Двести лет вместе. Часть II. В советское время

Двести лет вместе. Часть II. В советское время
Александр Исаевич Солженицын

Собрание сочинений в 30 томах #27
В 27 томе Собрания сочинений публикуется вторая часть исследования «Двести лет вместе» (впервые: М.: Русский мир, 2002), посвященная русско-еврейским отношениям «в советское время». Решительно отвергая миф о совершенной евреями революции, автор анализирует участие евреев в событиях 1917 года и Гражданской войне (в том числе в рядах Белого движения). «Еврейский вопрос» в СССР рассматривается в тесной связи как с общей судьбой европейского еврейства в XX веке и Катастрофой, так и с трагедией России, оказавшейся под властью коммунистов: извилистый процесс ассимиляции евреев в 1920–1930?х гг. и его следствия (в том числе рост низового антисемитизма); судьба российского еврейства в первой эмиграции; евреи как жертвы и участники коммунистического террора («В лагерях Гулага»); евреи «в войну с Германией». Подробно рассмотрен послевоенный поворот Сталина к политике государственного антисемитизма. В главах 22–26 прослеживаются перипетии русско-еврейских отношений второй половины 1950?х – начала 1980?х годов, исход евреев из России, начавшийся после Семидневной войны (1967). В заключение автор размышляет о сложностях и парадоксах еврейской ассимиляции, символично завершая книгу цитатой из опубликованного в Израиле (1981) «Письма из России»: «Я верю, что неспроста это получилось на путях России – этот контакт души иудейской и души славянской, что было тут какое-то предназначение».

Александр Солженицын

Двести лет вместе

1795–1995

Часть II. В советское время

© А. И. Солженицын, наследники, 2015

© Н. Д. Солженицына, составление, 2015

© «Время», 2015

* * *

В уяснении

Всякое рассмотрение значительной роли евреев в жизни стран и народов их рассеяния – как вот и наша книга – неизбежно останавливается перед вопросом: «кто есть еврей?», «кого считать евреем?». Пока евреи жили среди других народов обособленными анклавами – не было повода для такого вопроса. Но по мере ассимиляции или просто всё более широкого включения евреев в окружающую жизнь – вопрос стал возникать и интенсивно обсуждаться, и более всего – евреями же. Естественно, что и в послереволюционной России – вплоть до открытия еврейской эмиграции, да и позже, – ответы менялись и менялись, и уже поэтому попытка их обзора может быть небезполезна. И тут, как ни удивительно, мы от первого шага сталкиваемся с большим разноречием и спорами – и нельзя не поразиться пестроте и разнообразию взглядов.

Дореволюционная Еврейская Энциклопедия в статье «Еврей» не даёт никакого определения. Она лишь указывает, что «термин еврей для обозначения израильтянина в противоположность египтянину встречается уже в древнейших частях Пятикнижия», и приводит конкурирующие гипотезы об этимологии этого слова[1 - Еврейская Энциклопедия (далее – ЕЭ): В 16 т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд?во Брокгауз – Ефрон, 1906–1913. Т. 7, с. 434–436.]. Современная же Еврейская Энциклопедия обходится таким определением: «Лицо, принадлежащее к еврейскому народу»[2 - Краткая Еврейская Энциклопедия (далее – КЕЭ): [В 10 т.]. Иерусалим, 1976–2001. Т. 2, с. 405.].

Но, как видно, не многие удовольствовались этим определением. «Кого считать евреем? кто – еврей?», и ещё так: «что такое еврейскость?» – это для самих евреев сегодня не простой вопрос. Вот русско-еврейские авторы пишут о понятии «еврейский»: «Ни в Израиле, ни за границей среди самих евреев нет никакого согласия относительно содержания этого понятия. Чем ближе к нему приближается новичок, тем расплывчатее становится для него этот неуловимый образ»[3 - А. Воронель. Лёгкое порхание вокруг тяжёлых проблем // «22»: Общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СССР в Израиле. Тель-Авив, 1992, № 82, с. 125.]; «через 74 года после российской революции и 43 года после возрождения государства Израиль попытка определения еврея – почти головоломная задача»[4 - Эд. Норден. Пересчитывая евреев // «22», 1991, № 79, с. 118.].

