Завтрак был окончен. Когда это стало всем очевидно,
столик сам собой вместе с использованной посудой
скрылся в нише.
– Страшно представить, что теперь я буду жить так
долго, – сказал Нефедов.
26
– Страшно?! …Хотя, это понятно. Тебе надо принять
жизнь иначе: в образе чего-то открытого, безграничного.
Принять нормой то, что у нас все неизвестно, все
распахнуто… Если б ты знал, как много мы не знаем… Кто
знает, например, какую форму приобретет наша жизнь в
будущем? Сколько фантазий существует на этот счет! С
другой стороны, современная цивилизация мудрей: она не
забивает человека массой информации, особенно, в каком-
нибудь извращенном виде, вроде рекламы, считавшейся
когда-то чуть ли не искусством. В нашем веке установки
иные. У нас каждый идет от себя и берет из накопления
цивилизации лишь то, что ему нужно. Очень скоро ты
тоже обживешься у нас, вживешься в наше мировоззрение.
Тебе, кстати, очень нравится эта пижама? От нее же
лекарством за версту несет.
– А сейчас есть лекарства?
– Таких вот «ароматных» нет.
– А почему моя пижама так воняет?
– Потому что такой она когда-то была. Вот оно
«дрожание паутинки». Нет более или менее точного
воспроизведения, есть лишь точное. Иначе ничего не
выйдет. Но теперь тебе нужен костюм. Хочешь взглянуть,
что у нас носят?
– Наверное, мне будет комфортнее в костюме своего
времени, – сказал Нефедов и поспешил оправдаться. –
Странно все это… Когда-то в юности у меня была зависть к
людям будущего, которые будут пользоваться благами
невиданной цивилизации, а теперь цепляюсь за свое.
Старший восстановитель попросил его подняться и
прямо, как бы сквозь свое отражение пройти в нишу.
Ниша засветилась ровным сиреневым светом, потом
свет слегка качнулся и погас.
– Все – мерка снята, – сказал Юрий Евдокимович,
направляясь к дивану.
27
Нефедов последовал за ним, оглядываясь и ничего не
понимая.
– Уточните покрой костюма, – раздался приятный
женский голос со стороны ниши, и Нефедов догадался, что
это голос робота, в котором, и впрямь, был какой-то
странноватый, дополнительный тембр, вроде вплетенной
медной нитки.
– Ах, да! – спохватился Юрий Евдокимович. – Костюм-
тройка тебе нравится? Согласен?