Варлок

– И что, вы все как седьмой уровень? – удивился я.

– Нет. Ну что ты такое говоришь? Учителя колледжей всего лишь имеют некоторые дополнительные возможности, даруемые на время их работы. Да и вообще – о чём ты думаешь! Нам нужно срочно извиниться. Я немедленно свяжусь с Александром Павловичем, и мы постараемся уладить этот инцидент.

– Да с чего бы это вдруг, – нахмурился я. – И разве дела студентов не остаются в пределах колледжа?

– Кузя, – Марина снова была готова расплакаться, – да кто ж тебе такую романтическую чушь рассказал? Нет, конечно! Да и какая разница – если завтра тебя просто убьют!

– Так, стоп, – мне всё это откровенно надоело. – Извиняться мы не будем.

Юная учительница застыла столбом, выронив косметичку. Та, ударившись об плитку, которой была покрыта крыша, хрустнула и развалилась, рассыпав содержимое.

– Марина, – встав на ноги, я взял её за плечи. – Да послушай ты меня. Вот скажи, этот Ромушев имел право лапать Катю, словно девицу с пониженной социальной ответственностью?

– Нет, – всхлипнула она. – Он, конечно, Катенькин жених, но договора ещё не было, пока всё в стадии обсуждения. Да и даже если бы был, это просто хамство.

– Вот. А Александр Павлович просил меня присматривать за дочкой, – я как мог ободряюще улыбнулся. – Значит, всё будет хорошо.

– Ох, Кузя, Кузя. Ничего-то ты ещё в этой жизни не понимаешь, – выдохнула Марина, отстраняясь, посмотрела на свою разбитую косметичку и, отвернувшись, пошла, медленно переставляя ноги к надстройке с лестницей.

Я же остался стоять на крыше, чувствуя, как у меня начинает болеть голова от всего происходящего. Никогда бы не подумал, что у меня вдруг возникнет навязчивое желание послать всех на три буквы и заявить – что я вот такой красивый, не кто иной, как наследник самого старого хрыча. Показать, какой я сильный, и тем самым встряхнуть всё это аристократическое болото. Может быть, завтра просто взять и аннигилировать на хрен этого дуэлянта-любителя. А если за него встрянет папочка – и его тоже?

Глава 9

В номер я вернулся нормально. Своими ножками, не выпендриваясь, как Ромушев, и не сигая с крыши на крышу. Просто спрыгнул в кусты под окнами бокового фасада, отряхнулся, вышел на дорожку, ведущую к центральной площади с фонтаном, и зашагал в свою общагу. Вахтёр на входе, жилистый старичок в форме, встретил меня широкой улыбкой и подмигнул, кивнув в сторону женского корпуса, когда я прошёл сквозь вращающиеся двери.

– А ты молоток! – он показал сжатый кулак, подняв его вверх. – Не боись, если чего, я тебя прикрою.

– А что так? – поинтересовался я, подходя к его окошку.

– Мы, охрана, правильных пацанов не бросаем, – ответил он и посерьёзнел. – Ты доказал, что нормальный, вступился за девчонку. Но если мой объект повредишь – получишь по полной программе.

– Понял, – смысла отмазываться я не видел.

Из окошка вахтёрской был прекрасный вид на фонтан, и он не мог не заметить того, как я волок Ромушева за девичью общагу. А для чего, догадаться было не сложно.

Когда я вернулся, рыжей в комнате не оказалось. Однако в ванной шумела вода, а на замке горел красный индикатор. Присев на стул, я какое-то время бездумно пялился в стену, а затем, встряхнувшись, прикоснулся к нанесённой прямо на поверхность столешницы метке активатора маджи-компа. Тот мелодично тренькнул, и передо мной появился объёмный куб экрана. Технологическая голограмма вроде рыбок в холле этажа, функционирующая при помощи стандартного заклятия. Однако у меня было маловато опыта работы с таким экраном, ведь для этого нужно было быть магом или использовать особый контролёр, поэтому я, не колеблясь, ткнул в пиктограмму, меняя тот на плоскую проекцию на стене.

На машинке была установлена оперативная система «Каскад-35», самая последняя в этом популярном даже за пределами страны, отечественном клоне американской линейки Windows. Ей можно было управлять мыслекомандами, положив руку на специальный сенсор и выпуская в него «лепесток» силы, однако это было доступно только магам, а я сторонился всего связанного с ними. Хотя вряд ли администрация не позаботилась о других студентах, и недолгие поиски увенчались найденной пассивной четырёхкнопочной мышью и тридэ-падом для объёмного экрана. Уверенно взяв первую, я ткнул курсором в иконку входа в систему.

