Все затихло вокруг. Скоро полночь.
Из-за туч появилась луна,
Повинуясь словам колдуна,
Нави мир о себе вдруг наполнил. *63
Шесть русалок явились на брег,
Чешую сбросив под оберег.
Белокожи, стройны, синеоки,
Хороводят в песке босиком,
Неприступны на вид, одиноки,
Веет жалостью и холодком.
Лунный свет лишь одеждой на девах,
Льётся нежность в тягучих напевах,
Коль столкнешься в пути, не свернёшь,
Сладкий плен для бродяг и святош.
Ждана чувствует магию навок,
Ищет взглядом знакомку средь них,
Камень прячет ее от чужих,
Словно щит от душевных пиявок.
Пропадешь, коль поверишь русалке,
Говорящей подобно весталке. *64
Вдруг нахлынула чёрная жалость,
Непонятным тяжелым плащом
Придавила, и сердце так сжалось,
Как пронзённое острым мечом.
То знакомка заметила деву,
И укрыла от всех темным древом.
Чтоб сестрицы-русалки силком
Не пробрались к ней в душу тайком.
Так, припав к валуну тёмной тенью,
В полнолуние Ждана стоит,
Ни жива, ни мертва, как гранит.
Не поддалась коварному пенью.
Дар Богини по имени Лада, *65
Светлым душам иного не надо.
Унеслись в темноту песни навок,
Соблазнительниц брошенных душ,
Чернобога коварных служанок *66
Из девиц, не сорвавших свой куш.
Разбежались по берегу сестры,
Переполнив соблазнами Остров.
Одинокие души нашлись,
Навки делом своим занялись.
Тут растаяли Жданы оковы,
Перед нею знакомка стоит,
Грустным взглядом на деву глядит,
Для неё все печали не новы.
Век от века чужая судьба —
Испытанья, сомненья, борьба.
– «Мне известна печаль твоя, Ждана,
Год прошел, а Словена все нет…»