Слава КВКИУ!

Долго я грустил тогда за пригорком, делающим меня незаметным со старта. Следил за работой «Теслы», поджидал своих товарищей-лыжников. От внезапно свалившегося безделья мне даже взгрустнулось. До острой боли в сердце. Хоть плачь, да ведь не поможет!

К тому же я заметил, что Володька Селин, один из наших лосей, уже прошёл всю дистанцию и теперь рвётся к финишу. Красиво идет. «Умеют же люди!». А на пятки ему наступает Толька Клименков. Мощности в нём, будто в тракторе, но тяжеловат, потому хрипит, сопит, но разве его остановишь? В метрах двадцати держится Толька Щуплецов, да так красиво идёт, что его размашистым безукоризненным шагом можно лишь любоваться. Прирождённый лось!

Вот я и подумал тогда, что пришло моё время. С моей-то скоростью, если я за самых последних ребят зацеплюсь, то на финише к вечеру буду! Потому пора из засады выходить и двигать «дрова» в известном всем направлении.

Вышел я на лыжню вслед за промчавшимися с ветерком товарищами и уже собрался в путь, да слышу сзади раздраженный окрик:

– Лыжню!

Я тогда лыжных порядков не знал. Ясное дело, первый раз выступал. Потому с лыжни не убрался. «Да и почему я должен? Тебе же надо! Сам-то прёшь так, что любой танк позавидует! Вот и объезжай, зараза! Не трамвай – с рельсов не сойдёшь!»

А позади опять резко, уже зло и чуть ли не в спину мне:

– Лыжню! Лыжню! Твою мать!

Не успел я посторониться, да и не очень-то хотел, как мощный толчок в зад отправил меня носом в снег. И хотя подобное положение в тот день было привычным, но выходить из него с достоинством я ещё не научился. Пока крутился, барахтался, переворачивая свои «дрова» в нужное положение, опять слышу сзади знакомую песню:

– Лыжню!

Тут уж я отполз, насколько смог, но палка на лыжне осталась. Слышу хруст. Конец нашёл мою палку. А с одной, рекордов мне не поставить! Правда, жалеть о том я не стал!

Пока снег с ушей стряхивал, слышу вопль протяжным срывающимся голосом:

– Лыжню-ю-ю-ю!

Ну, думаю, если каждому условия создавать, до финиша мне не добраться. Не пущу больше никого! Что за несправедливость! Сильный слабому обязан помогать, а здесь слабого все гоняют! Несправедливо!

Пока искал правду, получил новый пинок в зад и устно – весьма насыщенное эмоциями пожелание. И опять я трепыхался в снегу. Все лыжи поперёк! Шапку пришлось палкой подтягивать. А в ней увесистая порция снега! Но спорт – он такой, сильных только выжимает, а слабых засушивает! Слабаки спорту не нужны!

Не стал я на весь мир обижаться, натянул шапку с остатками снега и хотел вернуться на лыжню, да только опять сзади всё то же…

В общем, каждому понятно, что оказался я в некой очереди, и мне в ней места не нашлось!

Но ведь и я не лыком шит! Как-никак, а часть дистанции самостоятельно прошлёпал-таки, потому понял кое-что в этом лыжном деле! Вот уже и финиш красной растяжкой в глазах рябит, и оркестр мазуркой по ушам дубасит.

Тут-то я и сообразил, что рановато финиширую. Совсем уж рановато! Ещё подумают, будто я лось! Но кто поверит, что с первого раза первый разряд сделал тот, кто едва ногами сучит?

И что мне оставалось? Не задний же ход включать?!

Продолжал чуть медленнее пилить, отталкиваясь одной палкой, но к финишу-то и к позору своему, всё равно приближался чересчур уж быстро. Беда! Но и отсидеться уже негде. Хоть обратно поворачивай!

Оглянулся я с надеждой на чудо. Вижу, – догоняет меня большая группа наших. Тогда и пришло спасительное решение. Ударил я себя по переносице ребром ладони, да, видно, пожалел.

«Когда не надо, кровь сама хлыщет, а теперь не допросишься! Больно, конечно, по замёрзшему носу, но как иначе?»

Стукнул ещё раз. Она и пошла, горячая!

Тогда принялся я елозить ногами, уже что было силы. Приноровился в итоге. Голову назад запрокидывал, чтобы кровь экономить, но когда оркестр в мою честь загремел, дернулся я-таки на радостях и который раз в лыжах запутался. Вскочил сразу, будто спешить мне надо, и давай ногами топать! Рвусь к финишу, будто Тузик с цепи! Оркестр помогает, работает, может, даже для меня одного! Почёт и уважение!

И сзади никто не мешал. Никто не рявкал, подавай ему лыжню! Потом мне объяснили, оказалось перед самым финишем лыжню можно не уступать.

