Внутри точки

притаилась мёртвой не пускает
к окончаниям зерно вращающее
поле на одном указательном
жесте

*

кто так и не назван бездомен
тираж леса шаги в тяжёлое
искусственному глазу ты
полустёрта с изнанки глагола
выстроишь соль по сгущённому
мрамором руслу в пурпурной
воронке как ты возможна когда
в гранях север просматривается
как будто побеги собранные
с декабрьских ржаных небес

Август

Здесь мы закопали первую книгу – за гребнями вещества
просматривается жгут фосфора, стянувший пепельное лицо ровно посередине
или это тёмным лучом падает запад от виска до виска,
от холма до холма текут в истощении числа,
т. е. стекло или его границы – снег, летящий сквозь каркас уравнения: седина,
молоко:
сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений

сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений

(основание для реки), —

прорастёт ли письмо (хоть мы не просчитывали вероятность наперед)?
чего ожидать в такой пасмурный день? – скоплений? дождя? – или…

обломок стены, фотография рта в контексте летящих навстречу
разодранных сумраком фар, беглый символ в устье ночи, перешагнувший
возможность
«раскрыть», что плывёт по зрачку,
если резко коснуться твоих губ обрывком бумаги в слабеющем свете заката
– колебание —

так эхо взрослеет в дугах камней
параллельно расширению зрения.

Вялостью течь вообразить. Ростки принимать – «другим».
Пахнет скошенной травой; серебро опыляет гнёзда, делит надвое «целое»:
тень хрустит,
та что – пение корня,
другая – разлёт сахарной дымки, что и размах голосов
в подтверждение восходящей рукописи, сметающих стальную чешую
со «знания», с какой-либо попытки обернуться «чистой тотальностью»,

формой – уходить в мягкое умирание солнца, вблизи крепостных стен, где вихрь
латает пустоты в местах разрушенных звёзд о крылья тлеющих птиц в окончани
ях                    августа, но если ближе – страниц, почему-то не принятых почвой,
хотя мы следили,
(разобрав все несвязности, свободно висевшие между скрытных
смещений полудня в регистрах нисходящих потоков пепла),
чтобы книга снилась себе, как лето догорает в бесцветности вырванной фразы из
повествования, так бережно хранимого городскими сумасшедшими.

Препятствие… пространственные глоссолалии

плантация полыхает схема гнезда
полдень в разрезе          разодранные смерчи
гамма
разрез искрит (шов глазу) о каменные суффиксы
кубический свет земляные узоры повторяй изгибы огня сей ночь вскользь
трав
вычитывая кору
досуха

вплетения солнца в полюс
наблюдать из спектра          встречные пески приходили цвет армировать
буква шипит в диких библиотеках правее фотография звука
чертеж гаснет так сложно

неравенства ландшафт вкладывает в горизонт

«Острота на заглушенных пальцах…»

1.

Острота на заглушенных пальцах – синдром?
Живородящие уколы пульсаций: