Время ведьм

Я присмотрелся, стараясь сорвать маску, порвать пелену наведенного морока, но лицо Миланы оставалось таким же красивым и молодым, как и в реальности. Никакие мои усилия мага-недоучки не могли помочь мне. Не появилось сморщенное кривоносое чудовище вместо очаровательной куколке, все было неизменно. Милане действительно было триннадцать лет.

– Ух ты…– выдохнул я, применив все свои навыки, при этом не ощутив ни капли сопротивления от Миланы. Она хотела, она желала, чтобы я ее проверил. Может действительно влюбилась в Мишку?

– Ну как?– ехидно улыбнулась она.

– Если честно я ожидал увидеть бабу ягу,– потупил я взгляд, стыдливо пряча глаза.

– К ведьмам всегда относились с предубеждением. Если чародейка, то старая…Если колдует, то во вред людям.

– А…

– Родители мои обычные люди,– поспешила меня заверить Милан,– ни отец ни мать не догадываются о том, какие способности передались их дочери от двоюродной бабушки.

– Класс…Зачем ты здесь?

– А вы что инквизиция?– чуть дрогнувшим голосом спросила девочка с легким вызовом и подростковым нахальством.

– Не инквизиция…Но пока ты встречаешься с моим сыном, я должен знать о тебе все.

– Не переживайте, Александр Сергеевич. У нашего племени есть традиция ежегодно собираться вместе и…как это сказать…отрываться по полной.

– Шабаш что ли?– нахмурился я.

– Вот-вот! Каждое годовое полнолуние в новом месте. Просто в этот раз это Харьковская Лысая Гора, вот я и упросила отца привезти меня сюда. Вроде для обмена опытом, он обменивается опытом с вашими профессорами, я с учениками Мишкиной школы и своими…

– Ведьмами!– добавил я.

– Я бы сказала волшебницами.

– Что-то мне подсказывает, что вы далеки от образа летающих фей с волшебными палочками.

– Это не столь важно…Важно то, что мне интересно с Мишой, а ему интересно со мной. Я не собираюсь причинять ему вред. Просто приятно побеседовать с хранителем Книги Судеб.

– Он тебе и об этом проболтался?– чертыхнулся я.

– Бросьте, это секрет Поллишинеля!– рассмеялась Милана.

– Хорошо! Но если ты в своей очаровательной белокурой головочке задумаешь по отношению к моему сыну какую-то гадость…

– Во-первых не к твоему сыну…– усмехнулась девчонка.

– Я тебя…– мне хватило сил схватить ее за руку, притянуть к себе, но мое тело вдруг содрогнулось, словно я засунул пальцы в розетку с оголенными проводами. Несколько раз ощутимо тряхнуло, а пальцы разжались сами собой.

– Что меня?– с ангельским выражением лица уточнила Милана.

– Ты меня поняла…

– Куда вы запропастились?– в коридор вышел улыбающийся Николас.– Милана нехорошо держать гостя на пороге.– Там остынет индейка! Пора за стол!

– Конечно же, отец,– смиренно опустила голову Милана, но я успел заметить ее острый, как хорошо наточенный нож взгляд.

Остаток вечера мы провели довольно скучно. Николас пытался рассказывать смешные истории из жизни англичан, но из-за их специфического чувства юмора мы со Светой смеялись из вежливости. Элизабет большей частью молчала весь вечер, изредка вставляя иностранные слова вперемешку с русскими, от чего ее речь становилась еще менее понятной. Милана с Мишкой ушли к девчонке-ведьме в комнату играть в приставку. Попив чай,мы раскланились с хозяевами квартиры, сочтя, что правила этикета соблюдены полностью. Встреча состоялась, знакомство с родителями произошло. Уже в такси моя умница,моя Светочка озвучила то, что меня больше всего насторожило в квартире, не дай бог, будущих сватов:

– Странные они какие-то, Сашунь…– тихо произнесла она, прижавшись к моему плечу своей щекой.