«Для активации, следуя инструкциям, поместите удостоверение ученика на соответствующую позицию».

Картинки ниже показывали, куда именно следует положить выданный мне идентификатор. Найдя нужную разметку, я оставил там карту, и она тут же заглубилась в столешницу.

«Здравствуйте, Кузьма Ефимов. У вас четыре новых письма!»

Первое было от мамы, а второе от Аньки. Третье оказалось стандартной рассылкой-приветствием от администрации колледжа, в котором сообщалось, какие административные здания мне нужно ещё посетить. Последнее уведомляло меня об официально зарегистрированном вызове на дуэль от баронета Ромушева, сообщало о разнице в наших классах, статусах и предлагало на выбор несколько кнопок с окончательным вариантом ответа.

Чуть ниже ответственный юрист кампуса, назначенный мне, как принявшему вызов, составил подробную справку о том, как я могу отказаться от поединка без потери лица. Приводился детальный и положительный для меня разбор произошедшего с камер наружного наблюдения, установленных на фасадах общаг, и заверения в том, что с вероятностью в семьдесят шесть процентов студенческий суд чести признает меня потерпевшим, а вызов на дуэль – нарушением со стороны подавшего.

Пробежавшись по диагонали по довольно объёмному тексту и подивившись скорости, с которой отреагировала на произошедшее администрация колледжа, я кликнул на «Принять вызов». Наставник всегда говорил, что наглых людей – нужно наказывать. И тем более перед самой смертью велел мне никогда не отворачиваться от трудностей. Вот пусть Федосеев, который знал, что я ученик Варяга, потом кусает себе локти из-за того, что попросил «присмотреть» за девочками и не предупредил о наличии такого «выгодного» женишка у дочурки.

В своём письме мама спрашивала, нормально ли я доехал, как устроился и не обижает ли кто меня. Если так волнуется, могла бы и позвонить. Занятий ещё нет, так что сразу взял трубку. Быстро накатав ответ, в котором уверил родительницу, что у меня всё замечательно, отправил его на мамину электронную почту.

Анино письмо пусть и было огромным, сводилось к одному: «Хоть мы друг друга не любим, но я тоже одарённая и твоя сестра, и тоже хочу учиться! Так что постарайся, чтобы и я поступила туда же. И да – я теперь знаю, что ты для нас делал, прости меня, пожалуйста!»

Кое в чём она была не права – я любил свою сестрёнку, и даже неделю назад, когда сам не мечтал попасть в элитный колледж, готов был сделать ради неё всё что угодно. А значит, пусть готовится, о чём ей тут же и написал, всё же уровень образования тут будет повыше, чем в сибирском райцентре. Не хотелось, чтобы Аня ударила в грязь лицом. А я в лепёшку расшибусь, но она сюда поступит.

Оставалось приветствие от администрации, и только я начал его читать, как из ванной вышла рыжая, уже одетая в мужскую форму колледжа.

– Кто ты такой?! – с ходу набросилась она на меня, совсем забыв про вежливое обращение на «вы».

– Твой сосед!

– Ранг?!

– Есаул…

– Не ври! – Зелёные глаза, глядя на меня, горели почти безумным огнём.

– Корнет, вы…

– Да! Я женщина! А ты!

– А я – нет, – честно ответил я, но она не отстала, наоборот, схватила меня за плечи и начала трясти.

– Я… хочу… знать! Какой твой настоящий ранг!

– Хоти! – лёгким движением руки я усадил её себе на колени, и Андре, взвизгнув, сжалась, словно испуганный хомячок. – Значит так. Сейчас мы вместе пойдём в администрацию общежития и попросим переселить меня. Я всё забуду – обещаю. Поняла?

– Пусти!

– Вот ещё!

– Ответь мне!

– Я уже сказал – Есаул.

– Я не верю! – рыжая забарахталась, но вырваться из моих объятий она не могла.

– По вопросам «веры» следует обращаться к моему папеньке. Я тут не помощник.

– Значит, ты самоубийца! – констатировала она, переставая барахтаться, а как только я её отпустил, вскочила, и я тут же схлопотал звонкую пощёчину. – У-й-й-й-й! Зараза!

Девушка затрясла отбитой ладошкой и хмуро посмотрела на меня.

– Ты это специально?

– Прости, – абсолютно искренне извинился я, потому как не хотел делать ей больно, правда, и сам не горел особым желанием ходить со следом ладони на морде. – Это я инстинктивно…