Каждому аз воздам! Книга вторая. Курская дуга

– Оставь свою скабрезность при себе, прелести Раечки от меня никуда не уйдут, а вот ты отдаешь себе отчет в том, что эта встреча была так необходима?

– Я тоже считаю такие контакты нецелесообразными, но в данной ситуации, я сделал исключение. Таких, как Павел Иванович не сломает ни плен, ни немецкая разведка.

Внедрение Завьялова дает нам великолепную возможность перейти от обороны к нападению, заключающийся в срыве работы школы Линке. Основной упор ему надо сделать на проникновение в аппарат управления этой школы в результате у него появится хорошая возможность заранее узнавать все планы Линке. Нам нужны полные сведения на официальных сотрудников германской военной разведки и на военных шпионов и диверсантов, которых готовят школах Абвера для переброски в ряды РККА.

– И все-таки, он был в плену и полностью ему доверять нельзя!

– Ты мне еще известными словами возрази: «У нас нет пленных, есть предатели». Как же тебе объяснить, что в эту категорию причисляли всех, кто оказался в плену, особо не разбираясь в обстоятельствах и времени нахождения в руках врага. И слово «плен» висело над тобой всю жизнь. Вот нам и надо в этом разобраться, чтобы огульно не отправить всех на виселицу.

–– При каких обстоятельствах он попал в плен? Ты ему полностью доверяешь? Как он оказался твоим тестем? Ты был женат?

– Почему был? Я и сейчас женат! Жена Степанида, дочь Павла Ивановича Завьялова и мать моих двоих детей, сейчас в эвакуации со своим заводом по выпуску реактивного оружия в Куйбышеве. Катюши БМ-13 видел? Это их производство и конструкция. Знатная штука скажу я тебе. Я жену и дочерей не видел уже несколько лет и страшно скучаю по моим девочкам. А с Громовым, возможно, скоро встретимся и познакомимся.

– Не надо меня с ним знакомить! Он не внушает мне доверия. Он был в плену!

– Сашка, ты меня будешь слушать или нет? Прибереги свои скороспелые выводы для кого-нибудь другого! Шульга успокоился и сел. Испанец достал из своих запасов бутылку коньяка.

– Давай выпьем! Иначе мы окончательно разругаемся!

– Этого человека я знаю восемнадцать лет, с его непосредственного участия началась моя одиссея с разведкой. Да и породнился я с ним, взял в жены его дочь. Он с 1907 года в партии, громил Колчака, потом на юге бился с Врангелем, гонял басмачей в Средней Азии, курировал мою группу в Испании, кстати, он тоже был репрессирован и так же, был освобожден из лагеря в Архангельске с полной реабилитацией и восстановлением всех прав. В начале1942 года, он был освобожден из Севлага, по приказу Берии. Павел Иванович, как и ты в 1938 году, был арестован по ст.58. ч.2 за антисоветскую пропаганду и шпионаж в пользу иностранного государства, судейская тройка НКВД-УНКВД приговорила его к 10 годам лагерей. Этот плюгавый рахитик Ежов основательно почистил ряды нашей разведки и только, когда Берия стал его замом ситуация потихоньку стала исправляться. Пострадали не только мы – внутренняя разведка, Ежовым была уничтожена большая организационная работа по созданию за рубежом нашего агентурного аппарата, утрачена связь с десятками ценных агентов буквально накануне нападения немцев на нашу страну. После того, как Ежова расстреляли, Завьялов был восстановлен в звании полковника, ему вернули награды и направили работать начальником особого отдела в N-ской армии. В сентябре 1942 года при передислокации армии под Сталинград его отдел попал в засаду, их атаковал отборный батальон СС, который был сброшен на парашютах в район Сталинграда, для разведки и рекогносцировки местности для дальнейшего продвижения армии Паулюса. Особый отдел во главе с Завьяловым, упорно сопротивлялся, но силы были неравны, в его отделе из 70 человек в живых осталось только одиннадцать и его раненого взяли в плен. Он, переодевшись в форму сержанта обозника скрыл, что имеет звание полковника, иначе его расстреляли бы на месте. Когда немцы предложили стать агентом и пройти обучение в разведшколе Абвера, он без промедления согласился, так как планировал после пересечения линии фронта сразу сдаться нашим. Он, чтобы втереться в доверии к Линке показал себя в школе с наилучшей стороны, и его, за отличное знание советского делопроизводства и военных документов перевели в инструкторы.

