Ясный новый мир

– А у вас есть какое-то другое предложение? – ответил я вопросом на вопрос. – Я с удовольствием его выслушаю.

Спиридонова лишь пожала плечами. Она прекрасно понимала, что с такими людьми, как Савинков, можно бороться, лишь проведя нечто вроде операции «Синдикат-2».*

Примечание авторов: * Операция «Синдикат-2» – разработанная и проведенная ОГПУ в 1922–1924 годах оперативная игра, направленная на нейтрализацию и ликвидацию савинковского бандподполья. Она успешно закончилась 16 августа 1924 года арестом в Минске Бориса Савинкова.

Конечно, ей очень не хотелось играть роль провокаторши, чтобы заманить своего бывшего товарища по партии в ловушку. Но нельзя быть чуть-чуть беременной. И Мария Спиридонова решилась.

– Хорошо, Александр Васильевич, я согласна помочь товарищу Дзержинскому остановить Савинкова. Я лично не желаю, чтобы те из моих товарищей, кто попадется на удочку этого авантюриста, пролили кровь таких же, как и они, революционеров. Только, товарищ Тамбовцев, я прошу вас дать мне слово – те, кто не замарает свою руки кровью, не должны быть строго наказаны.

– Обещаю, – ответил я. На эту тему у нас с товарищами Дзержинским и Сталиным уже был разговор. Они согласились, что добровольно сложивших оружие и давших слово не вести вооруженную борьбу против Советской власти амнистируют и отпустят на все четыре стороны. Но мы не обещаем ни жизни, ни здоровья, ни свободы тем, кто не пожелает сложить оружие, или тем, кто будет замешан в убийствах и насилии.

– Это вполне справедливо, – мотнула головой моя собеседница. – Скажите, что я должна сделать?

Тут раздался стук в дверь, и в мой кабинет вошел «Железный Феликс». Он поздоровался со мной и со Спиридоновой, которую хорошо знал еще с дореволюционных времен, потом снял свою неизменную солдатскую фуражку и, пригладив волосы, уселся за стол.

– Я вижу, что вы, товарищ Тамбовцев, уже успели переговорить с товарищем Спиридоновой, – сказал он. – Я знаю Бориса Савинкова еще по Варшаве, и прекрасно представляю, что может натворить этот авантюрист, если его вовремя не остановить. Как я понимаю, товарищ Спиридонова тоже так считает?

Лидер партии левых эсеров кивнула, соглашаясь с Дзержинским.

– Ну вот и отлично, товарищ Спиридонова, – Дзержинский выразительно посмотрел на меня, предлагая мне рассказать о плане оперативной комбинации, которую мы с ним разработали.

Я раскрыл свой блокнот и, посмотрев на своих собеседников, начал.

– Мария Александровна, вам следует снова встретиться с Савинковым и сказать ему, что некоторые из ваших товарищей готовы участвовать в вооруженном выступлении. И еще, – я внимательно посмотрел на нее, – вы скажете, что у вас появился знакомый с эскадры адмирала Ларионова. Он не занимает высокие посты в большевистской иерархии, но то, что он может рассказать – естественно, не бесплатно – наверняка заинтересует Савинкова и его кураторов. Наша задача – взять под контроль штаб подготовки мятежа и узнать заранее все планы Савинкова. Ну и, если получится, выявить его зарубежные связи. Вот вкратце наш план. А более подробно мы проработаем его тогда, когда будем располагать всей информацией.

– Товарищ Спиридонова, – сказал Дзержинский, – здесь мы с вами встречаться больше не станем – это для вас слишком опасно. Александр Васильевич даст вам несколько явок, где мы будем обсуждать все текущие вопросы. А также некоторые вещи, которые пригодятся вам в вашей работе.

Я достал из ящика стола карманную рацию и портативный радиомикрофон, замаскированный под брошь.

– Как пользоваться этими приборами, я научу вас чуть позже, – сказал я, в то время как Спиридонова с округлившимися от изумления глазами наблюдала за моими манипуляциями. – Думаю, многое из того, что вам еще предстоит узнать, окажется для вас весьма удивительным. Но всему свое время…

15 июня 1918 года. Утро. Германская империя. Ставка верховного командования в Спа.

