просто не мог. Невольно он все же потрогал обивку
пальцами, все верно: хотел еще тогда положить под
дерматин поролон, но не нашел и обошелся ватой. А
дерматин и эти гвоздики с медными фигурными шляпками
купил в хозмаге около рынка. В прихожей было сумрачно,
как всегда. Протянув руку, Василий Семенович
безошибочно отыскал выключатель и включил светильник.
Потом, уже в состоянии какого-то рассеянного сознания,
не понимая, как вместо крохотной больничной палаты тут
образовалась целая четырехкомнатная квартира, и как
вообще могла его квартира мгновенно вырасти здесь, он
прошел на кухню, подозрительно осмотрелся там. В сушке
ребрами стояли тарелки, в поддоне россыпью лежали
ложки и среди них одна самодельная, алюминиевая,
доставшаяся еще от деда: ручка у нее была вылита в форме
рыбки. А на отключенном холодильнике, который Наташа,
видимо, еще с вечера оставила оттаивать, чтобы помыть,
оказывается, спокойно тикал, отсчитывая неизвестно какое
время, будильник. Василий Семенович взглянул на руку и
впервые обнаружил на ней свои часы. Было десять часов
утра, но будильник, как обычно, убегал на пять минут.
Восприятие Нефедова снова сбилось: то, что он видел
сейчас вокруг себя, показалось ему единственно
возможной реальностью, а все только что происходившее в
той светлой комнате с изощренной мебелью, сном или
розыгрышем воображения. Ну, а этот человек –
восстановитель, вошедший следом за ним?
– Тебе, наверное, смешны эти обои, стулья, – сказал ему
Нефедов.
– Ничуть. Ты не волнуйся… Я ж говорил, что мы
специалисты по двадцатому веку. Мы уже просто вжились
31
в него. Разве ты не заметил, что мы и говорим на языке
твоего времени.
– Честно сказать, о языке я еще не подумал.
Нефедов взглянул в окно, ожидая увидеть привычный
уголок двора с натянутыми там бельевыми веревками, с
ребятней, прыгающей на панцирных сетках, выброшенных
кем-то кроватей, но там был все тот же причудливый,
разноцветный город.
– Мы бы, конечно, могли восстановить тебе и прежний
вид из окна, но сам понимаешь, это было бы грубым
обманом, – сказал старший восстановитель.
– Конечно, конечно, – согласился Василий Семенович,
совсем не понимая, как это они могли бы сделать и вид за
окном.
Они вернулся в белую комнату, куда Нефедову, в общем-
то, уже не хотелось идти.
– Как же к этому привыкнуть, – сказал он Юрию
Евдокимовичу, сев на диван и задумавшись. – Это что-то