Ворон

Какое-то время они следили за пролетевшим аистом.

– Слушай, ты читал, что в наш город приезжает маг – иллюзионист Монтадо? – спросил Якушев.

– Ну, слышал… Тот, кто все может?

– Ну да. Он же занимается материализацией фантазий.

– Ну и что?

– Как что? Пусть превратит твоего Карлушу в человека.

– Да ты в своем уме? Разве это возможно?

– Вот и нужно разузнать.

Шелестя травой, кто-то шёл к ним. Это была Ксения, помахивающая шляпкой с алым бантом.

– А, вот где спрятались милые наши рыбаки! Кулеш готов! Вас ждем-с…

И широко улыбнулась, блеснув рядом алебастровых зубов.

– Идем уже, – тяжело вздохнув, хмуро сказал Одинцов, вставая.

–Ладно, после поговорим. Я разузнаю, что к чему. А пока никому ни слова, – энергично зашептал Якушев.

***

Сегодня Савелий Павлович решил посидеть дома, отдохнуть от службы.

Он кормил вороненка, создавая ему искусственные препятствия и наблюдая, как эта умная птица находит способы клювом откупорить пробку, чтобы напиться воды, или развернуть бумагу, чтобы отведать лакомства.

Затем он навернул на исцарапанную руку кусок кожи, чтобы Карлуша мог на ней сидеть и общаться с ним, издавая резкие гортанные звуки.

За окном грохнула громовая волна, казалось, что сотряслось темно-фиолетовое небо. Запахло электричеством, водой и свежей пылью.

Савелий видел, как из остановившейся пролетки выскочил Якушев, и, подняв ворот пиджака, придерживая от внезапного ветра с дождем шляпу, бежал к его дому. Дождь сыпал водяным порошком, маленькие полноватые ноги Якушева смешно перебирали мокрые камни дороги, спеша к спасительному уюту дома. Вот его шаги зашаркали по деревянной лестнице, зазвонил дверной колокольчик.

– Уф, еле успел, сейчас начнется, – произнес Якушев, отряхиваясь. – Надо же, забыл взять зонт.

– Ничего, пока у меня пересидишь. Грозы коротки, – сказал Одинцов, помогая ему снять влажный пиджак.

Через пять минут за стенами дома бушевала водно – ветреная стихия.

Острые стальные стрелы прорезали небо, били в землю, освещая внезапными высверками потемневший город. Трещали и гнулись деревья.

Якушев рассказывал за чашкой чая то, что ему удалось узнать об иллюзионисте Монтадо.

– Вот афиша. Смотри: НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ АРТИСТОВ МАГА МОНТАДО. ЛЬВЫ, ИГРАЮЩИЕ НА ФЛЕЙТАХ; ЗАЙЦЫ – БАРАБАНЩИКИ… Какое волшебство!

– Петр, я вот думаю – волшебство ли это? Разве так бывает в наш просвещенный век? – сказал Одинцов.

Якушев ухмыльнулся.

– Еще и как бывает! Как там у Шекспира? «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось».

Савелий замыслился на мгновение.

– Ну да, как в оккультных романах… Сии книженции мне доводилось листать. Чего там только нет – маги, вселенская борьба божественных и сатанинских сил, реинкарнация…

Якушев поднял брови:

– А почему нет? Ведь идея всех последователей госпожи Блаватской – взаимозависимость скрытых сил в человеке и космосе, тайны первородной материи… Почему ты не видишь здесь связи?

Помолчав, Одинцов сказал прямо:

– Ты, думаешь, что если обратиться к этому Монтадо, то он сможет превратить нашего Карлушу в человека?

– А почему бы не попробовать? Я знал, что такой вопрос возникнет, – сказал Якушев. – И посему, кое-что еще припас для тебя.

– Что это?

Одинцов увидел, как Якушев достает что-то из кармана пиджака, висевшего на спинке стула. Это была подмокшая вырезка из газеты.

Якушев, отодвинув стакан, осторожно расправил листок на столе.

– Смотри, – он легонько ударил пальцем по листку. – Рассказ одной женщины. Достаточно знатной. Она родом из Сербии, какая-то местная графиня. Сын у нее тяжело заболел. И она, испробовав все лекарства, призвала на помощь этого Монтадо. Тот отнекивался, но она ему хорошо заплатила, он приехал и помог. Но как? Спасти умирающего он уже не смог. Тогда душу ее сына он переселил в тельце маленького скворца, совсем птенца! А далее, прошло пару месяцев, и скворец начал проявлять все способности человеческого разума. Даже слова из отдельных букв складывать научился!

– Быть может это «газетная утка»!

Якушев развел руками.

– Ну, тебе не угодишь! Во всяком случае можно проверить…

Одинцов отставил в сторону чашку, подошел к клетке, взял вороненка на руки. Тот сидел смирно, склонив голову, перебирая лапками намотанную на руке Одинцова кожу, чтобы устроиться поудобнее, затем вспорхнул к столу, ступил пару шажков к печенью, осмотрелся, наклоняя голову, то в одну сторону, то в другую, и клюнул.

– Какой умница! – сказал Якушев.

Одинцов посмотрел на него. В глазах горел интерес.

– А что, действительно, давай попробуем.

Якушев вздохнул.

– Наконец-то…

–Только вот что… Этот Монтадо потребует немалую плату за свою работу…

– Эту проблему попытаемся решить, – сказал Якушев. – Я вот что подумал. Недавно я пользовал одну старую барыню. Меня к ней привезли как врача. Она живет в заглохшем, запущенном доме, совершенно одна. У барыньки лишь глуховатый слуга, да придурочная кухарка есть. Вокруг нее народ давно уже вымер. Заброшенные, пустые, полуразвалившиеся дома… Да и сама барынька скоро душу богу отдаст. Когда она расплатиться со мной хотела, то шкатулку открывала. А там у нее ценный перстень лежит…