Варлок

– …первая за инкубусом в очереди будет! – закончил за начальницу Валентин и заржал, заработав точный бросок смятой бумажкой в лоб.

Я же в свою очередь с подозрением покосился на Нину. Ну и что ещё обо мне знает эта пигалица с хвостиками? Warlock это ведь на английском не только «чернокнижник», но ещё и «колдун»! Может, она и про мои чакры умудрилась выяснить…

– Так почему Варлок-то? – валькирия пристально посмотрела на Зайку, и та слегка стушевалась.

– Ну… – она замялась. – Звучит красиво! Грозно так!

– Да это госпожа в World of Witchcraft переиграла! – влезла Касимова, и Нина покраснела до корней волос и посмотрела на меня загнанным зверьком. – Четыре года за орка варлока оттарабанила, за мужика при том!

– Ты мне поговори ещё! – зашипела на неё Зайка. – Гном паладин «Пыса» восьмидесятого левела! Бронебанка ходячая!

Если бы Мальвина могла провалиться под землю от стыда – она бы это непременно сделала. Касимова, вообще, как я заметил, часто молола языком, до того, как до неё доходило то, чем могут обернуться её слова. К сожалению, мы были на втором этаже, и твердь под нашими ногами отказывалась разверзаться, а потому деваться девушке было некуда. Правда, ушки её стали такого цвета, что ещё немного и из них повалил бы пар.

– Варлок… Варлок… – покатал слово на языке Валентин, а затем попробовал скандировать: – Вар-лок! Вар-лок! А ничего так – мне лично нравится.

– Вот на фига все эти англицизмы? – возмутилась Ольга. – В русском языке что, слова кончились? Вот, например, хорошее имя «Ведун». М-м-м-м… Да. Свободно… «Ведун 139»! Кузьма, хочешь быть «Ведуном 139»?

– Спасибо… но лучше Варлоком, – отказался я от такой сомнительной чести, тем более что моё воображение, похоже, отправилось на зимовку в тёплые края, и в голове упорно вертелись какие-то «Терминаторы» и «Робокопы».

– Как знаешь, – пожала плечами местная начальница. – Дело твоё, но я бы на твоём месте взяла «Ведуна 139». Красиво же звучит!

М-да… у девушки явно было странное представление о прекрасном!

* * *

Зайдя в ванную, я быстро переоделся в свою чёрную форму военной кафедры. Портить кампусную повседневку мне как-то не хотелось, а моя гражданская одёжка в виде джинсов, майки и куртки мне могла ещё пригодиться. Комплект же, который мне выдавали на военной кафедре, изначально предназначался для активной физической деятельности. К тому же в нём действительно было удобно, да и уплотнённые защитные накладки располагались так, что прикрывали суставы и жизненно важные органы, не стесняя движений.

А вот дополнительную защиту, а тем более шлем я оставил дома. Эти штуковины скорее были нужны на поле боя, а не на полуспортивном соревновании, которым на самом деле являлся турнир. Несмотря на всю нагнетаемую вокруг него атмосферу таинственности и нелегальности, которую особо подчёркивали местные студенческие СМИ – безопасность, как говорил Валентин, на этом мероприятии ставилась превыше всего.

В общем-то я мог и не прятаться в ванной, смущать мне сегодня было некого. Андре как ушла утром из общаги, так до сих пор и не вернулась, а ведь на часах уже было почти восемь вечера. Впрочем, тут скорее сказывалась привычка, выработавшаяся у нас за неделю совместной жизни. Всё-таки нам приходилось не просто уживаться в одной комнате, а ещё и учитывать разницу в физиологии мальчиков и девочек. Правда, стесняло это только меня, потому как именно я старался не смущать лишний раз девушку. Анри же порой чуть ли не голышом носилась по комнате, так словно бы меня здесь и не было вовсе, но стоило только обратить на нее внимание, как она заливалась краской, и в ход шло рукоприкладство.

На кафедре же, за неделю, прошедшую с вводной пары, учебная рутина мало чем отличалась от той, к которой я привык в техникуме. Лекции, семинары, общефизическое развитие, лёгкая атлетика и всё вновь по кругу. Разве что общеобразовательных предметов у курсантов было побольше, да и программа потяжелее, нежели у будущих тренеров-физкультурников. Рукопашка, стрельба и прочие военно-магические забавы ожидали нас только после начала «Большой Игры», а сейчас нас нагружали по полной и постоянно проводили медико-магические тесты.

