Вишни. Роман в двух книгах. Книга вторая

– Взвод, в две шеренги, по отделениям – становись! – указав левой рукой направление построения взвода скомандовал заместитель командира.

Девушки быстро и по ранжиру выстроились, справа на лево, по отделениям. Было слышно слабое шушукание и шорканье подошвы сапог о давно требующих покраски полов. Вошёл командир взвода, лейтенант Колесов.

– Равняйсь, смирно! – скомандовал сержант и строевым шагом, вытянув и без того длинные пальцы правой руки, прислонив их к пилотке, с прижатой к правому бедру левой руки, с левой, высоко поднятой ноги, направился с докладом к командиру, – товарищ лейтенант, взвод, для перехода в столовую построен. Замкомвзвода, старший сержант Гордиенко.

– Здравствуйте, товарищи курсанты! – громко и зычно поздоровался командир взвода.

– Здравия желаем, товарищ лейтенант! – дружно и синхронно, в унисон произнесли приветствие курсанты.

Лейтенант, чернявый молодой офицер, с аккуратными усиками, которые он отпустил перед самым открытием занятий в школе, чтобы выглядеть солидней, отдавая честь, в отличие от сержанта, держал свою ладонь как-то смешно, «крышей домика», медленно обвёл, с важным видом строй взвода, от командира первого отделения, курсанта Шлыковой, до заключающего строй, ставшего после доклада на левый фланг, старшего сержанта Гордиенко и так же громко отдал приказ:

– Вольно!

– Вольно! – продублировал приказ замкомвзвода.

– Отправляйте взвод в столовую, – непривычно тихо, заложив руки за спину, отдал приказание своему заместителю лейтенант.

– Есть! – чётко ответил, козырнув, сержант и подал команду взводу, – напра-во! Для построения на улице, с левой колоны, по одному, бегом – марш!

Пайки, хоть и были, если сравнивать с тем, как могли позволить себе питаться, обеспеченные работой городские жители, чуть поскуднее, как шутили девушки – «диетные, дабы фигурки не испортить», но по существующим нормативам, а кто-то из девчат и такой еды долгое время не видели. После завтрака, взводы, представляющие заодно и учебные группы по различным военным специальностям, разводились по учебным классам или на полигон.

Была здесь и спортплощадка, и полоса препятствий, и завешенные маскировочными сетками самолёты, в виде образцов отечественные и вражеские и в виде макетов.

В школе, кроме бойцов зенитно-артиллеристских расчётов, обучали также и специалистов зенитно-пулемётных и прожекторных расчётов. Конечно, каждые выполняли свои конкретные задачи и без любого звена в цепочке ПВО, невозможно было защитить небо над городами, объектами или аэродромами от посягательств незваных летунов, с крестами на крыльях. Но, всё же было негласное, а иногда даже открытое, в спорах между представительницами разных учебных групп, мнение, что самым престижным, «королевским» в системе противовоздушной обороне, является зенитная артиллерия.

Практические занятия проводились по отделениям. Курсанты первого отделения взвода курсантов, окружили зенитное орудие плотным кольцом. Майор Анищенко, преподаватель по материальной части и вооружению, объяснял устройство зенитных орудий непосредственно на полигоне. Как он, так и другие преподаватели часто называли по привычке подразделения курсантов так: отделения – расчётами; взвод, в свою очередь – батареей. И это было понятно, потому что преподаватели некогда были командирами действующей армии, лишь некоторые из них, как и в руководстве учебной школы, присутствовали и штатные преподаватели артиллерийских училищ, в основном Ростовского артиллерийского училища.

Майор, опытный артиллерист, сорокалетнего возраста, проводил объяснение с демонстрацией составных частей с помощью указки, вырезанной из молодого побега ясенелистного клёна. Иногда гибкий конец указки опускался на береты курсанток, чтобы привлечь к объяснению практического учебного материала внимание. Больше всех доставалось указкой вертлявой Кате Горбатенко. Из-за своей вертлявости её майор прозвал Вертлюга, и это прозвище прижилось, хотя тогда ещё никто из подруг не знал, что конкретно имел ввиду преподаватель.