Однако она никогда не была сложна для евреев религиозных. Определение ортодоксальных раввинов: «Еврей – это тот, кто рождён от матери-еврейки или обращён в еврейство согласно Галахе»[5 - Эд. Норден. Пересчитывая евреев // «22», 1991, № 79, с. 118.]. (Галаха – религиозная регламентация жизни евреев: «совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе»[6 - КЕЭ. Т. 2, с. 7.].)

«Что нам давало и сейчас даёт силу жить и в чём значение этой жизни? И то и другое лежит в области религии»[7 - И. М. Бикерман. К самопознанию еврея: Чем мы были, чем мы стали, чем мы должны быть. Париж, 1939, с. 12.]. – Артур Кестлер писал: «Отличительной чертой еврея… является не его принадлежность к той или ной расе, культуре или языку, а религия»[8 - А. Кестлер. Иуда на перепутье // Время и мы (далее – ВМ): Международный журнал литературы и общественных проблем. Тель-Авив, 1978, № 33, с. 99.]. – Да и сегодня в израильском журнале: «Еврейская национальная полнота возможна только в религиозном образе жизни»[9 - А. Кучерский. Еврейская парадигма // «22», 1993, № 88, с. 142.].

Но уже и в античном мире можно было наблюдать не столько религиозный, сколько национальный импульс к общности. С. Я. Лурье приводит пример «эссенян». То была «еврейская секта, видевшая спасение не в национальном, а в индивидуальном самоусовершенствовании. Эссеняне были „слугами мира“», и местные властители, уважая их взгляды, не привлекали их к военной службе. «Тем не менее, когда опасность стала угрожать главному центру мирового еврейства, они, несмотря на то что относились скептически к святости храма и жертв, несмотря на свой резкий принципиальный антимилитаризм, идут добровольцами в ряды сражающихся евреев… Национально-патриотическая закваска была в них так сильна, что оказалась сильнее убеждений, составлявших дело их жизни»[10 - С. Я. Лурье. Антисемитизм в древнем мире. Тель-Авив: Сова, 1976 (1?е изд. – Пг.: Былое, 1922), с. 171.].

Да и в XIX веке высказывалось мнение, что «евреи предшествуют иудаизму», «мы должны постоянно расширять наше понимание „еврейскости“», «вырваться из ограничений галахического иудаизма в более широкий мир»[11 - Г. Галкин. Что такое «еврейскость»? // «22», 1989, № 66, с. 94–95.].

А уж в секулярный XX век религиозное понимание не могло не пошатнуться и не расплыться дальше. В размышлении (послереволюционном) Г. Слиозберга религиозный мотив оттеснён: «В чём критерий еврейской национальности? Именно в еврействе и заключалась национальная сущность в течение тысячелетий. Она – в непрерывной цепи особой еврейской культуры, в единой духовной сущности всех евреев во всех странах»[12 - Г. Б. Слиозберг. Дела минувших дней: Записки русского еврея: В 3 т. Париж, 1933–1934. Т. 1, с. 7.].

Уже в середине XX века предупреждала Ханна Арендт: «Иудаизм выродился в еврейство, мировоззрение – в набор психологических черт»[13 - Ханна Арендт. Антисемитизм // Синтаксис: Публицистика, критика, полемика. Париж, 1989, № 26, с. 147.]. Почти то же отмечает израильский писатель Амос Оз: «Сработала трагическая склонность к подмене иудаизма неким душевным состоянием, которое во всём мире называется „идишкайт“… – это всего лишь один из отростков иудаизма, одна веточка, один побег»[14 - Амос Оз. О времени и о себе // Континент: Литературный, обществ. – политический и религиозный журнал. М., 1991, № 66, с. 240.].

Во второй половине XX века один из авторитетнейших евреев-интеллектуалов говорил: «Я уважаю религиозные убеждения… но… настаиваю, что еврейство не обязательно связано с религией, что, говоря об еврействе, мы имеем в виду нечто иное. Какое именно „иное“, крайне трудно определить. Некие общие ценности? Несомненно. Общая история? Несомненно. Общие признаки личности? Несомненно»[15 - Д. Левин. На краю соблазна: [Интервью] // «22», 1978, № 1, с. 56.].

