Каждому аз воздам! Книга четвёртая. Кошмар в Чанчуне.

– Что вы знаете о надвигающихся событиях на Дальнем Востоке?

– В рамках того, что мне положено знать, политика не моё дело, я человек военный, прикажут буду действовать, а пока, война закончилась и пора видимо мне снимать погоны и уходить на покой. Устал я воевать, двадцать пять лет под погонами, пора и честь знать. Уеду в деревню, разведу кур, сад высажу, я ещё не безнадёжно стар может быть найду прекрасную деревенскую женщину и буду жить поживать, да добра наживать.

– Прекрасная перспектива для боевого генерала, прошедшего три войны. Такими специалистами как вы, мы не можем разбрасываться, на, читайте приказ наркома НКВД СССР.

– Я уже давно, с дня образования СМЕРШ в 1943 году, не состою в рядах НКВД, а приписан к Министерству Обороны и мои командиры кадровые военные, а не… – Григорьев запнулся, подыскивая слова, но вовремя опомнился и замолк.

– Ну продолжайте, продолжайте, что же вы примолкли? Сейчас придётся забыть все разногласия и недомолвки, которые происходили между нашими ведомствами и сплотиться для одного немаловажного события для нашей страны. Надеюсь вы в курсе, что на Дальнем Востоке зреет ещё одна война, но на этот раз с союзником Германии, с милитаристской Японией? Мы подозреваем, что Япония является главным организатором в подготовке бактериологической войны на советской территории и ряде других стран. Что скажете, генерал?

– Пока ничего определённого, я сегодня собирался получить информацию от одного человека, но вы меня перехватили.

– Вы торопились на встречу с агентом, прибывшим из Северного Китая? Не стоит его светить, всю информацию вы сейчас получите от меня. Вести более чем тревожные. Нужна ваша группа в полном составе.

– Что в окопы решили послать мой диверсионный отряд? Так у меня не пехота и даже не танкисты, душно им будет в окопах-то. Им простор нужен, риск и мозговой штурм на грани срыва, а нажимать на курок у нас для этого людей предостаточно, вон, десять миллионов опытных бойцов под ружьём.

– Уже нет, после объявления демобилизации осталось пять миллионов с копейками.

Григорьев, взорвался, – Давайте прекратим этот беспредметный разговор, переругиваться с вами "собачим "ртом, как говорил наш царь Иван Грозный, я не хочу и не буду. Для чего я вам всё-таки понадобился? Ведь мы работаем в разных структурах.

– Почему вы генерал никогда не идёте на компромисс и неожиданно перешёл на «ты», – почему ты Григорьев, так неудобен в жизни, а, генерал?

– Знаете, что, если бы я хотел быть удобным для вас всех, я бы родился… диваном!

– Не забывайтесь товарищ генерал, все-таки я пока ещё комиссар госбезопасности и попрошу соблюдать субординацию. И возьмите себе за правило, никогда не разрушать чужих иллюзий, это может для вас очень плохо закончиться.

– Виноват, товарищ комиссар! И всё-таки, зачем я вам сдался?

– Сейчас ты будешь слушать меня, а потом уже задавать вопросы.

Григорьев напрягся, ситуация всё больше и больше начинала ему не нравиться.

– Ещё до начала войны многим русским и китайским жителям Харбина было известно назначение бактериологической лаборатории у посёлка Пинфань. Информация о нем регулярно поступала к нам, в Генконсульство СССР. К тому же, наша разведка донесла, что среди местного населения уже давно ходят слухи про настоящий завод бактериологического оружия на станции Пинфань, сейчас мы собрали немало информации о нем. Всё подтвердилось. В Пинфань, базируется так называемый «отряд731», численностью около трёх тысяч человек. Сейчас я перехожу к главному, это специальный отряд японских вооружённых сил, занимающийся исследованиями в области биологического оружия, все опыты там производятся на животных и живых людях. В этом отряде также проводятся бесчеловечные опыты с целью установления количества времени, которое человек может прожить под воздействием разных факторов (кипяток, высушивание, лишение пищи, лишение воды, обмораживание, электроток и вивисекция живых людей. Инициатором создания такого отряда стал правящий японский император Хирохито, биолог по образованию. Он всегда говорил, что развитая наука – лучший помощник в войне, поскольку помогает создать оружие, способное быстро уничтожить целые страны. Он верил, что под его началом Япония сможет поработить всех и добиться мирового господства. Отстранив резким движением стаканы с чаем, комиссар достал из сейфа бутылку коньяка и вылив остывший час в кадку и фикусом, наполнил стаканы коньяком.

