Я выбираю

Я выбираю
Александр Гарцев

Иногда в жизни приходится делать очень сложный выбор. Особенно, когда ты молодой…

Александр Гарцев

Я выбираю

– Алеша! – кричит через весь цех мастер.

Алексей в своей конурке для электриков еле услышал его. Выключил паяльник, канифольный дым от которого едко щипал глаза, и помахав мастеру сквозь стекло, прокричал:

– Что случилось, Петрович?

– Беги сюда, ворота не закрываются!

Ворота действительно оставались распахнутыми, как Петрович ни нажимал на кнопку "Закрыть".

Работницы у станков уже сердито поглядывали на него и кричали:

– Закрывай, Петрович, замерзаем!

Кнопка эта барахлила уже давно. И никак у Алексея не доходили руки ее отремонтировать. Он на весь цех один дежурный электрик. Не успевал.

Захватив с собой новую, Алексей за пять минут все отремонтировал. Закрыл ворота.

Женщины обрадовались:

– Молодец, Алеша! А то совсем нас Петрович заморозил.

– Да, – улыбнулся Алексей, – что-то разлюбил он вас. Нормы наверно не выполняете?

В его каморке, где размещались электрики, уже стояла, открыв двери и папкой выгоняя дым, Марина Кузнецова – секретарь заводского комитета ВЛКСМ.

– Вот, Алеша, как тебя наши женщины любят. Никак не могут без тебя.

– Да уж. – улыбнулся он, бросая в ящик с инструментами обгоревшую кнопку. Вдруг пригодится. Пусть лежит. Есть не просит.

– Так, Алексей, – строго сказала Марина, – едем в субботу активом на базу, директор подписал разрешение. Возражения не принимаются. Гитару не забудь. Побежала я в заводоуправление. Пока.

– Ох и шустрая девчонка. – улыбнулся Алексей, снова включая паяльник. настоящая "комсомолка, спортсменка", вспомнил он слова Фрунзика Мкртчяна.

На турбазе было весело и интересно.

Соревнования. Обед. Снова соревнования. Вечером небольшой банкет. Танцы. Музыка. Костер.

Приехало и начальство в лице Виктора Петрова – первого секретаря горкома ВЛКСМ.

На небольшом междусобойчике у вечернего костра Алексей прочитал свои новые стихи.

Он встал у мерцающего в темноте ночи пламени и негромко, тихо, как бы печально начал:

– Взведены карабины. Направлены в грудь.

Расстрел и гильотина.

Фашистский франкизм устилает свой путь

Жертвами, словно минами.

Генералам, захватившими власть,

Люди страшны живою силой.

Пока безоружны. Стрелять. Стрелять.

С перекошенной от страха миной.

В могиле ногою уже, но пока

Есть пулемет под боком.

Стреляют в народ, как в злого врага,

Прикрываясь Господом Богом.

Пятеро рабочих.

Матерей горе.

Кто их утешит?

Чернее нет боли.

Пока в погонах садизм.

Стой!

Опасно!

Смертельная зона!

Испания!

У власти фашизм.

Он повысил голос. И уже читал громко, четко и ясно, не стесняясь этой лесной вечерней тишины. Его голос звенел металлом.

– Бурлит недовольством общественность стран.