– Перед вами серьёзная артиллерийская установка. Это 76-мм зенитная пушка образца 1938 года. Она состоит из: ствола с затвором, – майор провёл указкой от затвора и до тех пор, пока позволяла сама указка и то, что он вытянулся в струну, желая дотянуться до окончания ствола, длина которого 3,5 метра и оттого стало всем смешно, но не обращая внимание, майор опустился на каблуки из состояния «взлёта», продолжил, – люльки с противооткатными устройствами, но не детской, в которых всех нас мамы укачивали, а смотрите, как она устроена, вот… а это вертлюга с механизмами наводки… – одновременно, майор хлестнул легонько Катю Вертлюгу по тому месту, на какое она присаживается на занятиях в классе.

Катя в это время, отвлёкшись, в очередной раз от объяснений преподавателя, проводила собственные «исследования» зенитного орудия, низко нагнувшись над заинтересовавшей её деталью и оттого юбка очень хорошо облегала её аппетитный, как сказал бы, даже не бабник, зад.

– Ой! О-ё-ёй! – взвизгнула Катя, выпрямляясь и одновременно уходя в сторону, споткнулась о поворотный кронштейн домкрата платформы и завалилась через неё да так, что не успела выставить руки вперёд, «клюнув» носов в землю и задрав ноги, зависшие на платформе.

Такого хохота, какой разразился на полигоне и привлекшего к себе не только учебные расчёты других отделений, но и тех, кто был в помещениях и моментально прильнувших к окнам.

Майор испугался, бросился поднимать неподвижно лежащую курсантку, которая рыдала и не спешила подниматься, по зацепившись карманом галифе за торчащую рукоятку винта бокового домкрата, сделал, как по команде «кру-гом», кульбит и рухнул сверху на Вертлюгу. Вот теперь каждая, из курсанток, боясь получить от майора взыскание, давясь смехом и слезами одновременно, не знали, что и делать. В строевом Уставе по поведению в подобных ситуациях подчинённых, по отношению к командиру нет.

– Разрешите, товарищ майор? – Лида, подойдя к офицеру, неловко лежащем на спине поперёк курсантки, протянула ему руку.

Чуть помешкав, майор протянул руку. Лида, выполнив стойку, с широко расставленными ногами и сделав упор на переднюю ногу, сделала резкий рывок, с одновременным отталкиванием упорной ногой. Получилось всё так быстро и неожиданно для всех, как в цирковом номере. Майор, сначала сползал с «горки», по которой он перед этим прошёлся указкой, как хлыстом, затем он упёрся своими сапогами в выставленную Лидой на упор ногу, скольжение прекратилось и пошёл стремительный подъём «ванькой-встанькой». Он был такой стремительный, что оба не ожидали и не поняли, как оказались стоять рядом и… в обнимку. В этом больше всего была виновата Лида, подхватив командира, когда ему не хватило, если говорить геометрическими терминами, то градусов пяти до вертикального состояния.

Когда шоковые момента стеснения и неловкости прошли, а пришедший в себя майор, выполнил то, что собирался сделать изначально, Лида, глядя на стоящих рядом командира и курсантку, перед которой он в первую очередь виновен, не сдержалось и забыв о субординации, ляпнула:

– Ну теперь, вы, товарищ майор, обязаны будете жениться на Вертляге. Иначе, никак!

– Да, как же, я-то и женат давно и… – растерявшись изначально, под раскатистый хохот девушек, но включив чувство юмора, присоединился к всеобщему смеху.

И после этого случая, Катя перестала быть Вертлягой, её стали звать Майорша. Да и практически все девушки имели прозвища, которые прилипали, как выстрелы полуавтоматического зенитного орудия 52К, модернизированной пушки калибра 76 мм на 85 и некоторыми другими изменениями, и прицельным приспособления пушки позволяющим вести огонь по воздушным целям как с использованием прибора управления артиллерийским зенитным огнем (ПУАЗО), так и тез него.

