Аргиш

– Медведь где-то рядом бродит.

– Точно? Откуда знаешь?

– Ниже по ручью – куча дерьма свежего.

Из палатки вылез Колька. Щурится на солнце.

Огляделся.

– У нас, как в анекдоте, – ну всё есть, вот теперь и медведь для полного счастья. Может, ошибся? Может, кто из нас?

– Ты бумагой пользуешься? – усмехнулся Виталий.

– Ну… Пока ещё да.

– А вот он – нет. И листья с какими-то корешками никто из нас не жрёт.

– Ладно вам препираться. Что делать будем? Пойду Вадима разбужу. – Андрей направился к палатке.

– Не сплю я. Всё слышал. Сейчас вылезу.

– Так… что мы там о медведях знаем? – Колька глотнул из котелка холодного чая и достал сигареты.

Весело светило солнце. Просторно и открыто.

Не страшно – проглядывается со всех сторон. Пусто. Нет никакого медведя.

Решили просто и незамысловато – уходить отсюда.

Быстрый завтрак – холодный чай с хлебом. Дров нет – костра нет.

Свёртывать лагерь и ходку – на километр-полтора.

Ниже по течению, вдоль русла, какие-то кустики чахлые должны начаться – Андрей вчера видел – там и привал, костерок, завтрак, чай.

Пока собирались, Колька не закрывал рта.

– Мне тут такую занимательную байку рассказывали. Дело было в Якутии. Приехали мужики из Москвы подкалымить – что-то рубили там в лесу. А медведей в этой Якутии развелось – невидимо! Всё просто – раньше их местные отстреливали время от времени. А потом – штраф за убитого медведя такой заломили, что себе дороже мишку завалить. Одним словом, развелось их… совсем обнаглели, жрать-то нечего, до того дошло – стали к домам выходить, в помойках рыться. Я всё это к чему рассказываю? К тому, что медведей до фига, и они у себя дома, а приехавшие москвичи к такому сожительству совершенно не готовы.

Ну… бригадир у них ушлый оказался. Всем свистки в магазине накупил. Из соображения – идут по лесу и свистят – медведь слышит, боится, уходит. Так и ходила бригада по тайге до места работ, посвистывая, медведей отпугивая, пока на какого-то местного мужика не наткнулись. Вот тот удивился!

Вы чего, говорит, охренели? В свистки свои дуете. Медведь – он же страшно любопытный, как чего непонятное услышит – интересно ему, идёт смотреть.

Уж за что купил, за то и продаю. Правда это или нет – не знаю. Но в свистки они сразу дудеть перестали.

Кстати, я же говорил, что солнце будет!

Сегодня ходки шли как-то легко – то ли солнце, то ли втянулись.

О медведе забыли уже через час. Нет его и следов нет – ну и ладно. Правда, Виталий ружьё с шеи не снимал – так и болталось, мешая при ходьбе с грузом.

И всё бы хорошо, если бы не комар. Даже ветерок, дующий им в лицо, не помогал. Чем выше поднималось солнце, тем комар становился лютее. Гул и чёрные точки перед глазами. Мазались. Потели. Снова мазались. Нахлобучиваешь капюшон энцефалитки – жарко, потно. Скидываешь – комар. Но всё равно было легче, чем вчера.

Ручей менялся на глазах.

Они ещё боялись поверить, но ручей медленно превращался в речку. Появился ярко выраженный врез – нет, пока ещё видна плоскотина по обе стороны, но и она стала другой. Уже не голый камень, а поросль, напоминающая карликовый кустарник, не более пятнадцати сантиметров высотой, присосалась, расстелилась по камням.

По берегам появились разбросанные тут и там камни, мелкие осыпи. Да и ширина ручья уже порой достигала трёх метров. Участки с чистой водой становились всё протяжённее. Колька, шедший первым, забрёл в такую «ванну», что чуть не залил болотники, – пришлось обходить по берегу.

Нормальный завтрак у них так и не получился. Лёгкий перекус с горячим чаем, который долго кипятили. Под котелок, стоящий на двух камнях, – узкая щель, расположена по ветру – подкладывали аккуратно в огонь веточку к веточке, под самое днище. Закипел всё-таки!

И снова – вещи на плечи и растянувшейся цепочкой – вниз по руслу, загребая сапогами воду, боясь поскользнуться на мокром камне.

Плавный поворот ручья.

Колька, шагавший первым, вдруг встал, скинул вещи на землю.

Подошли остальные, встали рядом.

– Похоже, точно… это река. – устало произнёс Вадим.

Ландшафт резко менялся.

Русло словно нырнуло вниз, прорезая горные породы. Вода разливалась мелко и широко, образуя широкую каменистую отмель. Берега с обвальным камнем расступились и словно ринулись вверх. По правому борту вливался ручей. На месте слияния куцей группкой стояли чахлые деревца – ивняк, береза – стволы перекручены, согнуты, но деревца! После бесконечной каменистой пустыни – радовали глаз.

Вниз по течению, сразу за отмелью, берега сходились, схлопывались, нависали почти отвесными пятиметровыми стенами, оставляя узкий проход для воды.

– Каньон! – изумлённо произнёс Виталий. – Круто!

– Давайте дойдём. Там привал. Осмотримся, – предложил Андрей.

Но взваливать вещи на плечи не спешили.

Колька разлёгся, подставив под спину рюкзак, и закурил.

– Виталя! А ты чего такой радостный, словно тебя рублём одарили? Ну каньон, ну и что? Хрен его знает, что там дальше…

– Эх! Ничего вы, ребята, не понимаете. Ведь наконец-то свершилось! Судьба распорядилась за нас. Нет выбора. Я – свободен!

– Не понял. Что ты там городишь?

– А ты и не поймёшь. Живёшь, словно работу выполняешь. Посмотри вокруг, вдумайся. Там, – Виталик неопределённо махнул рукой, – ты всё время кому-то должен. Соответствовать должен. Не себе – другим. Жена, дети – обязан кормить, воспитывать. Даже любить – и то обязан. Работа – деньги зарабатывать, перед партнёрами быть ответственным. Машину купил, дачу построил – изволь и их содержать. Обвешан обязательствами, как ёлка новогодняя игрушками.

– Ну? К чему клонишь?

– Так нет здесь ничего этого. Посмотри. Свобода! Живи, радуйся! Как-нибудь всё сложится. Выберемся. Просто надо перестать думать о том, что с нами будет. И о том, что осталось в Москве, думать не надо – бессмысленно.

– Ага. Радоваться… Вот придёт медведь и схавает тебя.