За десяток метров до него я рухнул, весь в крови. На встречающих это произвело сильное впечатление. Сразу меня подняли, довели под руки до финишной черты и зафиксировали моё почти рекордное время. И санинструктор подоспел. Уложил меня, сунул нашатырь под нос, удалил кровоподтёки ваткой со спиртом. Всё – как положено!

Отлежался я в сторонке на санитарном матрасе, пока интерес ко мне не угас, да заковылял к термосу, чтобы горячего чаю хлебнуть. Очень уж хотелось. Только тогда и заметил, что как-то согрелся. Даже пальцы ожили! Чудеса, да и только! Может, кровопускание помогло? Но самое главное, для чего оно пригодилось, – оно смыло мой позор! Совсем никто не воспринимал меня как дезертира, сошедшего с дистанции! Никто не расстреливал!

Когда взвод собрался, все отдышались и чайку пивнули, захотелось нам в казарму.

Стали собираться. Просунул я одну лыжу в крепление другой, как все это делали, туда же пристроил и сохранившуюся палку, а тут, как раз, старший лейтенант Володин построение объявил.

Вижу, он, нет-нет, да поглядывает в мою сторону. Сначала я думал, будто беспокоится о моём состоянии, но скоро догадался, что всё не так, ведь слишком хитро улыбается!

«Теперь точно при всех опозорит! – думаю. – Потом никогда не отмоюсь!»

Сержант Панкратов доложил Володину о наличии людей и готовности. Он по-доброму усмехнулся, поздравил нас с первым финишем, смягчив строгости военных ритуалов, и объявил, что хоть одно хорошее дело нами уже сделано! Точных результатов забега пока нет, но теперь ясно, что все постарались! Не уронили ни честь взвода, не свою собственную!

– Помните, – добавил Володин, – как я перед стартом всех призывал, чтоб кровь из носу, но первый разряд сделать… И кое-кто это воспринял чересчур буквально!

Наши ребята, видевшие меня на финише, засмеялись, а командир взвода продолжил, одобрительно поглядывая в мою сторону:

– Прекрасный дебют! Едва ни первый разряд! Такими темпами скоро и мастеров сделаем!

Теперь уже все поглядели на меня, понимая эту похвалу каждый по-своему, а я совсем растерялся. «Какой уж там первый разряд, если за бугром отлежался! Скоро об этом все узнают! Как говорится, что скажут в коллективе? Какой позор!»

– Сержант Панкратов, ведите взвод в казарму! До обеда всем можно отдыхать! – скомандовал Володин.

25

Разложив всё по местам, мы расслабились, занимаясь, кто чем. Я подгадал момент, когда из канцелярии выйдут все, кроме Володина, и постучался:

– Товарищ старший лейтенант, разрешите войти?

– А! Герой дня! – с улыбкой приветствовал меня командир взвода. – Проходи и садись поближе! – пригласил он. – Кровь-то перестала идти? Часто у тебя такое?

Я не стал садиться и отвечать на его вопросы, а сразу взял быка за рога:

– Товарищ старший лейтенант, я вас обманул… Я на развороте не отмечался. Не добежал… – моя воля с каждой секундой размягчалась, но всё-таки я свалил с себя эту тяжесть.

– Я знаю! – подтвердил Виктор Александрович, не проявляя эмоций, будто мои слова вообще не имели никакого значения.

– Тогда зачем так… Ещё и героем обозвали!

– Ты садись… Садись к столу! – опять пригласил командир взвода и продолжил, видя, что я не шелохнулся. – Ладно уж, стой, если не набегался! – я дернулся от его насмешки, но он примирительно махнул рукой. – Ты же из Байрам-Али призывался? Там ещё наша 111-я ракетная бригада дислоцируется! Верно? И в Каракумах лыж, конечно, никогда не видел? Так ведь? Вот я и подозреваю, что ты там мог на верблюдах кататься, но не на лыжах! Так?

У меня отлегло. «Он всё правильно понял!»

– В общем-то, и на верблюдах не пришлось! – засмеялся я.

– И в этом не повезло? – весело среагировал командир. – Пустяки! Ещё наверстаешь! А на сегодня тебе достаточно и такого результата! – утвердительно произнёс Володин. – Не унывай! Наша служба всему научит! Но к лыжам и к морозу привыкать придётся! Надо закаляться! Сегодня всего-то пятнадцать, но скоро ударит двадцать пять. А потом и все сорок! А ты не пугайся – многие на моих глазах привыкали. Сам ведь знаешь, сколько твоих товарищей из Краснодара поступали и, так называемого Прохладного, где тоже зимы не бывает. Полгода обычно всем хватает, если по тёплым щелям не прятаться! Значит, и тебе хватит! Как сам-то думаешь?