Кстати, прозвище ПУАЗО имела самая пышная девушка во взводе, по понятным причинам созвучия с названием добротности этой части тела, мягко говоря, грубо выражаясь. К Лиде, после этого казусного случая на некоторое время пристало прозвище Сваха, но продержалось недолго, и основная причина была в том, что она на него никак не реагировала. А вот, созвучное с именем Лидия – Лилия, продержалось долго, так как отражало её красоту, стройность и независимость.

И, понятное дело, что комвзвода, Виктор Колесов, постоянно подыскивал момент, чтобы соблазнить девушки или, как говориться, надёжно «подбить клинья». И это при том, что даже не одна девушка, а многие из его подчинённых, всячески пытались обратить на себя внимание и тем самым завоевать особое отношение и возможные льготы, если получится их заслужить. Но тщетно.

Как-то вызвав к себе Лидию, по поводу обсуждения её общественной должности комсорга, хотя это направление всегда было в приоритете замполитов. Но приказ, есть приказ и выслушав неконкретную, сбивчивую речь лейтенанта, с блестящими, просто съедающими девушку «без гарнира», но используя «соус» заигрывающего любовного лексикона, который больше подходил к знакомству где-то в парке, в местах культурного отдыха населения и в мирное время, а не в кабинете, где один – командир, а второй, вернее вторая – подчинённая.

Его намёки были настолько откровенны, что никакого другого смысла в слова и придумать нельзя было, даже имея буйную фантазию да он и не скрывал намерения. И когда Лида заметно начала нервничать, что не стало незамеченным молодому ловеласу, лейтенант подошёл к Лиде ближе, чем подобает того Устав ВЛКСМ и товарищеские отношения, даже не отношения начальника – подчинённого и сказал открыто:

– Лида, можно так называть тебя?

– Извините, товарищ лейтенант, я курсант Домашенко.

– Да, конечно, курсант Домашенко! Но я хочу, чтобы вы… чтобы ты стала моей… моей боевой подругой, любимой боевой подругой. Конечно же, ты будешь иметь то, что непозволительно другим в наших условиях учебной школы и военного времени. Только дай согласие и увидишь, как изменится твоя цветущая девичья жизнь, хоть и не в гражданских условиях. А затем я походатайствую, чтобы, после окончания курсов, тебя оставили при моём взводе замкомвзвода, это реально. Соглашайся…

Лида, высвободила рывком руку, которую лейтенант пытался взять в свою цепкую «клешню» и сделала шаг назад и спокойно обратилась к теряющему самообладание командиру:

– Товарищ лейтенант, я думаю, что вы будете против того, чтобы я, в нарушение Устава, перешла к неуставным отношениям. Разве не так, товарищ лейтенант?

– Ну, да! Только могут быть, в данном случае и исключения, если принять во внимание обоюдное желание…

– Желание получить пощёчину?! – громче обычного спросила или предложила Лида, смотря, не мигая, в глаза потенциального благодетеля, с еле заметной ухмылкой и добавила, – разрешите идти?

Не дожидаясь разрешения, выполнила команду «кру-гом», щёлкнув громко каблуками и направилась строевым шагом к двери, при этом пожалев, что до двери получилось сделать только три шага, а хотелось продлить этот вид, показавшего «корму», удаляющегося счастья или, точнее сказать, объекта увлечения.

После этого, служба Лиды изменилась и не в лучшую сторону. Но разве могли испугать трудности, когда на кону стояла честь? Конечно же, нет! Видимо, Виктор Колесов, дал указания и замкомвзвода, чтобы и тот в свою очередь обратил особое внимание на непокорную курсантку. Неизвестно, что он мог наговорить, но Лида чаще других стала привлекаться к несению вахты и выполнять различные разовые, порой утомительные, даже в чём-то унизительные поручения и задания.

Девушки, они столь проницательны, что не могли не заметить этих изменений во взводе, хотя Лида ни с кем не делилась случившимся инцидентом. Всё чаще, даже примерные курсантки, оказывали неповиновение командиру, если видели в его приказах признаки «перебора» и злоупотребления должностными правами. Тем самым они стали невольно или умышленно помощниками Лиды в тех работах, которые были назначены в качестве наказания, для «исправления», только непонятно было, кого нужно в большей степени исправлять.

