Обитель мафии Алигьери

Раньше, когда Антонелла и Мартин были маленькими, Ромильде Алигьери было проще собирать их каждый вечер за общим столом. Сейчас дети подросли и разъехались. Тем не менее они старались один или два раза в неделю навестить своих родителей и поужинать вместе.

Мартин последние два месяца жил у них в доме. У него не было семьи, и ремонт в его квартире затянулся на неопределенный срок. Старая квартира в старом здании в центре Нью-Йорка, кроме стоимости больше ничем не привлекала его. Поэтому непонятно, какой ему нужен ремонт. Это и вынудило его пожить в доме родителей.

Ромильда была доброй и удивительной женщиной. Выйдя замуж за Джузеппе, она сделала все, чтобы создать в семье атмосферу, основанную на уважении друг к другу. Джузеппе очень повезло с женой. Она все понимала, не лезла в его работу, не наставляла и не попрекала.

Однако она сумела постепенно изменить мужа. С возрастом он стал добрееи старался успеть к ужину, понимая, что это важно для семьи.

Ужин был для дона временем общения с детьми, возможностью выслушать их мнение и продемонстрировать свое уважение к ним, узнать, к чему каждый из них стремится и чего уже достиг, помочь советом. Время хороших манер и приятное времяпрепровождение, от которого оставались только добрые воспоминания. Эти драгоценные моменты нельзя стереть из памяти. Время, проведенное с семьей вместе за ужином, избавляло от ощущения, что оно утекает сквозь пальцы.

Кроме того, дон Алигьери нередко приглашал на ужин родных и друзей. Таким образом он мог вовремя успеть домой к столу и после закончить работу уже в своем кабинете с приглашенным гостем. За ужином обсуждать детали работы считалось проявлением неуважения к семье. Конечно, были в его окружении и те, кто очень скверно выражался по поводу и без повода или не умел вести себя за столом. Таких он старался не приглашать.

Ужин проходил в гостиной дома семьи клана Алигьери. Антонелла приехала пораньше и помогла матери и домохозяйке накрывать на стол. Пришли соседи, семья Барикко. Это были друзья дона, которым он в знак благодарности за прошлые заслуги и верности клану купил дом недалеко от своей резиденции. Помимо них в гостях были брат дона, Бруно, со своим сыном и его девушкой.

– Мартин, ты опять опоздал! Завалили работой? – спросила с насмешкой сестра, увидев, как он входит.

– Заходи, не слушай ее, она хочет тебя рассердить, – сказала мама, вставая и подходя к сыну, чтобы поцеловать. – Я так рада, что ты успел, у нас сегодня очень необычный пирог. Эксперимент!

– Возьми, мам, тебе подарок, – тихо сказал Мартин и передал ей коробку. – Потом откроешь.

Затем громко добавил:

– Только не распространяйся, а то на всех не захватил подарки!

– Хорошо, сынок, – улыбнулась мама, а гости лишь оценили его юмор, но ничего не сказали.

В руках у матери была ложка. Это означало, что пирог готовила лично она. Ромильда всегда ходила с ложкой, когда что-то готовила. В доме постоянно что-то отвлекало ее и благодаря ложке она не забывал и о кухне. Привычка сохранилась у нее на всю жизнь, даже когда в доме появилась прислуга.

Мартино посмотрел на свою сестру и хотел что-то сказать, но не успел. Его отвлекли сначала мама, затем обслуга, которая унесла его куртку, а потом и Бруно, приглашая всех за стол. Поприветствовав всех, он уселся. Его всегда удивляло, с каким уважением и спокойствием проходил ужин, чего не скажешь об офисе дона в небоскребе. В доме накрывали стол ровно на столько человек, сколько должно было прийти, и в памяти Мартина не было таких случаев, чтобы кто-то отказался от приглашения или обещал прийти и не пришел.

– Добрый вечер, – сказал Луиджи, входя следом за Мартином. – У вас здесь намного приятнее, чем на улице!

– Добрый вечер, проходи, Луи, – сказала Ромильда, поглядывая на дона. – Я рада, что и ты тоже поспел к нашему ужину.

– Тебе сегодня вечером опять с папой работать, – сказала Антонелла.

– Да, моя дорогая, у нас с твоим папой есть немного работы.

Все наконец расселись. Тон общения подхватила Антонелла. Она вела себя уверенно и высокомерно. Возникало ощущение, что все собрались здесь ради нее и что она в курсе всех последних событий в мире. Речь ее лилась плавным потоком, голос звучал глубоко, со странными короткими смешками. Но на самом деле все понимали, что она просто болтушка, и ее женский лепет совсем не напрягал ни дона, ни Бруно, ни Луиджи.

За столом обсуждали дальнейшие планы Мартина по обустройству квартиры, которыми он с неохотой делился. Сын Бруно, познакомив всех со своей девушкой, объявил о своих намерениях жениться на ней уже этим летом. Дон Алигьери посчитал это хорошей новостью.

– У тебя есть все, чтобы сделать ее счастливой. Я вижу, как вы общаетесь и как дополняете друг друга. Я рад за вас. Надеюсь, и мой сын когда-нибудь обрадует меня такой же новостью, – сказал дон Алигьери.

– Всему свое время! Правильно же, Мартино? – спросил Бруно.