– Дед подтверждает твои слова Сергей, твой тесть, когда его группа перешла линию фронта, ликвидировал троих своих подельников и сдался нашим войскам.

Завьялова после проверки, Особый отдел передал почему-то Григорьеву.

– Это я настоятельно рекомендовал ему встретиться с Дедом и ни с кем больше не встречаться и не разговаривать. Я не сомневался, что он сразу сдастся и расскажет обо мне, иначе я бы вас тут не встретил, но меня это не удивляет, Завьялов боевой мужик.

– Надеюсь, ты не рассказал ему про нашу группу и наше задание?

– Ты за кого меня держишь, друг мой? За наивного дилетанта? Он сам не дурак и знает прекрасно, что такие акции в одиночку не делаются, но он деликатно промолчал и не задавал лишних вопросов. Ты со своей группой наша палочка-выручалочка. И пропел речитативом, – Блатная хата дом родной, правда, удобства, как в сортире, но жить можно! Ну, что фраера в натуре, не пора ли нам устроить мазёвый гоп-стоп Линке?

– Ты так и не забыл блатную феню?

– По фене ботаем – нигде не работаем! Она мне не мешает!

– Испанец я не перестаю удивляться, как в тебе все это одновременно уживается, воровская ересь, блестящее образование, бесшабашность и тут же твердость характера и храбрость, подобных людей я почти не встречал в своей жизни.

– Дорогой друг, одно другому в определенных случаях, не мешает!

– Сразу видно, что ты не был у хозяина на зоне, не чалился годами на железной шконке, поэтому нет в тебе должного уважения к воровским понятиям! Воровской жаргон хорош только в специфической среде, а в повседневной жизни он только мешает и отпугивает честной народ.

– Не каркай, мне пока еще рановато на шконку, да и не за что! С чужими девушками я не прелюбодействовал, в любовницах вражеских агентов не имел. Шульга схватил лежащий рядом здоровенный сапог.

– Серега, я не посмотрю, что ты мне друг, сапогом мигом в голову запущу!

– Ладно, ладно, я пошутил, Ромео недоделанный.

– Завьялов знает о наших планах? – В общих чертах.

– Я совсем не об этом, поможет ли он в нашем деле и еще: как ты собираешься его вытаскивать? На днях в районе разведшколы будет очень жарко! Ты не дочитал донесение, Завьялов вернулся в школу и опять приступил к работе в качестве инструктора, его даже наградили какой-то немецкой цацкой.

– Да ты что, вот это новость, надо срочно его предупредить, иначе быть беде. Шульга, а ты знаешь о том, что в школе Линке есть женская группа диверсанток смертниц?

– Что? Час от часу не легче, с бабами я еще не воевал! Ничего, как-нибудь осилим!

– Как бы эти бестии сами тебе не оторвали излишне выпирающие части, они настоящие фурии, прибыли из концлагеря Равенсбрюк и терять им абсолютно нечего. Оторвы законченные! Будь крайне осторожен, Завьялов уже наладил контакты с одной разбитной белоруской, но, все поверхностно и подозрительно, смотри сам! Все, давай спать, завтра по плану у вас встреча с Глорией. Я пока должен остаться инкогнито.

Глава третья.

