось всё бросить в окно.

Ни шатко, ни валко поезд продвигался вперёд ещё два с лишним дня. Затем затормозил и остановился в местечке Богдо, расположенном в тридцати километрах от села Баскунчак.

Яков глянул наружу и увидел всё ту же картину. Все пути плотно забиты составами с красноармейцами и воинской техникой. Измученные ожиданием, солдаты слонялись между вагонами и совершенно не знали, чем себя можно занять. Одноэтажный вокзал пострадал от фашистов так же сильно, как и все прочие здания на этой железной дороге.

Чисто выбритый седовласый майор одёрнул ладно сидящую на нём военную форму и отправился к начальнику транспортного узла. Вернулся он через час и рассказал жуткие вещи.

Оказывается, что вся трасса до самого Сталинграда подвергается постоянным бомбардировкам врага. На все станции и переправы – Владимирскую Пристань, а так же – Паромную – иногда нападает более тридцати самолётов за раз. Пути впереди сильно разрушены. Движение остановилось, и если его восстановят, то не раньше, чем завтра.

– Массированные налёты, – офицер ткнул пальцем в окно, – ведутся с немецкой расчётливостью раз вдвое суток. С часу на час, путейцы ждут очередного налёта. К сожалению, у них нет зенитных орудий, а на ближайшем аэродроме уже нет истребителей. Так что, чем завершиться атака фашистов, понятно!

Скорее всего, все эшелоны, стоящие здесь, будут целиком уничтожены. Всё будет так, как это случилось на станции Сарепта, что расположена к юго-западу от Сталинграда.

Девятого августа на тех путях находилось более пяти сотен вагонов с боеприпасами, почти триста платформ с разными пушками и два состава с новейшими танками. Несколько эшелонов взорвались от прямого попадания бомб.

Затем в соседнем затоне взлетели на воздух две баржи, нагруженные снарядами крупных калибров. Вокзал и посёлок до основания разрушило, а взрыв оказался настолько силён, что люди слышали грохот за тридцать километров от Волги.

Взглянув на удручённые лица попутчиков, майор сразу понял, о чём они сейчас думают. Мол, столько времени потратили мы на учёбу. Так долго готовились к битве, и всё оказалось впустую. Вместо совершения подвигов на поле брани с врагом, придётся нам умереть на каком-то разъезде, расположенном в ста километрах от фронта. Офицер поспешил успокоить расстроенных молодых лейтенантов и продолжил рассказ:

– Когда я говорил с комендантом, случайно глянул в окно. В этот момент, к вокзалу подъехал достаточно странный лейтенант НКВД. Дело всё в том, что с ним оказались не солдаты в синих фуражках, как бывает обычно, а отделение армейской пехоты.

Я тогда сразу подумал: «Видимо, все «особисты» заняты ловлей шпионов и дезертиров. Поэтому, приходится красноармейцев брать для охраны. Как бы то ни было, но чекист имеет в своём распоряжении полуторку. Так что, нужно узнать, куда он направляется?»

Лейтенант вошёл в кабинет, тут же представился и строго спросил, где он может заправить машину? Начальник ему объяснил, как найти нужный склад и подписал разрешение на получение там ГСМ. Чекист взял бумагу, собрался уже уходить, и тут я поинтересовался, не мог бы он нас подбросить на север, то бишь, к Сталинграду?

Чекист посмотрел мои документы, убедился, что я не диверсант, засланный фрицами, и спросил, сколько нас человек. Услышав ответ, он немного подумал и, к моему удивлению, согласился устроить нас в кузове вместе с бойцами.

Скорее всего, он решил, мол, мне нужно ехать через пустынную степь. Там могут встретиться парашютисты фашистов, и тогда лишние люди ему очень помогут. Лейтенант сообщил, что сейчас он поедет заправиться, а минут через тридцать, двинется в сторону селенья Ахтубинск.

В заключение майор приказал: «Собирайте-ка вещи, и идём к выезду из села Баскунчак. Будем ждать его там. Если вдруг разминёмся, то остановим другой какой-нибудь транспорт».

Бакинцы не заставили себя долго упрашивать и попрощались с двумя лейтенантами, что сопровождали солдат. Те выглядели очень расстроенными. Судя по их бледным лицам, они очень хотели бы следовать за своими молодыми попутчиками.

Офицеры выскочили из вагона и направились вслед за Степаном Сергеевичем. Прошагав около двух километров, они покинули сортировочный узел, забитый войсками. Ещё через десять минут, они оказались на грунтовой дороге, ведущей на север, и расположились на невысоком бугре, стоящем на пыльной обочине.

Мимо них двигались автомобили с солдатами и военными грузами. Навстречу им шли телеги, заваленные домашним имуществом, и пешие беженцы, измученные большим переходом по безводной степи.

Скоро подъехал новенький «ГАЗ-АА» защитного цвета. Сидевший рядом с шофёром лейтенант-особист приятельски кивнул седому майору. Из кузова выскочили молодые солдаты, окружили четырёх офицеров и наставили на них трёхлинейки.

Армейский сержант быстро собрал документы, бегло их просмотрел и передал командиру. Другие бойцы проверили вещмешки всех попутчиков и убедились, что в них нет ни оружия, ни грант, ни взрывчатки. Они с усмешкой взглянули на кобуры лейтенантов, набитые тряпками, и с облегчением закинули винтовки за спину.