А в 1958 «Высший суд справедливости Израиля», разбирая одно конкретное дело, вынес решение – со ссылкой на раввинистическую литературу: «в глазах Галахи, еврей, перешедший в другую веру, тем не менее остаётся евреем… Еврей не перестаёт быть евреем, даже нарушая еврейский Закон»[16 - Г. Галкин. Что такое «еврейскость»?* // «22», 1989, № 66, с. 88–89. (Здесь и далее в случаях, когда цитата приводится не по оригиналу, цитируемый источник снабжается знаком*.)]. – Для еврея «переход… в иную веру в сущности невозможен»[17 - КЕЭ, Т. 6, с. 230.].

Не раз упоминающийся в этой книге видный меньшевик Соломон Шварц заявляет о себе (1966), что он «светский, не-религиозный еврей», но: «я глубоко ощущаю своё еврейство, и никому не дано отлучить меня от него. И что гораздо важнее: таких светских, не-религиозных евреев сотни тысяч, может быть, миллионы… Их много и среди так называемых Американцев еврейской религии, для значительной части которых принадлежность к еврейской религии сводится к простому ритуализму»[18 - С. Шварц. Евреи в Советском Союзе с начала Второй мировой войны (1939–1965). Нью-Йорк: Изд. Американского Еврейского Рабочего Комитета, 1966, с. 8.].

Тем увереннее секулярные суждения произносятся сегодня: «Нельзя… однозначно и прямолинейно связывать роль и намерения современного еврейства, разобщённого и не имеющего ни универсального… подхода к вере, ни единой светской культуры, ни общей идеологии, с преданием о завоевании праотцами Земли Обетованной, с их моралью трёхтысячелетней давности»[19 - Д. Штурман. О национальных фобиях // «22», 1989, № 68, с. 148.].

И правда – ушли далеко. Сегодня «ортодоксальные евреи составляют лишь небольшую часть мирового еврейства»[20 - И. Либлер. Израиль – диаспора: Кризис идентификации // «22», 1995, № 95, с. 153–154.].

Ныне говорится как о само собой понятном: «Решение еврейской проблемы, то есть проблемы сохранения евреев как этнической общности»[21 - А. Каценеленбойген. Антисемитизм и еврейское государство // «22», 1989, № 64, с. 173.] (курсив мой. – А. С.).

Однако понятие этнической общности имеет тенденцию огрубляться в общность по крови. В «Книге о русском еврействе» так уже и пишется запросто: «Николай Метнер (в жилах которого текла еврейская кровь)»[22 - Гершон Свет. Евреи в русской музыке // [Сб.] Книга о русском еврействе: От 1860?х годов до Революции 1917 г. Нью-Йорк: Союз Русских Евреев, 1960, с. 465.]. – Краткая Еврейская Энциклопедия при отборе своего именного состава уверенно включает и тех евреев, кто перешёл в христианство; или, как Илья Мечников, сын гвардейского офицера, помещика, «о еврейском происхождении матери узнал сравнительно поздно»[23 - КЕЭ, Т. 5, с. 323–324.] – но уже достаточно оснований для включения его в Энциклопедию. Отбираются даже те, кто всю жизнь был далёк от еврейского сознания, – так, значит, определение еврейства ведётся уже по крови? – а не по духу?

Ю. Карабчиевский справедливо возмущался, что: «в зарубежных списках всяких там почётных и знаменитых евреев встречал имя Бориса Пастернака. Ну какой он еврей?.. Он сам евреем себя не чувствовал и даже не раз активно отталкивался от явно его раздражавшей еврейской общности»[24 - Ю. Карабчиевский. Борьба с евреем // Страна и мир: Обществ. – политический, экономический и культурно-философский журнал. Мюнхен, 1989, № 5, с. 111–112.]. – И действительно так. А глубинная подлинность его евангельских стихов – не оставляет вопросов о прибежище его духа.

С 1994 стала выходить и в России – «Российская Еврейская Энциклопедия». Началась она как раз с биографических томов, то есть отбора лиц. И сразу же, во вступлении, объяснено: «Евреями считаются люди, родители или один из родителей которых был еврейского происхождения, независимо от его вероисповедания»[25 - Российская Еврейская Энциклопедия. М., 1994–… Т. 1, с. 5.].