И очень скоро, поняв, что во взводе зреет «бунт», лейтенант пошёл на попятную. Девушки стали замечать, что на его соблазны повелась красотка из второго расчёта, Наташа. И не прошло недели, как во время девичьих шушуканий, слышалось прозвище Наталка-давалка.

Занятие по изучению материальной части сменялись изучением мероприятий и поведения личного состава по гражданской обороне, строевой подготовке, тактическими занятиями и занятиями на полигоне. Памятными, запоминающимися на всю жизнь, какой бы она не была, ведь этого никто из них не знал, стали первые учебные стрельбы.

Изначально, это были стрельбы на полигоне по приподнятыми на вышках моделям вражеских самолётов, имитирующий налёт на низкой высоте. Штатное расписание в различных расчётах было разное и потому приходилось отрабатывать действия от заряжающего до командира расчёта.

Первая стрельба проводилась на зенитно-пулеметной установке, сконструированной на базе пулемета системы «Максим», калибром 7,62 мм. Установка представляла собой треногу, соединенную с пулеметом с помощью вертлюга и её было очень легко управлять.

После стрельб на счетверённых зенитно-пулемётных установках на базе пулемётов «Максим», стрельбы производились на строенных зенитных установках пулемётов ДШК, калибром 12,7 мм.

К малокалиберной зенитной артиллерии относили также и более сложные или серьёзные установки с калибром до 40 мм. К таковым относилась, стоявшая на вооружении зенитное орудие калибром 37 мм.

Изучались и отрабатывались стрельбы из пушек среднекалиберная зенитной артиллерии (СЗА) с орудиями калибра 76 мм – для борьбы с бомбардировщиками и разведчиками-корректировщиками на высотах от 1000 до 4000 м, а с разведчиками и истребителями – на высотах до 5000 м. Оборонная промышленность начала выпускать модернизированные орудия калибром 76 мм, увеличив калибр до 85 мм и эта зенитная артиллерия, относящаяся к категории крупнокалиберной, позволяла сбивать воздушные цели на высотах более 5000 м.

Очень часто вечерами, после отбоя, девушки могли наблюдать через чуть отодвинутыми светозащитными шторами, за работой прожекторов в небе над Батайском, а иногда и работой зенитной артиллерии, когда немецкие бомбардировщики, обойдя систему ПВО, защищающих г. Ростов по Таганрогскому заливу, заходили бомбить со стороны Азова военный аэродром, расположенный по соседству. И какое было счастье с восторженными выкриками, если объятый пламенем фашистский самолёт падал где-нибудь на окраине Батайска или в камыши на левобережье Дона, между Ростовом и Батайском.

После полутора-двух месяцев учёбы, курсантов направляли стажёрами в действующие зенитно-артиллерийские расчёты, выполняющие защиту аэродрома. У девушек расширялись глаза, когда они слышали рассказы зенитчиц действующих подразделений ПВО, даже вчерашних выпускниц той-же школы, как они сбили первый бомбардировщик фирмы Dornier (Do-17 или Do-215), Junkers, Messerschmitt (Ме-110, Ме-210А) или «Heinkel» различных моделей и модификаций. А кто-то хвастливо рассказывал о своём боевом опыте ведения сражения с истребителем-штурмовиком, производства «Focke-Wulf Flugzeugbau AG».

И оснований не верить не было, шла война, происходили бомбежки и авианалёты штурмовиков противника. А Батайск привлекал немецкую авиацию ещё и тем, что он был самым крупным железнодорожным узлом на юге страны, именно Батайск, а не Ростов. Здесь формировались эшелоны и приходили не грузы, которые были предназначены для фронта. А фронт стоял, если по прямой, то всего в 60 км до его самой южной точки, с. Самбек, что под Таганрогом. А потому, немецкие самолеты беспокоили объекты Ростова и Батайска, а эскадрильи Красной Армии из того же Батайска выполняли боевые вылеты на линию Миус-фронта.