– Наверное. Во всяком случае сейчас это время еще не пришло. Пока я стараюсь получать удовольствие от свободы, – ответил с усмешкой Мартино.

– Верно. Жизнь – это момент во времени. Дела, заботы, желания что-то изменить, достичь успеха в чем-то, но любовь все это быстро меняет, а в какую сторону – зависит от жены. Поэтому тут спешить не стоит, – ответил Бруно.

– Да, мой брат прав! Слушай его советы, они тебе пригодятся, – ответил дон Алигьери. – Твоя сестра вот поспешила со свадьбой, и развод ее сломал на некоторое время.

– Все у меня хорошо, не надо меня тут приплетать в ваш мужской разговор, – сказала Антонелла.

Дальше разговор вернулся к обсуждению планов сына Бруно на женитьбу и на то, куда молодая пара планирует поехать на медовый месяц.

Ужин подходил к концу. Гостям предложили кофе.

После ужина Джузеппе велел своей жене проводить всех гостей, а сам, не дожидаясь, отправился в свой кабинет с Луиджи.

– Меня не отвлекать, пока не позволю, – сказал он и, похлопав по плечу Луиджи, удалился с ним.

В кабинете он подошел к своему столу, достал из ящика бутылку виски, налил два бокала и, угостив Луиджи, пригласил его в кресло.

Усевшись с бокалом в удобное кресло, Луиджи осмотрелся. Было тихо, лишь часы стучали так уютно и умиротворяюще. Глоток виски приятно обжог горло, согрев изнутри.

– Рассказывай, но только не спеши, – сказал дон Алигьери.

Луиджи холодно и спокойно начал говорить.

– Утром я встретился с Антонио Барбароссом и рассказал ему все, что произошло с его крестником. Да, он меня выслушал, но этого было недостаточно. Для него это почти как убийство собственного сына, в котором мы замешаны. Особенно крестного, у которого нет родного отца. Также я передал ему, что вы глубоко осознаете свою ответственность и готовы предложить ему помощь в поиске убийцы. Он был со мной немногословен, но я понял, что он связывает это убийство лично с вами. И кажется, это убийство изменило его планы на бизнес.

Джузеппе пожал плечами.

– Я понимаю. От моего капореджиме я получил информацию, что Адриано начал курировать сбыт наркотиков в нашем районе для чернокожих. Он сдружился с двумя нашими солдатами, и все думали, что это все с моего молчаливого согласия. Они подготовили почву для того, чтобы сместить нас с северо-восточного района города. Однако мы следили за их тихими делами. Все шло тихо, и так же тихо я хотел закопать его людей и предателей, но не успел. Я даже договорился с полицией о том, все уладить. Но вот зачем он так публично сцепился с врачом… очень странно…

После этих слов Джузеппе задумался. Луиджи сидел молча и обдумывал сказанное. У него не было привычки перебивать дона, когда тот находился в размышлениях.

– Что ж, продолжай. Что еще он сказал? – продолжил расспрашивать дон.

– Больше ничего. Он как будто ожидал меня. Мне кажется, он просчитывает ваши шаги, дон.

– Иногда шаги, направленные на сохранение мира и уважения, легко просчитать, – усмехнулся дон. – Что еще было?

Луиджи описал обстановку в доме Антонио и то, какие люди из его окружения ему встретились. Все они были известны дону. Дальше рассказ пошел о том, как хирург отреагировал на случившееся. Действительно, для мирного человека это была страшная новость. Амато Пессери понимал свою причастность к произошедшему и обещал, что самостоятельно примет дополнительные меры для безопасности своей семьи и семьи сына.

Разговор продлился до полуночи, после чего дон вызвал для своего консильери машину с телохранителем. Он не пользовался телефоном без крайней необходимости, поэтому напоследок приказал обзвонить всех своих капореджиме и передать поручение:

– С завтрашнего дня всех ключевых людей нашего клана под усиленную охрану, и пусть себя берегут тоже. Будем ждать, а там посмотрим. Пусть следят за происходящим. Список я тебе составил.

– Я все сделаю, дон, – сказал Луиджи, садясь в машину и отъезжая от резиденции дона.

Глава 8

Антонелла Алигьери была очень упрямой девушкой. Деньги отца сильно испортили ее человеческую натуру. В детстве, когда она жила с родителями, она еще вела себя подобающе сицилийской девушке, но, повзрослев и уехав учиться в колледж, сильно изменилась. Раньше восемнадцатилетняя сицилийка бы уже была замужем, и муж мог ее поставить на место. Сейчас же вступать в брак так рано никто не хотел. На первом месте теперь была свобода по-американски и карьера. Карьера, конечно, не интересовала Антонеллу, зато у нее были деньги, и они шли на свободу и удовольствия.

Она невероятным образом привлекала к себе мальчиков, хоть отнюдь и не была красивой. Она любила флиртовать. Мужчинам приятно получать ответную реакцию со стороны женщины. Для нее это была игра, которую она обожала.

После ужина в доме родителей она сказала, что поедет к себе, но в такси ей позвонила знакомая и ее планы резко изменились. Сейчас она уже два часа как сидела в ночном клубе с подружкой, о чем-то болтала и пила коктейль, который полностью развеял все ее мысли о доме.