Вот и в международной спортивной израильской «маккабиаде» – «участвовать могут только евреи»[26 - КЕЭ, Т. 5, с. 49.], – надо понять, что и тут – по крови?

Тогда зачем же так страстно и грозно укорять всех вокруг в «счёте по крови»?Надо же отнестись зряче и к национализму собственному.

Например, Луис Брандейс, лидер сионизма в Америке и член Верховного Суда Соединённых Штатов с 1916, говорил: когда по какой-либо причине «страдают люди еврейской крови, наше к ним сочувствие и помощь идут инстинктивно, в какой бы стране они ни жили, и не спрашивая об оттенках их веры или неверия»[27 - Great Jewish Speeches Throughout History / coll., ed., Steve Israel, Seth Forman. Northvale (New Jersey); London: Jason Aronson Inc., 1994, p. 70.]. Амос Оз ещё добавляет: «Быть евреем означает чувствовать: где бы ни преследовали и мучили еврея, – это преследуют и мучают тебя»[28 - Амос Оз. Понятие отечества // «22», 1978, № 1, с. 30.]. (И вот это чувство и вызволяет евреев из скольких бед! Эх, и нам бы так!..) Этой внутренней связи еврейства, взаимной выручке и спаянности евреев немало, нередко удивлялись многие авторы и во многих странах, и в самые разные века. В том числе, конечно, и русские. С. Булгаков: у евреев «особая органическая сплочённость, которая не свойственна в такой мере никакому другому народу», «национальный дух и сплочённость еврейства остаются неразложимы и неодолимы никакими силами национального соперничества и антагонизма других народов»[29 - Сергий Булгаков. Расизм и христианство // Христианство и еврейский вопрос. Париж: YMCA-Press, 1991, с. 66, 93–94.].

Однако не были бы евреи евреями, если бы их понятия и объяснения сводились к такой однозначной простоте. Нет, соображения тут – многоветвисты.

Вот – опять Амос Оз: «„Что это значит – быть евреем в современном – последняя треть 20?го века – секуляризованном обществе?“ Если это – не „синагога“… то что же это? А если это не только„синагога“, то что же это тогда?»[30 - Амос Оз. О времени и о себе // Континент, 1991, № 66, с. 234.] – «В моём словаре еврей – это тот, кто считает себя евреем или обречён быть евреем. Еврей – это тот, кто соглашается быть евреем. Если он соглашается на это открыто, он еврей по выбору. Если он признаётся в этом только себе, он еврей по принуждению или под давлением обстоятельств. Если он не признаёт никакой связи между собой и еврейством, он… не еврей, хотя бы даже религиозные правила определяли его как такового… Быть евреем означает участвовать в еврейском настоящем… в деяниях и достижениях евреев как евреев; и разделять ответственность за несправедливость, содеянную евреями как евреями (ответственность – не вину!)»[31 - Амос Оз. Понятие отечества // «22», 1978, № 1, с. 29–30.].

Вот такой подход мне кажется наиболее верным: принадлежность к народу определяется по духу и сознанию. Считаю так и я.

А вот И. Бикерман вообще отказывался дать определение еврейскости: «Ни один народ, тем более ни один культурный народ не может быть исчерпан одной формулой»[32 - И. М. Бикерман. К самопознанию еврея…, с. 101.].

Сходного мнения и Н. Бердяев: «Поистине нация не поддаётся никаким рациональным определениям… Бытие нации не определяется и не исчерпывается ни расой, ни языком, ни религией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя все эти признаки более или менее существенны для национального бытия. Наиболее правы те, которые определяют нацию как единство исторической судьбы… Но единство исторической судьбы и есть иррациональная тайна… Еврейский народ глубоко чувствует это таинственное единство исторической судьбы»[33 - Николай Бердяев. Философия неравенства. Париж: YMCA-Press, 1970, с. 74.]. – Это поражает и М. Гершензона: «Последовательность еврейской истории изумительна. Кажется, будто какая-то личная воля осуществляет здесь дальновидный план, цель которого нам неизвестна»[34 - М. Гершензон. Судьбы еврейского народа // «22», 1981, № 19, с. 106.].