Поселок Северный был расположен в живописном районе, в пяти километрах к западу от Озерска. Когда-то это был компактный шахтерский поселок, где проживало около трех тысяч рабочих. С приходом оккупантов жизнь тут замерла, люди старались меньше выходить на улицы, а когда немцы решили организовать в поселке школу Абвера, то жителей попросту согнали всех на центральную площадь, насильно погрузили и вывезли в неизвестном направлении. Территорию огородили, а на въезды в поселок установили шлагбаумы. Место для диверсионной школы было подобрано с присущей немцам аккуратностью и практичностью, были подобраны опытные инструкторы по радиосвязи, взрывному делу и спешно был обустроен специальный аналитический штаб, чтобы в будущем разбираться с поступающей от засланных диверсантов информацией. В этом суперсекретном учебном заведении абверовцы начали обучать военнопленных диверсионному делу. Линке на оккупированных территориях было разрешено вербовать добровольцев пригодных для работы в разведке. Главное отличие состояло в том, что лагеря на территории Белоруссии были не стационарными. Существовали они, как правило, от нескольких недель до нескольких месяцев. Линке лично ездил по всем стационарным концлагерям, временным сборно-пересыльные пунктам и лично подбирал себе контингент. Всем русским добровольцам и некоторым военнопленным за особые заслуги, он выдавал немецкую форму и предоставлял статус солдат в германском вермахте. В добавление к неказистым баракам и зданиям школы оборудовали стрельбища, деревянные и железные мосты, макеты железнодорожных станций и подъездных путей и значимые типовые стратегические объекты, подходящие для совершения диверсий. Обучение включало в себя скрытый подход к цели, бесконтактное обезвреживание часовых с помощью всевозможного оружия и, наконец, технику установки зарядов взрывчатки. Маленькая лаборатория, лекционный зал и спортзал прилегали к главным зданиям, и все это было полностью огорожено трехметровым забором, где по ночам по внутреннему периметру выпускали злобных овчарок. Само озеро предназначалось для практической работы по водолазному делу и для отдыха как зимой так летом, а небольшой аэродром по соседству обеспечивал средства для демонстрации и обучения парашютному делу. Обслуживающий персонал вышколен по лекалам немецкого всеобщего порядка – «орднунг» прежде всего. Когда группа русских военнопленных, кавказцев, прибалтов или украинцев прибывала в школу, чтобы пройти курс обучения для какой-то особой операции, все, кроме небольшого постоянного административного и преподавательского персонала, исчезали из лагеря.

Два дня назад майор Линке утром проснулся с головной болью, вчера, после получения неприятных известий из Берлина, он банально до поросячьего визга напился в офицерском ресторане. Засланная группа Зет из пяти человек в тыл советских войск во главе с преподавателем Паулем Штэнмауэром, была частично уничтожена при переходе через линию фронта, только два человека успели скрыться в соседнем районе, но при этом рация пришла в негодность, утонули в реке запасные батареи и вся дополнительная амуниция. А ведь Линке долго разрабатывал эту операцию, руководителя группы подобрал этнического немца из Польши, по заданию ему с группой надлежало перейти линию фронта, легализоваться под прикрытием документов об освобождении его от воинской службы, вследствие полученного ранения в грудь. Для подкрепления этой легенды немецкие хирурги сделали ему ужасную на вид операцию, изобразив на груди множество шрамов, которые при осмотре, походили на настоящие ранения. Такие хирургические операции часто применялись в немецкой разведке в начале войны, но Линке знал, что это ненадолго, русская военная контрразведка в своих рядах дураков не держала, рано или поздно этот хирургический камуфляж будет им известен. Тогда Линке придумал не менее варварский и дикий, по своему осуществлению, метод, он предложил особо ценным диверсантам ампутировать конечности, конечно, от такого диверсанта толку будет немного, слишком бросающая в глаза примета, да и мобильность оставляла желать лучшего, но это наверняка поможет им легализоваться без особого труда и служить хотя бы перевалочной или связной явкой. Были проведены несколько таких операций, но и от этого метода пришлось отказаться. Слишком эмоционально принимали эту процедуру диверсанты и были случаи самоубийства или, сразу после перехода, добровольная сдача русской контрразведке. Решили остановиться только на отменных физических данных, молодости и наличие непримиримой ненависти к советской власти. Сейчас, срочно готовилась новая группа для заброски за линию фронта.

