Рейс в никуда

Шаман вытянул руку и заговорил, поочередно указывая скрюченным пальцем на каждого из ребят.

– Он говорит, – перевел Мугави, не дожидаясь вопроса, – Что путь ваш труден, и он просил предков пропустить вас. Но они молчат. В долине ничего нельзя трогать, чтобы не нарушить их покой. Агора поведет вас, предки не посмеют обидеть дающую жизнь.

Он поднял руку и девушка вышла из-за спины и опустилась перед стариком на колени, склонив голову. Ее косички почти касались коричневого лица шамана. Тот прижал ладони к вискам девушки и что-то беззвучно бормотал. Николай заворожено следил за полными упругими грудями девушки, которые, даже повиснув не потеряли приятную округлую форму. Он посмотрел на ее крепкие ноги, частично прикрытые набедренной повязкой, и поймал себя на том, что автоматически нежно гладит корову. Коля, словно обжегшись, резко отдернул руку и воровато оглянулся, что не укрылось от моего взора.

«С ним будут проблемы», – огорченно подумал я, глядя в хитрющие глаза парня.

Николай Лебедь, был самым старшим в нашей группе. Высокий, худой, с нагловатыми серыми глазами и копной непокорных русых волос, он любил девушек и нравился им. Парень он был смелый и бесшабашный, в отличие от осторожного Василия.

– Сейчас папа, доче лекцию дочитает, и поедем, – хмыкнул Миша, уважительно поглядывая на шамана.– Я всегда говорил: «Старый воин – мудрый воин».

– Где же его мудрость? – негромко спросил я – Если он таким как мы, дочку доверяет? Глянь, как у Лебедя глаза горят! Да и ты на нее, как кот облизываешься.

– Ага. Можно подумать ты у нас евнух, – ехидно сказал Мишка, бросив задорный взгляд в мою сторону.

– Евнух, не евнух, а скандала допустит нельзя, – отозвался я мрачно поглядывая на Колю.

– Может у них вообще многоженство или местные мужики ее не достойны, – не сдавался Мишка.

– А мы конечно в самый раз, – с сарказмом фыркнул я.

– А что?! Мы даже очень ничего, – выкатил грудь Мишка

– Вась не переживай все в норме будет…

– Василь Василич, а как же вы без женщин? Вы же там долго были, – удивился гитарист Игорь, подумав, что он бы точно не выдержал.

– Да подожди, дай послушать! У тебя, только одни бабы на уме, – раздраженно перебила его Ольга.

– А что, вполне нормальный вопрос, – обиделся Игорь

– А дальше Василь Василич, дальше что было? – спросила Вера, глядя на преподавателя широко раскрытыми глазами.

– Дальше? Василь Василич наклонился и подбросил ветку в костер. – Дальше…

Через час мы уже шли по саванне среди редких чахлых кустиков, покрытых красноватой пылью. Местность была совершенно однообразная, и я не понимал как Мугави находит здесь дорогу. Мы качались на широких костлявых спинах коров, маясь от жары и истекая потом. Мугави ходко топал впереди, поднимая босыми ногами облачка пыли и выглядел абсолютно свежим. Даже Агора чаще шла рядом со своей круторогой коровой, чем ехала на ней, явно жалея буренку. Мишка гордо восседал на корове, словно джигит на коне, что-то мурлыкал под нос и периодически прикладывался к плоской фляжке. Иногда он подъезжал к Коле, и тогда фляжка перекочевывала тому в руки. Они бросали откровенные, голодные взгляды на Агору и громко ржали. Я хмурился, мрачно поглядывая на друзей, искренне не понимая, как можно пить на такой жаре и не желая идти на конфликт.

Смуглая девушка, забавно мелькала розовыми пятками, не обращая на них совершенно никакого внимания. Высоко в безоблачном небе лениво парил орел, высматривая подходящую добычу. От жары попрятались даже суслики и только ящерицы грелись на раскаленном песке, стремительно убегая при нашем приближении.

– Все хорош, – зло сказал я подъезжая к Лебедю- Сейчас Вас на жаре совсем развезет, что тогда делать будем?! Уже темнеть начинает. Хорош, – рыкнул я, глядя в глаза ухмыляющемуся Мишке.

– Да я ничего, – примирительно поднял руки тот. – Хорош, так хорош, – и отъехал в сторону. В его голосе не было ни капли раскаяния.

– Пора привал делать, – рядом бесшумно возник Мугави, придерживая за рог корову. – К долине вечером идти нельзя, духи не дремлют.

Я сверился с картой. Судя по всему, мы прошли почти треть пути.

– Все мужики, привал! Миш на тебе костер, а мы с Колей палатку поставим.

Мугави тем временем, воткнул в твердую землю прочные прутья какого-то низкорослого кустарника и привязал к ним коров. Агора обошла их стоянку по периметру высыпая вокруг, тонкой сплошной дорожкой, крупный блестящий порошок из кожаного мешочка висевшего на шее. По углам она вкопала и подожгла несколько палочек, от которых потянулся пахучий дым.

– Что это она делает? – удивленно поинтересовался я у Мугави, удивленно поглядывая на Агору.

– Защищает нас от хищников и злых духов, – отозвался тот.

– А если мне приспичит за линию выйти? – насмешливо поинтересовался Миша, тем не менее, внимательно слушая проводника.