– Чего это вдруг, малыш?– напрягся я тут же.

– Они отличная семья, добрые веселые люди. Но у них нет ни одной фотографии, где они вместе…

Именно! Браво, моя умница! Мое золото! Вот, что мне еще не давало покоя и настораживало весь вечер. Никто из родителей Миланы не пытался похвастаться детским альбом дочери, показать, как она сделал первый шаг, как сидела на горшке или у нее прорезался первый зуб, а ведь именно с этого обычно начинаются любые гостевые посиделки! У этой семьи не было даже одной совместной фотки, даже по одному! Браво, любимая! Я мысленно сделал себе зарок, чтобы попросить завтра Красовскую навести об этих легионерах справки в погранслужбе.

ГЛАВА 13

– До свидания!– Милана закрыла за нами дверь и облегченно выдохнула. Тело все еще дрожало от нечеловеческого перенапряжения, которое она не испытывала…Да давненько не испытывала, последний раз больше семидесяти лет назад. Девочка зашла в ванную, вспоминая их разговор с отчимом Миши…Дворкин, надо же…Не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает! Кто бы мог подумать тогда, в далеком семнадцатом году, когда главный инквизитор империи, словно хорошая ищейка, шел по следу харьковского ковена ведьм, что спасти этих ведьм из вечного заточения в междумирье возьмется пасынок его однофамильца. Хорошо, хоть не Петрович, с ухмылкой подумала Милана, а то бы вышло совсем комично.

Она брызнула себе в лицо водой, пытаясь смыть усталость. В голову лезли настойчивые воспоминания семидесяти прошлых лет. Все чему ее научила Агриппина действовала. Милана была внешне, будто заморожена в своем триннадцатилетнем состоянии, но только внешне…А вот душа…Душа пережила многое. Стала старше, набралась опыта, легшего тяжким грузом на хрупкие девчоночьи плечи.

– Как же мне все это надоело…– пробормотала Милана, глядя на себя в зеркало. Быть ведьмой оказалось очень трудным и хлопотным делом, тем более последней великой ведьмой. Колдуньей с детским тельцем и очень умными мозгами, которые никто в этом мире не принимал всерьез. Даже этот чертов Дворкин! Тогда, в семнадцатом году,он отнес на руках Милану на улицу из горящего здания отеля Алаиды. Она была всего лишь маленькой девочкой, впервые увидевшей смерть близких ей людей,и плакала по-настоящему, ревела во весь голос, размазывая прозрачные слезы вымазанной в сажи ручкой.

Кремень, монолит, пример для подражания для всех инквизиторов империи – Петр Дворкин, как мог успокаивал девочку. А когда обрушилась крыша, так называемого “бутусова дома”, то Милана поняла, что под этими горелыми осколками сгоревших стропил похоронена отныне и ее прежняя жизнь. Теперь ее главная цель – спасти ведьм из междумирья, ведь она их последняя надежда вернуться обратно.

Потом был детский приют, откуда она сбежала, “белое движение”, побег из почти потерянного врангелевского Крыма в Турцию, а потом в Лондон, где она встретила своих первых родителей. Николас и Элизабет шли под ручки по набережной Темзы и лучились каким-то тихим семейным счастьем, которое Милана уже за все время своих приключений определенно забыла. От женщины, пусть и внешне некрасивой и неказистой, веяло добротой, а мужчина излучал собой уверенность и честность настоящего анлийского джентельмена.

Милана в тот день была грязна как никогда. Ей пришлось несколько дней прожить возле теплотрассы, присматриваясь к городу, а еще очень сильно хотелось есть. Магию она применять все еще опасалась, но тут при виде этой милой пары, ее сердце екнуло. Она выбежала им навстречу и Николаса с Элизабет, будто ударила молния. Они встрепенулись, мужчина расстерянно заозирался. А Элизабет, мамочка Элизабет сразу же увидела ее.