С последними, что было вполне ожидаемо – у меня сразу наметились проблемы. Точнее, я старался, как мог, изображая из себя простенького Есаула, однако уже после объяснений Валентина про чипы мне было понятно – что просто так в покое меня не оставят. Естественно, что так оно и случилось. Позавчера, в четверг, недовольный Грем после занятий отвёл меня в какую-то мегакрутую лабораторию, глубоко закопавшуюся в землю вне пределов колледжа. И вот там я под присмотром герцога Сафронова, Фишшина и кучи различных учёных мужей, а также, к моему неудовольствию, собственного деда, вынужден был выложиться по полной.

Вплоть до открытия на целых восемь секунд седьмой, теменной чакры Сахасрары, после чего имел честь полюбоваться на воплощённого Аватара аспекта Метамагии и старого хрыча, так же вскрывшего себе всё, что только можно. Зрелище было то ещё! Пока вызванный мной бесконтрольный магический шторм разносил вдребезги сверхукреплённый и мегазащищённый полигон подземного бункера, сминая зачарованные бронепластины, кроша в труху небьющиеся стёкла и аннигилируя дорогущую аппаратуру, ректор спокойно стоял рядом, сияя чистой арканой, словно солнышко, принявшее форму человеческого силуэта. Ну а дед хоть и тоже светился, больше всего напоминал обычную газовую горелку. Этакая Аватара «Газпрома», с полыхающей голубым огнём шевелюрой, глазами, а также выдыхающая ртом и носом струи такого же колера.

Так и подмывало пошутить на тему реактивной горелки на нижнем полушарии. Вот только… Сам я, как оказалось, мало чем от него отличался. Посмотрел потом на себя в записи… в общем-то всё то же самое, только ярко-ярко алого цвета, да к тому же с какими-то разноцветными лепестками по ареолу. Радужный пони-коммунист, блин…

Я даже был готов согласиться с Гремом, охреневшим от увиденного, а ещё более от того, что ему придётся учить подобного чудика, который в привычной ему манере поинтересовался у высокого собрания: «А не стоит ли сразу пристрелить паренька? Ну, чтобы не мучился!» Так что всем было хорошо, всем было весело, кроме начальника разрушенной лаборатории, которого, похоже, чуть едва не приобнял кондратий, после того как он увидел, что походя, за несчастные восемь секунд, я сотворил с его подотчётным объектом.

Остановившись перед выходом из комнаты, я ещё раз осмотрелся, так, на всякий случай, мало ли чего забыл. На моей половине царил спартанский порядок, сторона же Андре была привычно захламлена. Повсюду валялась одежда, какая-то косметика, баночки, тюбики и прочее чисто женское барахло, от которого поплохело бы любому зашедшему к нам проверяющему. Хмыкнув и пожелав самому себе удачи, я выключил свет и вышел в коридор.

Общагу я покидал не привычным путём через окно нашего этажа, а по-человечески, ибо в кампусе сегодня была такая вот особая ночь, что даже будка охранника на выходе пустовала. Доехал, как и договаривались, на трамвайчике до Нининого особняка, девушки уже ждали меня в его садике, и Касимова даже посмела заикнуться о том, что я опоздал, хотя приехал я минут на пятнадцать раньше положенного срока, после чего мы вместе отправились на «суперсекретную» подпольную арену, о которой в городе знала последняя собака.

Было приятно вот так вот опять пройтись вдвоём… да пусть даже втроём, по вечерним улицам. Всё-таки за эту неделю мы с Зайкой виделись очень редко, а Мальвина на занятиях вела себя как отъявленная стерва, из-за чего хотелось её прибить и закопать поглубже, а не пригласить куда-нибудь прогуляться. Нинка же так выматывалась у себя на занятиях, что её хватало исключительно на обязательный моцион до своего домика, да и то с использованием колёсных средств, в котором я по мере возможности должен был её сопровождать.

Почему должен? Не знаю. Как-то так сложилось, да и мне в общем-то была не в тягость подобная обязанность. Правда, получилось у нас это только во вторник, четверг и сегодня, потому как в остальные дни после уроков я честно отрабатывал назначенные мне дополнительные наряды в кампусе. Но перетаскивание ящиков с места на место, как и другая подобная работа – была мне привычна, и я особо не напрягался, в то время как мои коллеги по наказанию, которых было немало, обиженно пыхтели и старались побольше филонить.

Вообще уровень организации воспитательного процесса меня однозначно порадовал. Не приходилось ничего выдумывать самому. Предприятия, магазины и прочие заведения скидывали в ректорат заявки на определённый день и время, а там они уже централизованно обрабатывались и приходили в виде направлений на планшеты к провинившимся, в зависимости от их внеурочных часов.

