А какая разница?

А какая разница?
Александр Григорьевич Михайлов

Социум #4
Социализм советского типа следует понимать как монопольный государственный капитализм с неэффективной распределительной системой в обществе в конце 80-х годов XX века. Для реализации принципа социальной справедливости при распределении средств бюджета, в частности, для компенсации убытков от инфляции необходимо отказаться от применения пропорционального доходам распределения. В интересах государства и социальной гармонии следует провести точечные кадровые замены.

Социализм и капитализм

По широко распространённым мнениям разница между социализмом и капитализмом как социально-экономическими формациями огромна. Большую часть XX века в ментальности людей термины “социализм” и “капитализм” были противопоставлены один другому.

Однако имело место и такая научно-практическая идеологема как конвергенция социализма и капитализма в нечто единое. Сторонники конвергенции получили значительное влияние во властных структурах позднего СССР и в РФ. Мало этого, эти приверженцы конвергенции перелопатили советский социализм так, что его не отличишь от олигархического капитализма.

Чтобы разобраться в данной ситуации, обратимся к авторитетным мнениям. Так, Владимир Ильич Ульянов (партийный псевдоним – Ленин) использовал в своих теоретических работах, в актуальных статьях и в своих выступлениях термин “государственный капитализм”. Данный термин наиболее точно определял общественную формацию, строительством которой занялись большевики с октября 1917 года.

По сути дела, в этой концепции большевиков государство было главным капиталистом. Другими словами, государство собирало в стране ресурсы и распоряжалось ими по своему усмотрению, а главным оно считало инвестирование в крупную промышленность, в том числе для появления больших пролетарских масс. По теории марксизма, а значит и РСДРП(б), – этой главной опоры новой (пролетарской) власти, в том числе, в России. Что касается социальных аспектов, то они, особенно в первые годы нахождения власти у большевиков, отошли на второй план.

Термин “социализм” применительно к государству и производный от него понятийный аппарат (как социалистическая революция, социалистическое государство, социалистическая собственность) получил приоритет в общественном восприятии уже благодаря деятельности Иосифа Виссарионовича Джугашвили (партийный псевдоним – Сталин).

В частности, к десятой годовщине октябрьского переворота в общественное сознание старательно вносили этот новый понятийный аппарат. Так, сам переворот в нём получал признаки “социалистической революции”. С этой целью, в частности, по заказу ВКП(б) был создан фильм режиссёром С.Эйзенштейном “Октябрь”, достойный Голливуда того периода. Фильм был сделан в стиле “фэнтези” – полный вымысел в показе основного события с сохранением определённой документальности во вторичных сценках фильма и по персоналиям.

Фильм так всем понравился, что к 50-летию Социалистической революции кадры октябрьского восстания из фильма (точнее, игровую сценку “восстания”) подавали новым поколениям граждан уже как документальные кадры восстания, которого, правда, не было. Кстати, подобный подход власти к событиям 1917 года фактически демонстрировал деградацию интеллектуальной среды общества и ментальности партийного руководства.

Становление крупных промышленных объектов в стране обозначалось как построение социализма, развитие социалистической собственности. Восстановление имперских начал государства в 1922 году и в дальнейшем было “упаковано” в наиболее удобную для того момента идеологическую форму – в форму Союза Советских Социалистических Республик. В ходу были тезисы: “всё это наше”, “всё это народное”.

Развитие экономики монопольным капиталистическим собственником – государством выполнялось, как водится, за счёт народа, в частности, за счёт основной его части – крестьянства. Суть развития сводилась к инвестициям в создание, в основном, новых промышленных объектов.

Отсюда и неприятие государством появления мелких и средних собственников в период Новой экономической политики (НЭПа) с 1921 года, организованной самой партией большевиков для ликвидации разрухи в стране. Другими словами, курс на инвестиции государством в своё развитие стало визитной карточкой советского социализма, а вот расширение и развитие частной собственности не приветствовалось, даже наказывалось.

По сути дела, явно или неявно в реальной практике хозяйствования был задействован принцип: богатое государство при скромном потреблении населения.