Однако это – расплывчато. Практическое определение искать приходится, и его ищут. – «В диаспоре, где евреи рассеяны, подвижны и изменчивы… единственный способ» – считать евреями тех, «которые сами считают себя евреями»[35 - Эд. Норден. Пересчитывая евреев // «22», 1991, № 79, с. 119.]. – «Нам представляется наиболее верным считать евреями только тех, кто был евреем не только по происхождению, но и считался таковым в его собственном окружении»[36 - Дж. Мюллер. Диалектика трагедии: антисемитизм и коммунизм в Центральной и Восточной Европе // «22», 1990, № 73, с. 96.]. – «Еврей – это тот человек, которого другие люди считают евреем, – вот простая истина, из которой надо исходить»[37 - Жан-Поль Сартр. Размышления о еврейском вопросе // Нева, 1991, № 7, с. 151.]. – Но не так проста эта истина. Ведь массовое восприятие евреев «туземными» народами сколь часто окрашено было ещё и отчуждением. И кто это восприятие улавливает – выводит не без горечи: «Еврей – это не национальность, а социальная роль. Роль Чужака. Не такого, как все»[38 - Александр Мелихов. Исповедь еврея. СПб.: Новый Геликон, 1994, с. 14.].

Но жить среди чужих народов – ещё значит и жить в чужих государствах. – «В этом сущность еврейского вопроса», – выделял Бикерман жирным шрифтом: «как мы можем перестать быть чужими в государствах, где мы живём и жить будем в будущем? Не чтобы окружающие не видели в нас чужих, а по существу ими не быть… Этот „еврейский вопрос“ не к другим предъявляет требования, а к нам самим»[39 - И. М. Бикерман. К самопознанию еврея…, с. 64.]. – Григорий Ландау: «пусть мы зависим от окружающих нас народов», но «в некоторой степени мы сами создаём свою судьбу, и своими деяниями и состоянием предопределяем отношение к нам окружающих… Неслагаемая с себя задача – познать себя, свои силы и слабости, свои ошибки и грехи, свои беды и болезни. В этом… обязанность перед нашим народом и перед его будущим»[40 - Г. А. Ландау. Революционные идеи в еврейской общественности // Россия и евреи: Сб. 1 (далее – РиЕ) / Отечественное объединение русских евреев за границей. Париж: YMCA-Press, 1978 (1?е изд. Берлин: Основа, 1924), с. 103.].

Прямо напротив тому полагал их современник, выдающийся и многими чтимый публицист Жаботинский: «Для людей моего лагеря суть дела совершенно не в том, как относятся к евреям остальные народности. Если бы нас любили, обожали, звали в объятья, мы бы так же непреклонно требовали „размежевания“». И ещё он же: «Мы такие, как есть, для себя хороши, иными не будем и быть не хотим»[41 - Вл. Жаботинский. На ложном пути // Вл. Жаботинский. Фельетоны. СПб.: Типография «Герольд», 1913, с. 249; Вл. Жаботинский. Вместо апологии // Там же, с. 205.].

И Бен-Гурион, вспоминают, однажды как бы «всему свету указал: „Важно, что? делают евреи, а не что говорят об этом гои“»[42 - А. Этерман. Истина с близкого расстояния // «22», 1988, № 61, с. 98; см. также: А. Воронель // «22», 1978, № 2, с. 193; В. Меникер // «22», 1978, № 3, с. 181.].

Бердяев давал этому чувству евреев такое объяснение: «Потеря нацией своего государства, своей самостоятельности и суверенности есть великое несчастье, тяжёлая болезнь, калечащая душу нации. То, что еврейский народ… совсем лишился государства и жил скитальцем в мире, изломало и искалечило душу еврейского народа. У него накопилось недоброе чувство против всех народов, живущих в собственных государствах», и склонность его к интернационализму «есть лишь обратная сторона его болезненного национализма»[43 - Николай Бердяев. Философия неравенства, с. 82–83.].

Владимир Соловьёв писал: «Доведенный до крайнего напряжения, национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа». Это высказано им в предупреждение националистам русским, но, хотя и глубоко расположенный к евреям, он в этой связи признаёт: «Утверждение своей исключительной миссии, обоготворение своей народности есть точка зрения древне-иудейская»[44 - В. С. Соловьёв. Национальный вопрос в России. Выпуск первый, 1883–1888 // Собр. соч.: В 10 т. Брюссель, 1966. Т. 5, с. 13, 16 [фототипическое воспроизведение: Собр. соч. 2?е изд. СПб., 1911–1914].].