– «Отряд 731» имеет несколько подразделений. Первое подразделение занимается проведением экспериментов с вирусными заболеваниями, включая бубонную чуму, холеру, сибирскую язву, брюшной тиф и туберкулёз. Испытуемых намеренно заражают различными вирусами, чтобы изучить их влияние на организм человека. В результате таких экспериментов погибло немало людей, поскольку они в большинстве случаев жили в общих камерах. Японцы варварскими способами изучают пределы выносливости человеческого организма в определённых условиях, например, на больших высотах или при низкой температуре. Для этого людей помещают в барокамеры, фиксируя на киноплёнку агонию, обмораживают конечности и наблюдают наступление газовой гангрены. Если иной человек, несмотря на заражение смертоносными бактериями, выздоравливает, то это не спасает его от повторных опытов, которые продолжаются до тех пор, пока не наступит смерть. Эти люди никогда не покинут пределы лаборатории живыми. Также практикуют живое вскрытие человека, у подопытных без наркоза или под местной анестезией, постепенно извлекают все жизненно важные органы, один за другим, начиная с брюшины или с грудной клетки и заканчивая головным мозгом. Ещё живые органы, уходили на дальнейшие исследования в разные отделы отряда.

– К чему вы мне всё это рассказываете, товарищ комиссар?

– Нам надо, ещё до начала наступательной операции в Маньчжурии, раздобыть, вполне конкретную и достоверную информацию о японском бактериологическом оружии. Эта миссия возложена на вас, генерал, вашей группе «Игла» придётся тайно отправиться в Северный Китай.

– Куда, в Китай? – поразился Григорьев, – но там же японцы? За каким чёртом мы туда попрёмся? Там же одни безбашенные люди, которые, словно уже умирали однажды и им это очень понравилось! У японцев даже есть этому оправдание: «Живи так, словно твоё тело уже умерло, и ты придёшь к своей цели». Во как! Они же сплошь идейные фанатики! А вот мои люди отнюдь не бесшабашные самураи или убийцы-камикадзе, с которыми им там придётся встретиться, они пока не собираются умирать за просто так, во время проведения этой опасной авантюры.

– Начало новой войны вы считаете авантюрной заварушкой, я правильно вас понимаю, товарищ генерал? – перешёл опять на официальный тон, Олейников, – или скисли после Победы? Сомневаюсь! Мне рассказывали о вас легенды. Чего стоят только ваши сумасшедшие вылазки за линию фронта и что ваша группа слывёт теми ещё головорезами, не считая того, что в группе есть несколько женщин! Не хотел бы я повстречаться с ними в прямом бою.

– Больше всего не хотим войны, мы, военные! Нам, как никому, известен тот кошмар, который начинается с началом прямых военных действий, но пока официального заявления никто не видел и не слышал. А дальше видно будет. К сожалению, Григорьев ошибался, на верху решение было уже принято и ещё в июне стартовала активная подготовка Маньчжурской наступательной операции. Тайком, не привлекая внимания, советские войска, по железной дороге, ночами, начали перебрасывать на восток. Вся работа велась в режиме строгой секретности.

– Я вынужден буду обсудить этот вопрос с командиром группы подполковником Шульга и принять правильное решение по этой операции. Моя интуиция подсказывает мне, что там запросто можно сломать себе шею.

– Твоя интуиция и эфемерное подсознание перестраховщика никого не интересует, мне нужны только железобетонные ответы – готова ваша группа или не готова. Всё!

– Послушайте, почему вас интересуют только те сведения и факты, которые прекрасно укладываются в ваш план? Мне известно, что существует несколько решений по этому вопросу?

– Факты мне нужны для анализа и логических размышлений, но вот только интуиция и человеческое подсознание является источником божественного прозрения и не каждому это дано, или я неправ?

– Поступайте как знаете, но вот моё вам мнение – я в этом не участвую!

– Генерал, – я поинтересуюсь вашим мнением, когда сочту это необходимым.

– Надеюсь, что это время скоро настанет. Вы отдаёте себе отчёт в том, что вы нам предлагаете? Ведь это самоубийство посылать в азиатскую страну группу, поголовно состоящую из людей европейской наружности! Это же просто верх непрофессионализма, комиссар. Несусветная глупость и оголтелое упрямство, подающееся как принципиальная позиция. Их же всех там, если не поубивают как котят, так заразят каким-нибудь смертельным вирусом!