Присутствуют:

Император Вильгельм II

Главнокомандующий – генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн

Командующий группой армий «фон Белов» (1-я, 7-я, 9-я) (Парижское направление) – генерал от инфантерии Фриц фон Белов

Командующий группой армий «Принц Леопольд» (2-я, 17-я, 18-я) (Амьенское направление) – генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский.

Мужчина средних лет в русском камуфляже без знаков различия

– Господа, – сказал кайзер, гладя на своих славных генералов, – у нас есть единственный шанс изменить ход боевых действий в свою пользу. Должен открыть вам горькую правду: несмотря на то, что у нас есть все необходимое для ведения боевых действий и функционирования экономики, терпения у германского народа хватит лишь на полгода. Или за это время мы разгромим Францию и, оставшись один на один с Британией, снизим военное напряжение, или германские солдаты сами решат вопрос в пользу мира по русскому образцу. Мы были вынуждены пойти на беспрецедентно жесткие условия русских и заключить с ними мир – только ради того, чтобы собрать все свои силы против Франции и ее союзников. Теперь, когда мы, проведя часть подготовительных наступательных операций, привели линию фронта в конфигурацию, наилучшую для нанесения решающего удара, и подготовили все необходимые для того ресурсы, мы не можем потерпеть неудачу, как в августе четырнадцатого. Сейчас или никогда, господа генералы! Или мы одержим победу, или нас ждет революция! Либералы, социал-демократы и прочая сволочь, умеющая лишь чесать языки в Рейхстаге, только и ждут того момента, когда империя, созданная гением моего деда, императора Вильгельма I и великого Бисмарка, рухнет в грязь. Но я имею все основания считать, что до этого дело не дойдет. О наших ближайших планах вам доложит наш главнокомандующий – генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн…

– План генерального летнего наступления, – начал Эрих фон Фалькенхайн, – основан на массовом применении новой боевой техники, эффекте внезапности и грамотной реализации численного превосходства наших войск, появившегося после заключения мира с Россией, а Италия потерпела поражение от нас и от наших австрийских союзников. Первой удар на Амьен в стык между британской и французской армиями нанесет группа армий «Принц Леопольд» в составе 2-й, 17-й и 18-й армии. Задача, которая будет поставлена войскам, подчиненным генералу-фельдмаршалу Леопольду Баварскому, одновременно и проста, и сложна. Проста она потому, что от нынешней линии фронта до Амьена всего семьдесят километров. В том случае, если вам, принц, удастся взять Амьен, французская армия окажется отрезана от британской. Но имейте в виду – для этого наступления вы получите наше самое современное чудо-оружие: несколько отдельных рот панцеркампфвагенов А7V-M, бронепоезда «русской» конструкции, вооруженные морской артиллерией, а также достаточное количество авиации, в числе которой и наша лучшая истребительная эскадра, которой командует Манфред фон Рихтгофен*. Сложна эта операция потому, что Антанта за Амьен будет отчаянно драться, бросив против вас все свои резервы. Но Амьен вы должны будете взять любой ценой. Взять и удержать, несмотря на то, что на вас навалятся все английские и французские резервы…

Примечание авторов: * В этой реальности Манфред фон Рихтгофен жив, и шальная пуля его пока еще не нашла. Более того, он прошел лечение на плавгоспитале эскадры адмирала Ларионова и снова находится в отличной форме.

– Да! – воскликнул кайзер. – Амьен должен быть непременно взят и непременно удержан. Это безусловное условие нашей победы в этой войне. Кстати, наш русский друг ничего не хочет нам сказать?

– Мне нечего добавить к сказанному главнокомандующим, – сказал неизвестный в камуфляже, – единственное, о чем хотелось бы напомнить: не стоит атаковать узлы сопротивления подвижными соединениями? Это дело пехоты, а танки – простите, панцеркамфвагены – вкупе с кавалерией и посаженной на грузовики пехотой должны, обходя все препятствия, стремиться к главной цели.

Леопольд Баварский возмущенно фыркнул и захотел что-то ответить незнакомцу. Но, заметив укоризненный взгляд кайзера, промолчал.