Распределительная система

Однако в теоретическом смысле социализм базируется на более справедливой системе распределения создаваемых в обществе благ. Рассуждения теоретиков социализма (ещё до появления СССР) касались системы распределения как самодостаточной общественной модели. То есть, материальные блага создаются посредством эксплуатации труда самого населения либо колониальной эксплуатации населения иных (внешних) стран, а распределительная система государства позволяет сократить разрывы в уровне потребления отдельных страт общества.

В большинстве теоретических моделей государство, не являясь основным собственником, выполняло распределительную функцию, в частности, посредством бюджета. Ещё одним механизмом распределения благ выступает благотворительность собственников, но этот элемент распределения, конечно, не может быть универсальным.

В социалистическом государстве (советская модель социализма) оно само являлось монопольным собственником и распределителем общего богатства. Объединение в одном лице собственника и оператора распределительной системы создало новый феномен, который присущ советской модели социализма – это возможность или необходимость (или даже соблазн) больше ресурсов направлять на исполнение внешних, статусных задач государства, чем на рост благосостояния своих граждан.

Всем следует признать, что в периоды испытаний подобная модель советского социализма позволила сконцентрировать все усилия на достижение приоритетной цели государства – Победе в Великой Отечественной войне.

В советской модели распределительной системы всё большее значение приобретала функция перераспределения дохода в СССР и даже в социалистическом содружестве государств. К сожалению, объединение всех функций – инвестора, распределения и перераспределения в едином лице – в государстве создало техническую возможность перемешивания приоритетов в силу тех или иных обстоятельств.

В связи с тем, что разнообразные обстоятельства внешние по отношению к Российскому государству силы стали умело использовать против него, в приоритетах у государства постоянно оставались оборонные и промышленные задачи. В итоге, распределительная функция государства была сужена до перераспределительной и дополнена вербальными лозунгами “про заботу государства о каждом своём гражданине”.

Для решения технически сложных и затратных оборонных задач приходилось всё больше использовать централизацию, а для концентрации ресурсов пришлось использовать контроль уровня благосостояния общества, точнее, занижать рост благосостояния в обществе.

Для обеспечения системы “виртуальной заботы” о гражданах потребовались “маяки”, “передовики”, символы. Так как подобное положение дел не соответствовало теориям о социальном обществе, о распределительной функции при социализме, то потребовался и значительный репрессивный аппарат.

В общем, государство советского социализма через напряжение сил народа добилось великих побед. Однако настал момент, когда потенциал распределительной (перераспределительной) системы оказался исчерпан. Более того, партийно-чиновничий аппарат, особенно высшего звена, оказался состоящим из не слишком больших интеллектуалов, причём во всех сегментах государственного механизма.

Ещё хуже, что перераспределительной функцией в интересах окраин советской империи (СССР) пользовались так долго, что “вытянули все соки” из регионов, работающих на достижение приоритетов государства. В итоге, страна в условиях мира стала скатываться к карточной распределительной системе.

Именно высокая централизация, перераспределение ради исполнения имперских задач в стране и в мире, примитивная система распределения, работающая на условиях остаточного принципа, привела СССР к социально-экономическому краху.

Субъективным фактором этого краха стали и носители идей конвергенции социализма и капитализма, точнее, конвергенции государственного капитализма советского образца с капитализмом рыночной модели с элементами распределительной системы социального типа.

К нашему общему сожалению, все новации этих экспериментаторов свелись к отказу государства от инвестиционной деятельности и от распределительной (перераспределительной) функции. В итоге, эта когорта занялась практическим отказом от централизации в экономике и формированием её рыночной модели, но по олигархическому типу.

Однако без централизации ресурсов посыпалась распределительная (перераспределительная) система в стране. Вслед за этим рухнуло благосостояние советских граждан, которое базировалось на существовавшей системе распределения.

Удачных решений по конвергенции социализма (по сути дела, государственного капитализма) с рыночной экономикой на базе множества разновеликой частной собственности с элементами социальной справедливости не случилось.

Если рассматривать ту ситуацию с позиций современного опыта, то легко можно назвать главные ошибки: нельзя, во-первых, в одночасье изменить централизацию на децентрализацию в экономике и в обществе, во-вторых, нельзя лишать государство функции инвестирования. Способы инвестирования при наличии разных форм собственности обязаны быть гибкими, способствуя достижению приоритетов государства и общества.