Нечто подобное было и на гражданской кафедре, только в немного другой форме. Так, например, наша Зайка, которая позавчера за что-то получила нагоняй от педагога, в следующий вторник после уроков обязана была явиться в какой-то там ресторан и отработать свою провинность мытьём посуды на кухне. Устала она, не устала, хочет, не хочет – встала и пошла. Исключений из правил здесь не существовало.

«Архисекретная» подпольная арена оказалась подземным уровнем Ильинского стадиона. Натуральным Колизеем, запрятанным в огромной искусственной пещере, в который уже понабилось уйма народу. Праздник уже начался, что-то умное голосила в микрофон девочка-ведущая, между рядами кресел и в стоячем секторе бегали продавцы напитков и различной вкуснятины, да и вообще молодёжь пребывала в приподнятом состоянии духа и радостно шумела в предвкушении интересного зрелища.

Сверившись с выведенной на огромные мониторы турнирной таблицей, я выяснил, что мой первый бой состоится с неким «Снегирём», в первом секторе на арене «А». После чего мы направились в нужную раздевалку, хотя я и предлагал подыскать девушкам сидячие места на трибунах, где им было бы куда как удобнее. Обе хором отказались. Нина заявила, что так, мол, не интересно, а Касимова сказала, что хочет быть первой, кто поиздевается надо мной, после того как я солью стартовый бой.

Небольшое помещение под ареной, где мы оказались, служило комнатой ожидания для уже готовых к бою участников, а также своеобразным клубом для сопровождающих их друзей. К моему удивлению, и Нина и Лена быстро нашли среди этой разномастной толпы студентов и курсантов каких-то знакомых девчонок и упорхнули к ним пощебетать о своём, о женском. Что было в общем-то мне на руку, потому как я мог спокойно приготовиться и как следует осмотреться.

На мой взгляд, действительно сильных ребят здесь не было. Кое-кого из «военных» я уже видел на кафедре, но в основном лица были незнакомые. По уровням – в среднем двоечка, правда, встречались и единички, а в дальнем углу дожидался своей очереди угрюмый парень маг-адепт со второго курса в каком-то безумного виде наряде, бывшим, видно, формой его родовой боевой школы, из-за которой он, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке.

Наконец, спустя минут пятнадцать по трансляции объявили мое имя, Нина пожелала мне «ни пуха ни пера», а Касимова – поскорее сдохнуть, после чего я традиционно послал всех к чёрту, служащий арены застегнул мне на шее специальный «гладиаторский» ошейник с особым амулетом, и в сопровождении девчонок мы последовали к выходу.

На огороженной прозрачным силовым барьером площадке уже ждал мой противник. Парень-второкурсник, чуть выше меня ростом и немного уже в плечах. Гибкий и стройный, с довольно длинными ногами и руками, однако не это было главное. В этом раунде мне противостоял воин-стрелок. Вооружён он был двумя пистолетами, которые я определил как Desert Eagle, правда, без понятия какой модификации, а вот сам я оружие доставать не стал. Ибо нефиг светить козыри раньше времени, потому как против меня вышел обычный Корнет, и справиться с ним Есаулу, под которого я косил, вполне реально было и так.

Прозвучал гонг. Выбежавшая на арену между нами девушка быстренько протараторила правила, точнее объявила их полное отсутствие. Как и следовало ожидать, амулет, который мне нацепили на шею, был простеньким аналогом того самого «чипа», о котором рассказывал Валентин, и работал по схожему принципу, просто был штукой универсальной и всё же не такой гибкой. Так что на радость зрителям, участники могли мутузить друг друга почём зря, а при желании даже делать грудью «амбразура тагенды»!

«Снегирь» встал в странную высокую стойку, довольно необычно вытянув перед собой руки с пистолетами так, что они оказались один над другим. Причём держал он их словно заправский американский «гангста» – параллельно земле. Если я хоть, что-то вообще понимал в этом деле, то стрелять он мог разве что с верхнего, да и то не прицельно, потому как левая рука выгнута у него была уж очень неестественно. Хотя всё это могло быть всего лишь некой ловушкой для лоха.

Сам я занял верхнюю стойку «Пса». Она была чуть шире привычной мне «Журавлиной», однако позволяла быстро перемещать центр тяжести, а от того нижняя часть тела становилась куда как более маневренной, и дистанционному противнику было труднее определить направление первого движения.