– Милая моя доченька!– прокричала она Милане.– Где же ты так долго была? Мы так ждали тебя домой к ужину…

– Действительно, Милана,– укоризненно и немного чопорно посмотрел на нее Николас,– нельзя так волновать родителей… Мы третий день ищем тебя по всем закоулкам Лондона.

– Я больше так не буду!– улыбаясь во весь рот, заявила девочка, вытирая грязной рукой сопливый нос.

– Пойдем домой, дорогуша. Мамочка приготовила тебе замечательный пуддинг.

С этого счастливого момента и началась ее счастливая жизнь под крышей Элизабет и Николаса, которые околдованные магией заботились о ней, как о родной дочери. А потом они умерли, разбив сердце юной волшебнице окончательно. Умерли, подхватив какую-то заразу, которая не лечилась, да и до сих пор не лечится, согласно официальным источникам. Они ничего не сказали маленькой дочурке, чтобы зазря не волновать ее. И вот этого Милана им простить так и не смогла. Ведь она могла их спасти! Вылечить от дурной хвори в самом начале болезни. Но со смертью бороться было уже не по силам молоденькой колдунье.

И тогда в ее жизни появился Рудольф Лесс – немец по происхождению и помощник вице-консула Веймарской империи в Англии, скрытый поклонник нацизма и идей Гитлера.

Милане не составило особого труда убедить глубоко закомплексованного, одинокого старика, не имеющего своих детей, что именно Милана станет для него замечательной приемной дочерью. Она переехала жить в Германию, когда коричневая чума захватила почти всю Европу, ее престарелый папаша получил немаленький пост в германском вермахте, вынашивающем грабительские планы против империи инквизиции на востоке. Это вполне маленькую колдунью устраивало, но в душе–то она была уже не такой и маленькой. В предверии сорок первого года двадцатого столетия ей уже исполнилось тридцать семь лет, что по-человечьим меркам можно было назвать уже чуть ли не старостью, а вот по колдовским ранней юностью.

Вместе с Рудольфом Лессом она отправилась в армию, служила при штабе. Даже одев погоны зловещей организации “СС”. Не обремененные особым интеллектом отморозки из этой организации не замечали или старались не замечать, что маленькая девчушка так и остается маленьким ребенком на протяжении всей компании.

Спустя столько лет, она впервые вернулась в Харьков, в город своего детства, где в один миг под крышей бутусова дома, она стала взрослой, возложив на свои плечи тяжкий груз ответственности за весь ведьминский ковен. В тот же день она посетила полуразрушенное здание “крыши мира”, зияющее пробоинами от артиллерийских снарядов, пущенных вермахтом. Побродила по комнатам, зашла в большой зал, где прошла посвящение, где с отбитой головой стояла статуя, навеки замершего Бутуса – верного слуги Алаиды.

С того времени она перебрала очень много людей, лично расстреливала их целыми партиями в поисках лишь одного, того самого, который сможет прорвать завесу и навести портал из междумирья. Но подходящих людей не было! Да и месть не удалась. Хитрый Дворкин, оставшийся после красной революции в Харькове и получивший высокий чин, умудрился сбежать перед самым носом захватчиков, так что пути немецких нацистов и колдуньи окончательно и бесповоротно разошлись.

Бросив своего названного отца Рудольфа Лесса – дного из командующих шестой армией фельдмаршала Паулюса погибать под Сталинградом, Милана сбежала сначала обратно в Третий Рейх, а оттуда тайком в Лондон, где все вокруг напоминало ей о той самой безмятежной жизни, которой она жила, когда ее родителями были Николас и Элизабет.

Воскресив в памяти свои самые светлые, самые яркие воспоминания о них, но не желавшая испытывать в очередной раз горечь потери, девочка создала их точные копии. Милана освоила искусство творения големов.