За последние годы ситуацию с экономикой Российского государства удалось, во многом, исправить. В частности, возвращена централизация в государстве и в экономике, возвращена государству функция инвестирования, сложилось разнообразие форм собственности.

Развитие страны в последние четверть века показало, что возврат к модели монопольного государственного капитализма (советской модели социализма) нецелесообразен. А для повышения социальной справедливости при распределении и перераспределении ресурсов в условиях существования разных видов собственности необходимо исключать советские стереотипы в построении распределительной системы.

Назойливый стереотип

Для иллюстрации стереотипа восприятия социализма и капитализма (в данном случае подразумеваем рыночную экономику) рассмотрим воздействие девальвации национальной валюты на снижение доходов (потребления) населения в разных “социально-экономических формациях”.

В условиях, например, социализма советского типа снижение уровня потребления достигалось дефицитом товаров, то есть, деньги были на руках, цены на товары были стабильными, а самого товара не было, так что деньги не обменяешь на товар. Другими словами, деньги настолько обесценены, что товар за них не купишь.

В рыночной экономике обесценение денег ведёт к росту цен на товары. Иными словами, товары есть, а денег на них у рядовых граждан нет, так как цены выросли.

Получается, что и в том, и в другом случае результат для граждан один и тот же: товар оказался им недоступен в конкретное время, в конкретном месте. В тяжёлом случае: хотели кушать, но остались голодными.

При социализме дефицита для бюрократического аппарата не было: у них была “своя” (изолированная) распределительная система без дефицита товаров. А в рыночной экономике у частных собственников всегда найдутся средства заплатить больше за конкретный товар и получить его. Так что, капитализм и социализм каждый “по своей схеме”, но не справедлив к рядовому гражданину.

Идеи и практику справедливости можно реализовать посредством соответствующей модели распределительной (перераспределительной) системы в государстве.

По сути дела, распределение (перераспределение) в империях проще исполнить, чем в государстве с либеральной рыночной экономикой, так как в империях всегда необходим больший уровень централизации, в том числе, доходов.

“Социалистическое государство” – это государство “социальной справедливости”. Кто Вам это сказал? Для государственного капитализма – граждане такие же “винтики”, как и для рыночного капитализма.

“Социалистическая революция” – это “революция пролетариата” и “для пролетариата”. На самом деле, лишь бюрократия получает максимум льгот от социалистического государства. Бюрократы – это сама власть при социализме. В рыночной экономике бюрократов всё-таки “разбавляют” частные собственники.

Девальвация национальной валюты является грубым способом перераспределения национального богатства. В общем виде механизм девальвации работает так: посредством снижения покупательной способности национальной валюты опускают сразу всех, при этом “кому надо” добавляют напечатанных банкнот (а в современных условиях – “накликанных” безналичных денег), не только компенсируя падение покупательной способности денег, но и, при “желании”, добавляя этим “кому надо” доходов.

Однако в процессе девальвации нельзя переходить разумную черту, после которой граждане и бизнес отказываются от услуг денежных властей и переходят к непосредственному обмену товара на товар (бартеру). С этим процессом, например, РФ столкнулась в 90-е годы. Денежная власть – это монополия государства. Теряя денежную функцию, государство ставит под сомнение свою необходимость обществу.

Государство, управляемое разумной властью, не пойдёт на девальвацию своей валюты как на способ перераспределения национального дохода. Существуют более корректные и целесообразные приёмы: различные фискальные решения, банковские ставки, бюджетные решения и прочее.

В этой связи не лишним будет отметить, что качество государственной власти определяется, в том числе, ответственностью финансовой власти в стране. Любая девальвация национальной валюты – это признак несостоятельности политической власти и, конечно, примитивизма финансовой власти.

Заявления о том, что девальвация является стимулом для развития экономики – это рассказы для дурачков. Всё проверяется практикой: если бы с помощью девальвации развивались экономики, то на планете не было бы слаборазвитых стран. А Зимбабве сегодня уже обошла бы США по уровню развития своей экономики. Казалось бы, чего проще: снижай покупательную способность своих денежных знаков и получай бурный расцвет экономики.

Кстати, такими догмами были как раз заражены “экономисты-новаторы” (“конвергенты”) из Питера с 80-х годов прошлого века. В результате использования их “интеллектуальных” возможностей по организации финансов чуть было не потеряли страну.