– Тогда голодная гиена отхватит половину твоей тощей задницы, – засмеялся Лебедь.

– Шутки шутками, но давайте за периметр не выходить, твердо сказал я. – Мы многого не знаем, да и с шаманами ссориться не резон. Правильно?! – повернулся я к Мугави. Парнишка согласно кивнул.

– А завтра что, начнем морды красить и с голым задом бегать, – проворчал Лебедь ни к кому конкретно не обращаясь. Ему уже здорово надоела жара, а смазливая девчонка притягивала взгляд. Он нервно провел рукой по губам, вожделенно глядя на крепкие ноги девушки. У этих шоколадок все просто, надо только выждать подходящий момент. Правда ждать он как раз, и не любил.

– А что, тебе пойдет, – ухмыльнулся Миша складывая в кучку дрова. Я разозлился. Так и хотелось одернуть Лебедя, но я не нашелся, что ответить и промолчал.

Почти совсем стемнело, и вокруг начали концерт цикады. Дул легкий ветерок и стало заметно прохладнее. Миша сидел возле костра, помешивая вкусно пахнущий суп в булькающем котелке. В их роду готовили всегда мужчины, да и как готовили! А Миша был наш признанный шеф-повар. Подошел Мугави и предложил ему несколько белых корешков. Чатишвили осторожно понюхал их, одобрительно кивнул и тоже бросил в котелок. Я сидел возле палатки, заворожено глядя на пламя, иногда бросая взгляды на Агору, которая неподвижно стояла на границе освещенного круга, пристально вглядываясь в темноту. В пляшущем пламени костра, она выглядела статуей, вырезанной из черного дерева, но не мертвой скульптурой из музея, а поразительно живой, настоящей, гармонически сочетающейся с этим первобытным миром.

Мне казалось, что цивилизация где то далеко, далеко, а я древний воин, который сидит у костра, охраняя свою женщину от страшных опасностей таинственной ночи. Агора очень нравилась мне, какой-то удивительной женственностью, простым, но неодолимым, буквально животным притяжением и в тоже время странной загадочностью. Ужасно хотелось встать и заглянуть в ее бездонные глаза, прикоснуться к черной точеной руке, по которой мерцали блики огня.

Из темноты показался Лебедь и прежде, чем я что то сообразил, подошел к Агоре сзади и обнял ее. Левой рукой он сжал грудь девушки, а правой залез под набедренную повязку и гладил бедро. Мугави спокойно сидел у костра, не обращая на них никакого внимания.

Я напрягся, задыхаясь от гнева, но слова застряли у меня в горле. Я был готов задушить Лебедя, понимая, что сгораю от ревности, а не от желания уладить конфликт. В тот же миг дочь шамана плавно повернулась и грустно посмотрела на Колю, ласково проведя рукой по его щеке. Тонкими пальцами она легко коснулась его шеи возле ключицы и медленно отошла в сторону. А Лебедь так и остался стоять, словно сжимая в застывших руках невидимую девушку. Я подскочил как ужаленный.

– Что, что ты с ним сделала?!

Агора мягко улыбнулась и посмотрела на меня. В ее темных глазах отражалось пламя.

– Маа нги егги. Ваал ма, амуну ау, – мелодично проговорила она. – Сейна дидит, хей-на аумул соло. Джереф джамай туки ак.

– Что она говорит?! – закричал я, в ужасе глядя на парализованного Николая.

– Ей жалко, – не оборачиваясь, отозвался Мугави, задумчиво глядя на огонь.– В твоем друге живет большая мужская сила. В племени нельзя без женщин. Сила должна переходить от одного к другому, не покидая племя, иначе она пропадет. Мужчина отдает силу женщине и она потом возвращается к нему, либо уходит в потомство. Мужчина один не может справиться с силой. Она хочет помочь, но она дочь шамана. Ей нельзя быть с мужчиной, иначе вам не пройти долину предков. Когда минует целая луна, запреты будут сняты.

«Надо же как у них все просто, – с горечью подумал я. – Надо помочь мужчине и все! Выходит ей все равно с кем?!» В сердце больно кольнула обида и досада на свои глупые надежды. «Ну, дурак, может у них вообще все со всеми, а ты тут слюни распустил» – я в бешенстве скрипнул зубами. Агора неожиданно посмотрела мне в глаза, и я начал тонуть словно в омуте. Меня бросило в дрожь и обдало жгучим стыдом: « Неужели она догадалась, что я думаю? Она что мысли читает?»

Я закрыл глаза и зло тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– А с ним как быть? Он не заболеет? – спросил я Мугави, стараясь не смотреть на девушку. Было до боли обидно, словно она мне изменила.

– Анна хорет маа нги егги. Амоума мако джараат си. Амул соло ваал ма.

– Она говорит, – зевнул Мугави, – что бхулу скоро придет в себя. Он будет здоровее, чем был. Ей очень жаль, что такая сила скоро кончиться. Она не может помочь и просит простить ее.

– Как кончиться?! – похолодел я, встревоженно глядя на Агору.– Что она имеет ввиду?

– Ани борем халавим урго. Манус хорет боломо. Хей-на дидит деггума.

– Духи тьмы рядом, они голодны – испуганно перевел Мугави, с посеревшим от испуга лицом.