Парадокс

– Да, это так. Что-то ещё?

Немного помолчав, Биф произнёс:

– Не знаю. Нужно подумать.

– Вот и подумаешь. Только не здесь.

– А где?! – испуганно спросил юноша, мгновенно представив, какое наказание может придумать Белый ландыш за разоблачение.

– На рынке, – Август встал с комля. – Сейчас я познакомлю тебя ещё с одним членом нашей семьи. Вместе с ним ты и отправишься на рынок. Пойдём.

Размеренным шагом они подошли к амбару. Оттуда доносилось чьё-то сопение.

– Ваня, выйди, пожалуйста! – крикнул Август, подмигнув Бифу. – Познакомить тебя кое с кем нужно!

– Иду! – послышалось в ответ, и из амбара вышел Ваня.

Среднего телосложения мужчина с пышными чёрными усами. В старых потрёпанных с вертикальными бело-красными полосками шароварах, заправленных в припорошённые чем-то сапоги. Ситцевая рубаха с закатанными рукавами навыпуск. Странная, похожая на блин, шляпа, завершала облик мужчины.

– Ваня, знакомься. Это – Биф. Я тебе о нём говорил. Вы вместе пойдёте на рынок. Поэтому будь добр, покажись, как ты есть.

– Думаешь, надо, – Ваня почесал затылок. Отчего «блин» съехал набекрень.

– Думаю – да.

– О чём это вы? – спросил ничего не понимающий Биф.

– Сейчас увидишь, – пообещал Август.

Ненавязчиво подул ветерок. Слегка встрепенулась пыль под ногами. Где-то поблизости прожужжала муха.

– А что я должен уви… – собственный вопрос у Бифа застрял в горле.

Напротив, вместо усатого Вани, стоял бледный навий. С тёмно-синими губами и взъерошенными волосами. Юноша отшатнулся в сторону.

– Который раз смотрю, а всё не могу поймать момент, когда он меняет облик, – Август покачал головой. – Как умудряется? Не понимаю.

– Это… это… это навий! Мертвец! – вскричал Биф.

– Опять двадцать пять! – хлопнул по ноге себя Ваня. – Ей-Богу! Как что, сразу – труп. Надоело уже… Я же говорил: «Не надо», – последняя фраза, по-видимому, относилась к Августу.

– Ладно. Хватит на сегодня мальчика шокировать. Давай обратно.

– С превеликим удовольствием, – за этим последовал наигранный поклон.

– Вот опять, – произнёс альбинос, увидев вместо навья усатого Ваню. – Может ты поймаешь его? А, Биф?… Биф!… Биф!

– Да, – дрожащим голосом отозвался юноша.

– Помоги Ване в амбаре. Потом, когда всё сделаете, вместе сходите на рынок. Надеюсь, справитесь.

– Я тоже… надеюсь, – пересохшее горло однозначно требовало воды.

– Да, ещё, – Август обернулся. – Ваня, не смей есть Бифа. Вечером я тебя накормлю. Ясно?

– Так точно! Не есть Бифа! – Ваня с бравадой топнул ногой.

Белый ландыш одобрительно кивнул, и… оба расхохотались.

– Не боись! – когда Август ушёл, усач дружелюбно похлопал юношу по плечу. – Не ем я людей. По мне уж лучше курочки жареной или картошечки. Сам понимаешь.

– Понимаю, – Биф нервно сглотнул. – А теперь пойдём… поработаем. А?

– С энтузиазмом? Уважаю, – Ваня повернулся в сторону амбара. – Пошли! Покажу, что делать надо.

Биф медленно выдохнул, собираясь с силами. Мысленно поплевав через левое плечо и на полусогнутых ногах направился вслед за навьём – Ваней. День обещал быть длинным. Если, конечно, усач не солгал о предпочтениях в пище.

Сорок лет назад изменившую беременную жену продал в публичный дом собственный муж. Услышав такое, многие нордорцы прокляли бы этого недочеловека. Вендийцы же наоборот – назвали бы его почти святым, или же убогим.

Этот гордый народ, обитающий далеко за Кряжным лесом, имел совершенно иные нравы. Проживая маленькими общинами где-то в Вендетских горах, они редко контактировали с окружающим миром. Да и с другими вендийцами общались исключительно из-за запрета на кровные браки. В противном случае о горцах (как их прозвали жители Нордора) никто бы не знал…

Но, тем не менее, женщине от этого легче не стало. Её ребёнок должен был родиться от безродной проститутки, не имеющей и медяка за душой. Назвать матерью ту, которая, по заветам пращуров, должна быть убита мужем. Стать прислугой в развратном доме, если, конечно, хозяин разрешит жить…

Ему разрешили. С тех пор прошло сорок лет…

Азор раздражённо воткнул нож в землю. Да, с тех пор прошло сорок лет. И именно с тех пор он ненавидит не только развратные дома, но и огромные нагромождения камней, называемые в Нордоре жилищами. Даже маленькая деревянная избушка, в которой поныне живёт Ратрон, вызывала у него волну отвращения. А что говорить про жилище Гивуса – обширные каменные хоромы?

Азор по-отечески посмотрел на своё убежище – войлочную юрту, любовно поставленную во дворе рядом с каменным жилищем. Конечно, стоило отказаться и от высоких стен, окружающих дом, но элементарная безопасность говорила об ином.

– Извините за дерзость… – вот что происходит, когда забываешь вовремя спуститься с небес! – … но у нас плохая весть.

Азор окинул взглядом появившихся людей.

Огромный мускулистый Базур с чёрной кожей стоял, смиренно опустив голову. Хан – низкорослый бородач, застыл в низком поклоне. Барбарис – гордый обладатель голубых татуировок, припал на правое колено. А Гризелл – иссохший старец, внимательно смотрел на короля, скрестив пальцы. Ба! Да тут все члены Собрания!… А это ещё кто?!

Азор различил за спинами своих людей троих мужчин, растянувшихся на земле:

– Кто это?!

– Один из них – корчмарь «Гнилого окорока»; а двое других – люди Хитрого, – ответил Гризелл.

– Ну, и что они здесь делают?! А?! – Азор начинал вскипать.

«Вот радости-то, в дом вваливаются члены Собрания, с какими-то безродными», – подумал он.

– Если позволишь, то мы присядем и всё расскажем тебе, – старец, не торопясь, опустился на траву рядом с Азором.

Члены Собрания незамедлительно последовали его примеру.