– Благодарю вас, – кивнул кайзер, – что вы там говорили насчет узлов сопротивления?

– Ваше величество, – ответил незнакомец, – я знаю, как работает механизм глубокой операции, а вы, извините, пока нет. Поэтому я посоветовал бы вам запретить командирам на местах придавать роты панцеркампфвагенов пехотным дивизиям. В крайнем случае их можно использовать только вместе с кавалерией, которая может двигаться в таком же быстром темпе. Броня на гусеницах – это не просто средство усиления пехоты, а отдельный род войск, способный решать стратегические задачи. Броне и кавалерии после прорыва фронта – всего один дневной переход. Если, как я говорил, они просто обойдут узлы сопротивления, а пехота будет ползти до него неделю, маршал Фош сумеет стянуть к Амьену все, что у него есть, и сражение за Амьен опять превратится в бойню, как при Вердене. Но если к тому моменту, когда французы и англичане поднимут тревогу и попытаются запечатать прорыв, Амьен будет уже взят, то сделать это им будет куда сложнее. А ваша пехота, сопротивление которой ослабнет, придет на выручку подвижным соединениям не через семь, а всего через три дня.

– Хорошо, герр, к сожалению, не знаю вашего имени, – ответил принц Леопольд, – я запомню ваши слова. Кстати, мне хотелось бы знать, почему вы помогаете нам против ваших бывших союзников…

– С такими союзниками нам никаких врагов не надо, – с усмешкой ответил незнакомец. – Для нас вполне достаточно того, что именно Антанта инспирировала в нашей стране государственный переворот. А сейчас они инспирируют один заговор против нашей власти за другим. Дело доходит до подготовки покушений на руководителей Советской России. К тому же мы прекрасно поладили с вашими адмиралами, и корабли флота его величества кайзера нашли пристанище в наших портах.

– Да, принц, вы должны помнить, что без помощи наших русских союзников мы были бы вынуждены воевать сейчас с американской армией, а наш флот был бы заперт, как в бутылке, в Северном море. А помощь сырьем и продовольствием, которые мы теперь получаем с Востока? Конечно, за это нам приходится платить, но русские не дерут с нас три шкуры, как эти паршивые нейтралы…

– Господа, господа, – вмешался в разговор Эрих фон Фалькенхайн, – давайте вернемся к главному предмету нашего сегодняшнего разговора – предстоящему наступлению на Западном фронте. Хочу еще раз повторить всем присутствующим – как только все французские и английские резервы вместе с некоторыми фронтовыми частями окажутся втянутыми в изнурительную схватку за Амьен, тогда и настанет черед группы армий «фон Белов» в составе 1-й, 7-й и 9-й армий. Главный удар на Париж должна нанести 1-я армия, в состав которой в ближайшее время будет включена 1-я конно-механизированная дивизия, в которую входят сто двадцать новейших панцеркампфвагенов того же типа, что недавно так прекрасно зарекомендовал себя в боях за Реймс. От линии фронта под Шато-Тьерии до Парижа тоже всего один переход для этих замечательных машин.

– Да! – выкрикнул кайзер, – это будет удар прямо в сердце этой мерзкой потаскушке Франции, и он должен быть неотразим и смертелен. И как только трусливые парижане вынесут ключи от города, мы продиктуем Франции свои условия капитуляции, как полвека назад… А когда Франция будет выбита из войны, мы сможем считать, что мы добились победы. Ведь Париж – это не просто очередной французский город, пусть и очень большой, Париж – это конец войны и заслуженный отдых. И вы, господа, должны объяснить каждому вашему солдату и офицеру, ради чего они пойдут в эту битву, которая решит судьбу Фатерлянда!

18 июня 1918 года. Петроград. Таврический дворец. Кабинет главы НКВД.

Тамбовцев Александр Васильевич

К «Железному Феликсу» я пришел, получив информацию от главы Военной разведки Николая Михайловича Потапова. Его агент в Париже сообщил, что французской военной разведке стало известно о предстоящем немецком наступлении на Западном фронте. Сие означало, что кураторы Бориса Савинкова будут торопить его с проведением акции, которая должна закончиться ликвидацией руководства Советской России. А потому тянуть с реализацией нашей операции по раскрытию эсеровского подполья нельзя. Мятеж может начаться в любой момент. Конечно, мы предупреждены, и полностью осуществить свой замысел Савинкову вряд ли удастся. Но дров наломать его боевики могут, и немало.