– Ганс, Ганс? – позвал он секретаря, – Слушаю, герр майор, – Сапоги мои вычищены? Где этот недоносок Штольц? И, пожалуйста, принеси мой мундир и приготовь чашечку кофе!

– Яволь майн херц! – Обер-лейтенант дожидается вас, майн херц, на улице в обществе вашей охраны. Обер-лейтенант Штольц являлся помощником Линке и помощником был не плохим и исполнительным, но несколько заторможенным и туповатым. Это был красивый, несколько нескладный, молодой человек, его порывистые движения, никак не могли скрыть его женственность. Строение его тела мало походило на мужское, высокий рост с узкими плечами, птичьей грудью и большими упитанными бедрами. Работая в Берлине, Штольца сгубила наивность и не слишком богатое воображение. Его папаша имел неплохие связи в Абвере, знал самого адмирала Канариса, в собутыльниках у него числился любимчик фюрера Отто Скорцени. Отец Штольца подсуетился и устроил сына на спокойное и не пыльное место в Абвере. Он устроил его служить в Третий аналитический отдел Абвера, в его обязанности входило расшифровка донесений, которые приходили с территории СССР. Но эта информация зачастую была дополнена и приукрашена вымышленными диалогами и другими деталями до такой степени, что трудно было понять, где заканчивается правда и начинается вымысел. Штольц, до отвращения почему-то не любил писателей и на этот раз ему попался слишком эмоциональный и рачительный радист, который расписал донесение так, что большую часть пришлось выбросить в урну, а уборщик, через некоторое время, вытряхнул мусор и увез на свалку. Но когда он принес донесение главному аналитику, он прочитал и с недоумением спросил его, – Обер-лейтенант, а это полное донесение или здесь не хватает текста? Лейтенант замешкался и, щелкнув каблуками, выдохнул, – Никак нет герр гауптман, ненужную мишуру я выкинул в урну! Гауптман стал краснеть от гнева и, что есть силы, заорал, – Кретин, ты выбросил основную часть донесения, где, между словесной красноречивой мишурой, скрывался ответ, что он не работает под наблюдением! Был написан рапорт, причем, как папочка не бился, как не обивал пороги по высоким кабинетам, помочь ему никто не смог, обер-лейтенант Штольц оказался на Восточном фронте! Единственное, что удалось отцу, так это заменить передний край на не очень глубокий тыл, Канарис свое слово сдержал, и Штольц оказался у Линке.

– Ганс, позовите ко мне этого праздного увальня! Через минуту ввалился Штольц и громко щелкнув каблуками, застыл у двери.

– Я к вашим услугам герр майор! Какие будут указания?

– Штольц зайдите в нашу типографию, вот вам образцы документов и скажите, чтобы через два дня было все готово. Также в комендатуре у Глории возьмите аусвайсы, не хватало, чтобы фельджандармы задержали группу Соломатина. Нам не стоит светить своих агентов.

– Уже бегу мой майор! Штольц неуклюже развернулся и задел этажерку с книгами, она грохнулась на пол и книги разлетелись далеко вокруг. Бросившись собирать книги, он попутно свалил на себя вешалку с кожаным форменным регланом Линке.

– Штольц, бросьте это, Ганс сейчас соберет, он осуждающе покачал головой, – Какой же вы нескладный Штольц, хотел бы я увидеть того идиота, который вас мне рекомендовал! Вы абсолютно не подходите на роль моего помощника, – при этом Линке многозначительно ухмыльнулся, – У вас другие, не менее значимые таланты! Штольц вскочил и застыл на месте пожирая глазами Линке.