Выйдя из тесной кабины, чекист дотошно изучил все бумаги. Он вернул их владельцам, мотнул головой, указывая куда-то за спину, и сообщил: «Могу вас подбросить в расположение шестьдесят второй армии. То есть до станции Безродное, что в посёлке Верхняя Ахтуба. От неё вы дойдёте до переправы Паромная – это километров десять-двенадцать. Там ходит судно «Иосиф Сталин». Переплывёте на правый берег и окажитесь там, куда направляетесь».

– Большое спасибо! Это то, что нам нужно! – поблагодарил майор особиста. Он сунул документы в карман гимнастёрки и подождал, пока чекист сядет рядом с шофёром. Затем, встал на подножку машины и опёрся правой рукой на крышу кабины. Левой ладонью он схватился за борт и одним ловким движением перелетел на бортовую платформу.

Никто из парней не решился повторить этот трюк. Все они поднялись обычным макаром, используя колёсо задней части полуторки. Поперёк тесного кузова были закреплены четыре доски. На каждой из них умещалось по пять худощавых бойцов.

Лейтенанты пробрались вперёд и сели рядом с наставником. Чуть дальше, устроились пехотный сержант и остальные бойцы. Пока все размещались, майор снял фуражку и раздвинул небольшой ремешок, расположенный над козырьком. Он надел головной военный убор и закрепил тесьму под своим подбородком. Затем осмотрел кузов – всё ли в порядке, и дважды стукнул в крышу кабины.

Машина тронулась с места и запылила по накатанному широкому грейдеру. В лицо резко ударил горячий воздушный поток. Чтобы не остаться простоволосым, словно какой-нибудь штатский, Яков последовал примеру седого майора. То же самое сделали два других лейтенанта.

Выехав из посёлка Богдо, машина свернула налево и помчалась в сторону Волги. Как помнил Яков, железная дорога шла прямо на север, на Баскунчак, а оттуда сворачивала прямо на запад.

«Двигаясь по шоссе, мы срежем угол и сократим себе путь процентов на тридцать, – подсчитывал Яков. – Проскочим полста километров и приедем в Ахтубинск. Оттуда до Сталинграда всего сто тридцать вёрст. Выходит, что мы доберёмся за пять-шесть часов, а сколько суток тащился бы поезд, никому неизвестно».

Минут двадцать спустя, за спиною послышались громкие взрывы. Сидящие в кузове люди непроизвольно обернулись на шум. Облака плотного дыма и пыли поднимались над тем самым местом, которое они недавно покинули. Над клубами чёрного смога мелькали тёмные точки. В них зенитчик узнал самолёты фашистов.

Яков представил себе, как тысячи красноармейцев мечутся между вагонами и, как они умирают, от взрывов вражеских бомб и своих же снарядов, что детонируют от большого огня.

Парень зябко поёжился и вдруг подумал: «Как вовремя мы смылись оттуда. Задержись там слегка, и погибли бы все ни за грош».

Верхняя Ахтуба

За час тряской езды машина пересекла огромный участок, безводной степи и приблизилась к Ахтубе, левому рукаву великой русской реки.

Яков замечательно знал азербайджанский язык и легко перевёл с тюркских наречий старинное название местности. Оно означало – Белые Холмы. Так оно и было на деле. На плоской равнине появились небольшие возвышенности, и грунтовая дорога петляла меж ними. Иногда её зажимало между протяжёнными балками, и ей приходилось взбираться на покатые большие увалы.

Полуторки производились в СССР с тридцатых годов двадцатого века. Так уж случилось, что у них не имелось бензонасоса. Поэтому топливный бак размещался над двигателем. Он находился за передней стенкой кабины, перед шофёром и пассажиром, а горловина, через которую заливался бензин, торчала уже из капота, возле ветрового стекла.

Горючее самотёком шло в карбюратор, но так получалось лишь на ровной поверхности или же там, где дорога уходила под горку. Если машина забиралась на склон, то ей приходилось разворачиваться в обратную сторону и ехать наверх задним ходом.

Таким хитрым способом, с ощутимой натугой, автомобиль поднялся на небольшую возвышенность. Оказавшись на плоской вершине, он встал носом к северу. Перед зенитчиком тут же открылся потрясающий вид на город Ахтубинск.

Во многих кварталах пылали пожары, что начались от недавней бомбёжки. Над ними стояли плотные тучи пепла и гари. Они очень медленно поднимались в белесое небо. Слышались редкие взрывы и звуки сирен карет скорой помощи. Особенно часто их вой доносился со стороны крупного порта и станции железной дороги.

Чекист посмотрел на пылающий центр городка и на затянутую дымом дорогу, идущую вдоль широкой реки. Он немного подумал и решил, что ни к чему им въезжать в узкие улицы, заваленные обломками зданий. Особист приказал молодому шофёру: – Не приближайся к пострадавшим районам, обойди их по восточной окраине и двигайся прямиком к Сталинграду.

Объехав разрушенный город, полуторка снова вышла к шоссе и помчалась на северо-запад. Населённые пункты стали встречаться значительно чаще. В крупных посёлках имелись железнодорожные станции. Через них к близкому фронту шли эшелоны с войсками.

Вернее сказать, вовсе не шли, а стояли на железных путях и представляли собою мишень для бомбардировщиков немцев. По словам седого майора, знавшего всё, что происходит в округе, составы перемещались со скоростью двадцати километров за сутки.