А вот размышления современного иерусалимского раввина Адина Штейнзальца. Евреи постоянно находятся под воздействием двух движущих сил. Одна – «это наша поразительная способность видоизменяться, приспосабливаться, становиться похожими на людей, среди которых мы живём… Способность… впитывать окружающую культуру… Наша адаптация – это внутреннее преображение. С языком чужого народа к нам приходит глубокое понимание его духа, его чаяний, его образа жизни и мыслей. Мы не просто обезьянничаем, а становимся частью этого народа», – и даже, перехлёстывает он: «мы оказываемся в состоянии понять этот народ лучше, чем он сам понимает себя». А оттого «у других народов складывается ощущение, что евреи не только берут их деньги, но изощрённо похищают у них душу и таким образом становятся их национальными поэтами, драматургами, художниками, а через некоторое время – устами и мозгом их народа»[45 - А. Штейнзальц. Кто мы: трагические актёры или самобытная нация? // ВМ, Тель-Авив, 1975, № 1, с. 139, 140.].

Да, евреи, удивительно сочетая в себе племенную верность и универсализм, талантливо перенимают культуру окружающих народов. Но в этой высокой адаптации, когда современные интеллигентные евреи отождествляют себя с мировой культурой как со своим духовным отечеством, – не следует упускать, что такая круговая адаптация почти никогда уже не имеет возможности погрузиться в самую глубину традиции и истории корневой народной жизни. Отменная талантливость евреев – вне сомнений. Но вот и такое важное соображение высказал Норман Подгорец, многолетний редактор американского еврейского консервативного журнала «Комментари» (в изложении М. Вартбурга): «Евреи в чужих культурах всегда „стояли на плечах“ коренных народов, освободив благодаря этому свой интеллект от экономических, военных, политических и прочих „обычных“ забот, которыми занята любая нормальная нация и которые отвлекают столь значительную часть её собственного коллективного гения»[46 - М. Вартбург. О себе, об Израиле, о еврействе // «22», 1986, № 47, с. 220.].

Штейнзальц продолжает рассуждение о двух движущих силах. Первая создаёт из евреев «людей, обладающих исключительной способностью к выживанию в самых разных условиях». Однако непрерывно действует и другая сила: «У нас в душе постоянно звучит властный зов», противоположный приспособлению, «в нас есть какое-то ядро» неизменимое – и именно поэтому евреи никогда не растворяются до конца в окружающих народах. Евреи – это народ, «который можно разорвать на куски, но эти куски останутся живыми и вырастут снова». И вот, евреи «гибче, податливее, чем что бы то ни было на свете. И в то же время мы твёрже, чем сталь». И «эти характерные черты так глубоко в нас заложены, что мы не можем просто взять и отбросить их по своей воле»[47 - А. Штейнзальц. Кто мы… // ВМ, 1975, № 1, с. 141, 142.].

Ведь даже и родился еврейский народ «в бездомном скитании, в Синайской пустыне. Он… тайно знал себя неоседлым… Бездомность ему врождена»; «через всю историю еврейского рассеяния проходит странная антиномия: чем более еврейство дробится физически, тем более оно внутренне сплачивается»[48 - М. Гершензон. Судьбы еврейского народа // «22», 1981, № 19, с. 106, 107, 108.].

В конце-то концов, евреи и выжили не в своей стране, а в диаспоре. В рассеянии и «создали специфическую культурную, религиозную и общественную жизнь, которую мы называем еврейской цивилизацией»[49 - Ш. Эттингер. Краткая еврейская энциклопедия на русском языке: [Интервью с редакционным коллективом] // «22», 1987, № 55, с. 208.]. – «Многие общества гибли и гибнут при потере одной только государственности», – а «еврейство как общественная система явило собой яркий пример поразительной выживаемости и способности возрождаться после испепеляющих катастроф… Еврейство создало совершенно новую основу для общности… духовное единство»[50 - Н. Вайман. Кризис цели // «22», 1979, № 7, с. 150.].

Да, несомненно – так.