– И, пожалуйста, Штольц, пусть поторопятся, времени совсем нет, русские, что-то подозрительно рьяно развили бурную активность в районе Курска Штольц, не дослушав сломя голову кинулся к выходу.

– Да подождите же вы, Штольц! Майн Гот! Выслушайте меня до конца.

– Имейте в виду Штольц, все вами отобранные кандидаты, должны быть националистически настроенные люди, которые предварительно должны пройти тщательное обучение для выполнения функций и обязанностей, необходимых военной разведке. Простые террористы и уголовники, способные только на банальный подрыв, какой- нибудь колхозной водокачки, мне не нужны. Мы Абвер, нам нужны хорошо обученные абвергруппы, для следования вперед вместе с нашими передовыми частями, чтобы защищать немецких солдат от деятельности русской разведки. Также они нужны нам для добывания на месте любых сведений, которые представляют, хоть какую-нибудь ценность и для розыска и нейтрализации русских диверсантов и разведчиков. Ты меня понял Штольц?

– Так точно, герр майор, только это же не по нашему профилю, мы не контрразведка и не тайная полиция!

– Не будь идиотом Штольц, Абвер не только военная разведка, но и контрразведка в местах дислокации наших войск. Гестапо и тайная полиция не передвигается вместе с нашими наступающими войсками, их вотчина глубокий тыл, эти мясники не любят и не умеют воевать, а вот кому-нибудь выбить зубы, вывернуть суставы, для получения каких-либо сведений, они это делают довольно успешно. Так что это прямая наша обязанность!

– Кто у нас в школе занимается изготовлением советских документов и методам добывания военной информации?

– Лейтенант Красовиц, герр майор! – Что, всего один Красовиц?

– Есть еще один русский из пленных, перешедший на нашу сторону, который с большим рвением служит нам и настойчиво предлагает свои услуги в делопроизводстве, – Кто это, как его фамилия? – Громов Павел Иванович, Красовиц ему полностью не доверяет, но частенько по ночам вместе пьют русскую водку. Водку им носит женский инструктор Ганка Сашко, которая имеет ежедневный свободный выход в город.

– К черту Красовица, скажите, что я приказал приобщить Громова к нему в помощь. В этих советских документах, сам черт ногу сломает, у нас мало времени и нам надо, как можно быстрее приготовить три группы для переброски в тыл к русским. Инструктору Сашко выход в город ограничить, скажем, так – только по четным числам. И пожалуйста, Штольц, пусть инструктора поторопятся, времени у нас совсем нет, русские на нашем участке фронта работают куда продуктивней. Есть мнение наших специалистов, что при использовании пленных в качестве агентов метод «куй железо, пока горячо» обещает наибольший успех и, чем скорее мы отправим агентов на задание после обучения и необходимой тренировки, тем лучше. Иначе, если наступит долгий перерыв между получением инструкций и началом действий, агенты, как я предполагаю, часто перегорают и тогда они, могут в тылу у русских, провалиться. Уже не сорок первый год и даже не сорок второй, когда у русских в тылу был бардак и мы засылали пачками, плохо обученных диверсантов и им удавалось многое сделать, сейчас русская контрразведка работает намного лучше и почти всех наших засланных диверсантов выловила у себя в тылу.

– Мой майор, а нельзя ли снизить требования по подготовке и экипировке наших агентов? Так мы выиграем кучу времени и денег.

– Штольц! Совсем мозги растерял? Неужели ты не знаешь о том, что у нас в передовых базах абвера к экипировке и подготовке агентов предъявляются весьма большие требования? Майн Гот, чему тебя в Берлине учили? Для использования в качестве агентов рассматриваются только те лица, которые, хорошо владеют русским языком, и чья внешность ни в коей мере не вызывает подозрение. Повторяю – внешность, Штольц! Сколько у нас есть на данное время полностью подготовленных агентов?