Китаец мотает головой, показывает большой палец вверх.
– Нет, – говорит переводчик, – не сломается, отличное качество, фабричное производство.
– Ладно, беру. А тебе сколько за перевод?
– Тозе пятисят луплёв.
Отцовы истории
Лев Николаевич Толстой говорил в своё время, что, возможно, когда-нибудь
художественную литературу заменит описание достоверных историй, сделанных
разными людьми. Это будет всё самое значительное из того, что человеку удалось
пережить. Истории, которые я хочу пересказать, принадлежат моему отцу Николаю
Гордееву, к великой моей скорби уже умершему. Он любил рассказывать их на
праздничных застольях, чтобы развлечь гостей. Мне же всегда виделся в этих историях
ещё один подтекст – доброта самих рассказов, доброта и неординарность их героев.
Почти все свои истории отец начинал так: «А вот был ещё случай…».
Хитрые кальсоны
А вот был ещё случай, как мы с Иваном Масловым в бане парились. Там така жарища была, что
спасу нет. Начали одеваться, он мне орёт:
– Колька, дай-ка мне кальсоны, где-то там должны быть.
А я на полу сижу, думаю, хоть бы самому-то как-нибудь одеться.
– Бери сам, – говорю, – вон на лавке лежат. Да давай хоть дверь откроем, или чо?
Нет, не даёт открывать – жары жалко, хотя знаю, после нас уже мытца некому.
Одевамса. Он опять материтца во всю мочь.
– Что это за кальсоны таки – гачи узки, никак не лезут.
Сам до того запарился, что руки трясутся. Но кое-как напёр всё же на себя. Надел и снова в
мат-меремат.
– Да оно чо за кальсоны таки!? Где у них прореха-то – застёгивать нечего и ошкур какой-то
широкий, без резинки! Чо же за хитры кальсоны таки?!
Свою старуху, которая его в баню собрала, и так и эдак обозвал. Я смотрю, да и говорю:
– Так ты же вместо штанов-то рубаху надел.
Он рассмотрел – ещё пуще озлился – а как её теперь снимать? Она с ног не слазит. А тут жара.
Я говорю, так давай дверь-то откроем.
– Нет, – говорит, – не будем. А, да хрен с ней, этой рубахой!
Куфайку надёрнул, да и пошёл в дом. Старуха как его увидела, так и упала со смеху.
И кузнец, и мельник
А у нас ить в родове-то были сплошь кузнецы да мельники. Я с армии пришёл, меня
председатель колхоза Десятник на другой день в кабинет вызыват. Прихожу.
– Гордеев? – спрашиват.
– Гордеев, – говорю.
– Завтра в кузницу пойдёшь. Кузнецом будешь.
– Андрей Петрович, так я же не умею.
– Как это не умешь? Мне дядя твой, Виктор Алексеевич, сказал, что твой отец хорошим
кузнецом был. Значит, и ты должон уметь.
Ну, а чо тут сделаш? Пошёл на другой день. А там молотобойцем был Степан Калинин.
– Вот, – говорю, – кузнецом назначили.
– Да я уже слышал, – говорит Степан, – сказали мне, что новый кузнец придёт. Давай ковать
будем.
– Так я же не умею.
– А мне како дело? Куй, если кузнец.
Стоим, разговаривам. Тут дядя Витя приходит.
– Ну, так и чо не работаете-то? – спрашиват. – Чо лясы точите?
Я говорю: