Не бойся тёмного сна

выдернул пробку. Уж при таком-то потопе скандал сегодня

неминуем. Потом лихорадочно отыскал тряпку и принялся

собирать воду.

42

Минут через десять мокрый от пара и пота, он присел

на край ванны: теперь тут было сыро, слегка пахло

известкой. Конечно же, заблуждение о соседке развеялось

еще в работе, но это не успокоило, ведь если квартира

повторена до мелочей, то вода все равно куда-нибудь

протечет. А куда? Конечно, уж сюда-то дорогая соседка

Зинаида Михайловна не прибежит. Как глупо она, кстати,

поступала, постоянно скандаля, если жизнь была такой,

какой оказывалась теперь. И все равно уж соседку-то с ее

крашенной перекрашенной головой Нефедов встретил бы

сейчас с распростертыми объятиями. А если он промочит,

да замкнет что-нибудь восстановителям? «Ну, – скажут

они, – кого мы и воскресили…»

Еще несколько минут Нефедов сидел, ожидая

неизвестно кого и чего. Потом, понемногу отойдя, сбросил

больничные штаны, надетые прямо на голое тело, и

опустился во вновь наполняемую ванну. Вода приятно

омывала молодое, упругое тело. Хошь не хошь, но все же

это – ты. Ты молодой в этой старой, привычной ванной. А,

может быть, будущее со всеми его событиями, с болезнями

детей, с рождением внуков и с их именами, которые не

надо придумывать, а достаточно вспомнить, с книгами,

которые еще не написаны, но уже созрели в голове: просто

привиделось? Привиделось и воскрешение. На самом же

деле все идет, как шло, и смерть существует настолько, что

если сейчас глубоко задуматься о ней, то она той же

ледяной когтистой лапой стиснет твое сердчишко. Но

опять же, если ему сейчас тридцать и все привиделось, то,

как очутился он в этой четырехкомнатной квартире? В

тридцать-то лет они с Сашенькой жили в коммуналке. Там

у них родился Сережа, а после и Наташа. А эту квартиру

они получили лишь после того, как он ночами на общей

кухне написал два своих романа, и его признали

писателем. И когда стены этой ванной он собственноручно

отделывал вот этим самым молочным кафелем, то помогал

43

ему уже десятилетний Сережка. Так что, какой тут сон… А

психика его, кстати, не столь и пластична, как надеялись

восстановители.

Когда Нефедов, порозовевший от горячей воды,

побрившийся, благоухающий шампунем «зеленое яблоко»,

в свежем белье, прошел на кухню, то за окном была гроза

не гроза, а что-то странное. Привычной молнии не было:

небесный разряд происходил не ярким разрывом неба, а

густой паутиной разбегающейся по всему небесному своду

и оттого необычно ярко освещающей землю. Гром после