– Хотите, чтобы я о вашем заявлении доложил наркому товарищу Берия?

Григорьев приуныл, он понял, что всё уже давно решили за него и без него. Делать нечего, чтобы не накликать на себя беду надо соглашаться, но не сразу, а постепенно и дозировано.

– Без вирусологов и эпидемиологов группа в Китай – ни ногой! Будет так, как я сказал, иначе, никакой рейд в Чанчунь, без этих специалистов не состоится. Олейников торжествующе улыбнулся, – Давно бы так, генерал! В вашу группу вольются ещё с десяток человек из бригады особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН) для прикрытия и будет прикреплена парочка чудаковатых учёных в области эпидемиологии и биохимии.

– Как я такой оравой буду руководить? У меня сейчас всего один командир, который может справиться с этой задачей. Это подполковник Шульга, правда есть ещё один, но вы его куда-то запрятали так глубоко, что даже я не могу его обнаружить.

– О ком идёт речь?

– О лучшем специалисте по таким рискованным операциям – полковнике Глебове.

– Я вас услышал и больше не смею вас задерживать, – комиссар сел за стол и углубился в документы. Но у двери, когда генерал Григорьев, покусывая губы от негодования, собирался покинуть кабинет, он остановил Григорьева, – А ваше предложение о Глебове, мы обсудим на оперативном штабе специальных операций. Попрошу вас тоже там обязательно присутствовать. Григорьев облегчённо вздохнул, повеселел и улыбнулся краями губ, – ну наконец-то, через три года, он заполучит то, что хотел целую вечность. Глебов и Шульга – это единственная связка командиров, которая справиться с любой задачей. Они понимают друг друга с полунамёка и без слов. К тому же Глебов более трёх лет не видел свою семью.

– Значит, вы генерал, без участия в операции полковника Глебова, отказываетесь руководить группой?

– Я всё сказал! И, чтобы не наговорить лишнего, Григорьев развернулся на месте и бросив через плечо комиссару, – Честь имею, – покинул высокий кабинет. На душе было гадко.

– Вот же чёртов упрямец, – вздохнул комиссар, придвинул к себе телефон ВЧ и набрал номер начальника внешней разведки.

Несмотря на то, что Григорьев был ошеломлён этой новостью, он вышел в приподнятом расположении духа, пусть маленькую, но победу он одержал. Шульга – это хорошо, а вот Шульга и Глебов – это очень даже хорошо! Деду, ох как не хотелось посылать свои проверенных и надёжных людей в эту неизвестную страну и откровенно говоря, непонятно зачем. Какие вирусы, какая к чёрту чума и холера. Война же кончилась, пора забыть весь этот кошмар с убийствами, взрывами и рейдами за линию фронта. Но поделать он ничего не мог. Почти выбежав из Управления, он незаслуженно отругал водителя Павла за нерасторопность и приказал немедленно ехать в Рязань…

…Через пятнадцать минут вся группа подполковника Шульга собралась у автобуса. Григорьев ходил смурной, у него непьющего, невыносимо болела голова. Он указал на фляжку с водой, прикреплённую на поясном ремне водителя и мгновенно опорожнил её.

– Всё друзья, всем в автобус и вперед, нас уже ждут на подмосковном аэродроме. Братья Петровы, ко мне!

– Ну что, вдоволь нахлебались тюремной баланды? Как вы умудрились попасть туда, ведь вы калмыки-сарты и ни разу не были в Калмыкии?

– А с нами никто не разбирался, медвежью услугу нам оказал рейд в немецкий концлагерь по освобождению Глории Риччи. Также усугубило наше положение невозвращение Дрона в СССР.

– Вот как? А вы тут причём? Это было решение лишь одного человека, неужели оно повлияло на вашу дальнейшую жизнь или это политическая акция?

– Мы не знаем, нам с кондачка, сходу, всунули по ст. 58-1г, припаяли по десятке и поехали мы в казахстанскую пустыню строить какой-то химический завод.

– Дед, а вы уже определили откуда ветер дует? – поинтересовался Шульга.

– О да, Колыма, кадровый СМЕРШ они побоялись трогать, слишком влиятельные люди стояли за нами, но крайних надо было найти во что бы то ни стало, а тут такая оказия, прикомандированные люди, да ещё калмыки. И понеслась душа в рай.

– Сдаётся мне, что всё впоследствии спустили на тормозах не без непосредственного участия Глории Риччи? Ведь она по-прежнему работает на нас, но только более осторожно.