В общем-то так и случилось. Стоило прогудеть третьему сигналу, как мой противник чуть развернулся и засадил из нижнего пистолета две пули немного левее от меня, куда, по его мнению, я должен был сделать стартовый рывок, и одновременно ещё одну по прямой. Первые, естественно, ушли в молоко, а последнюю я просто отбил воздушным хлопком, и она рикошетом улетела куда-то вверх, в то время как я оказался возле «Снегиря», навязывая ему ближний бой. Не знаю, что у ж у него там были за пули, но вряд ли обычные. Выстрел, похоже, нес в себе какое-то пакостное заклинание, которое должно было сработать при касании или при пролёте мимо меня, а потому я решил перестраховаться. Мало ли чего он туда понапихал.

И тут он улыбнулся, но мгновенно потух, нарвавшись на ответный оскал и сразу поняв, что попал. Я, конечно, не Якушев, с десятилетиями боевого опыта, но прочитать настолько линейную моторику мне труда не составило. Его боевое искусство, завязанное на пистолетный бой, явно строилось на двух основных принципах: бой на средней дистанции, с использованием «пистолетных кат», позволяющих производить неожиданные и точные выстрелы из вроде бы неудобных для этого положений, и чего-то наподобие «Липких рук» – искусства ближнего боя, позволяющего «связывать» противника на очень близкой дистанции, а учитывая, что своего оружия он не выпускал, то при первой же возможности просто пристрелить его в упор.

Хрен его знает, эффективен был этот комплекс или нет, в любом случае основной расчёт строился на том, что при первом и втором варианте противник будет как минимум удивлён и не сможет адекватно отреагировать. Вот только для этого нужно уметь скрывать свои намерения, а он не просто сразу же использовал свой первый козырь, подсказав тем самым, что мне с ним надо бы сблизиться, но и постарался сразу «налипнуть» на меня, как только случился контакт.

Однако подобным меня было не удивить. Наставник учил меня «Струям ручья», что по сути было теми же «Липкими руками», так что фокуса у него не вышло, и второй козырь также улетел в тартарары. Отведя дуло пистолета от своей центральной линии, так чтобы грохнувший выстрел прошёл мимо моей головы, я чувствительно саданул его костяшками пальцев по запястью, лишая его подвижности, и сразу же тыльной стороной той же ладони на обратном движении хлестнул по зубам, заставив его голову резко дёрнуться назад.

Вот и славненько! Пусть помедитирует немного, а мы пока поиграемся на руках, делая обещанное ректору «шоу». Конечно, это было не совсем честно с моей стороны, потому как, будь я Корнетом или даже настоящим Есаулом, выстрел, произведённый из такой пушки под самым ухом, не остался бы для меня без последствий. Ведь точно так же как нельзя накачать не только тело, но и лицо, невозможно нацепить «железную рубашку» на барабанные перепонки.

Но тут уж прости, парень! Ничего я поделать с этим не мог. Подобные защиты пробивались на рефлекторном уровне при обучении на сверхскоростях, и я даже не знал, реально ли вытравить их из моей бренной тушки. Не то чтобы просто так вот взять и отключить ради какого-то там «Снегиря».

Зато я не стал так уж сильно унижать паренька. Хотя мог ухайдакать его как Есаул, после первого же касания. Наоборот, мы очень красиво потанцевали. Удары, отводы, поджимы на всё нарастающей скорости следовали один за другим. Прямо как на тренировке. Я и мой ведомый, точнее его натренированное на подобные движения, перехваты и отводы тело, которое сейчас двигалось само, в то время как его хозяин пребывал в лёгкой прострации.

Наконец, я решил, что хорошего помаленьку. Потому как ещё немного и уже самый тупой в этом зале поймёт, что я просто играю с несчастным «Снегирём», как кошка с пойманной, но всё ещё живой и не съеденной птичкой. Да и пациент уже начал приходить в чувство.

Немного нарастив скорость, я сбил руку с пистолетом в сторону, пробил несколько быстрых ударов по ней, работая по суставам, и резко закончил всё, поднырнув под вторую и впечатав локоть боковым в основание его челюсти, одновременно подбивая ноги. Красиво, эффектно и вообще-то смертоносно. Парень рухнул на землю как подкошенный.

– Победитель – Варлок! – проорала ведущая, выскакивая на сцену и нажимая какую-то кнопку на пульте в её руке.

«Снегирь» тут же ожил, так словно бы я и не слышал секунду назад хруста ломаемых позвонков. Встал, хлопая глазами, недоверчиво покрутил шеей и, улыбнувшись, протянул мне руку.

– Спасибо за науку! – сказал он, когда я ответил на рукопожатие, а затем, чуть наклонившись ко мне, шёпотом добавил: – С меня бутылка за то, что сразу не положил.

Глава 17

– И победитель этого боя… Пы… Пи… что? Как? – донёсся с какой-то из арен голос ведущего. – И победитель этого боя – Пэ-гыт-тын!