Обо всем этом я и доложил Феликсу Эдмундовичу. Не скажу, что моя информация его обрадовала. Ведь мы изначально планировали провести изящную и масштабную операцию, что-то вроде операции «Трест». С помощью Марии Спиридоновой и Александровича, которого решили использовать «втемную» (из-за его истеричности и несдержанности представлялось опасным открывать ему все карты), мы хотели вытянуть из Франции деньги, оружие и адреса агентов французской разведки, которые до настоящего времени были «законсервированы». Словом, имитировать активную деятельность, готовить «захват Таврического дворца», а потом арестовать сразу всех заговорщиков. Но похоже, что операцию придется завершать досрочно. Тут, что называется, не до жиру…

С помощью Марии Спиридоновой, которая стала правой рукой Савинкова, нам удалось установить многих деятелей правоэсеровской партии, ушедших в подполье. Кроме того, мы узнали места хранения оружия, боеприпасов и взрывчатки. Выявили мы и источники финансирования готовившегося мятежа. Это были и богатые промышленники, очень недовольные порядками, которые установили рабочие комиссии на их заводах и фабриках, и банкиры, после национализации их банков сумевшие припрятать крупные суммы денег, и даже некоторые зарубежные посольства. Кстати, после того, как заговор будет ликвидирован, по линии Наркомата иностранных дел кое-кому из дипломатов следует предложить покинуть территорию Советской России.

Вся полученная информация и данные прослушки (Мария Спиридонова оказалась хорошей ученицей, и весьма умело разместила «жучки» в нужных местах, где заговорщики устраивали свои собрания) – словом, все, что становилось нам известно, обобщалось в ведомстве Феликса Эдмундовича и тщательно анализировалось. Иной раз Дзержинский не выдерживал и вполголоса ругался: «Пся крев!». Ведь многие из тех, кто оказался в списках заговорщиков, были его старыми знакомыми. С кем-то он был в ссылке, с кем-то встречался в тюремных пересылках. Кое-кто просто сочувствовал революции, и Дзержинский не мог бы даже предположить, что такие приятные и доброжелательные люди окажутся в одной компании с террористами.

– Что ж это такое делается, Александр Васильевич?! – недоумевал «Железный Феликс». – Неужели наша власть настолько ненавистна этим людям, что они не видят для себя другого выхода, как восстать против нее с оружием в руках?! Ведь они должны понимать, что в случае победы таких, как Савинков, мы будем уничтожены?!

– Эх, Феликс Эдмундович… – Я лишь тяжело вздохнул, вспомнив наших «творческих работников»», обожавших с придыханием рассуждать о «слезинке ребенка», а в октябре 1993 года призывавших с экранов телевизоров «стрелять и убивать» людей, в большинстве своем безоружных. – Один наш писатель сказал: «Стоит интеллигенту переступить некую внутреннюю черту – и бандиту рядом с ним становится нечего делать!»*

Примечание авторов: *Евгений Лукин «Алая аура протопарторга».

– Да, Александр Васильевич, – Дзержинский покачал головой, – наверное, вы правы. Так что же мы решим по поводу Бориса Савинкова?

– Необходимо брать его и его банду, – твердо сказал я. – Медлить нельзя. Рисковать мы не имеем права. И еще – учитывая скверную привычку эсеров к индивидуальному террору, следует усилить охрану товарищей Сталина, Ленина и Ларионова. Да и вам, Феликс Эдмундович, стоит поостеречься.

– А, пустяки, – отмахнулся Дзержинский. – Не посмеют!

Я вздохнул, но промолчал. О личной храбрости «Железного Феликса» мне уже приходилось слышать. Как в нашей истории, так и в этой. Не знаю, был это обычный фатализм или врожденное хладнокровие – но напугать Дзержинского было трудно, почти невозможно.

– Скажите, Александр Васильевич, – мне показалось, что Феликс Эдмундович хочет сменить не совсем приятную для него тему разговора, – а как бы вы провели эту самую ликвидацию заговора?