Сакральный футбол

– Вопрос-то правильный… А ответ будет такой. В стране, где двадцать веков запирали сексуальность, любой шаг в правильном направлении будет прогрессом. Да, сексуальная революция прошла. Но она прошла на почве дикости во взглядах на эту сферу. Пока нужно просто двигаться к пониманию сути этих отношений. Они же прежде всего энергетические. Инь-Ян… Аспект космической любви… У нас тут все пока на животном уровне. А вы говорите законы Рита… Да и когда возникнут условия, в том виде их не возродить. Так что не беспокойтесь, Андрей. Идеологически, так сказать, тут все нормально. А с другой стороны, у нас есть цель. И нам нужно ее достичь. Все должно работать на эту цель.

Они поговорили еще некоторое время, а затем Маранов и Вероника сели в марановский джип и уехали. Почти всю дорогу они молчали. Вскоре они уже были в городе. Маранов предложил ей зайти в ресторанчик.

Там разговор поначалу тоже не клеился. Маранов не мог преодолеть непонятную скованность; Вероникой овладело странное состояние, когда ее внимание было более направлено вовнутрь себя, где попеременно перемежались беспокойство и уверенность, страх и рассеянная отрешенность от реальности. Она подозревала, что последнее связано с воздействием Михаила Георгиевича. Однако интерес к новым обстоятельствам жизни постепенно овладел ею.

– А вы давно знаете Михаила Георгиевича? – она вновь перешла на «вы».

– Достаточно давно. Около десяти лет.

– А каким образом… на почве чего вас свела судьба?

– Я интересовался дыхательными практиками, а он как раз вел тренинг. Я прошел его. Он как-то меня выделил, пригласил на следующий – самоисцеления. Я также прошел его. И еще пять тренингов, позднее Последние три – совершенно бесплатно. Хотя он должен был платить за аренду зала.

– А на какие средства он существует, если не секрет?

– Этого я не могу сказать. Знаю, что он ведет группы. Что еще… Консультирует как психолог. Я так думаю, есть еще что-то, так как он не сам по себе. Существует сообщество, которое ему близко по духу, с которым он очень серьезно связан. На данный момент меня не это интересует. Сейчас он будет занят на моем проекте. Я точно знаю, что он не способен делать что-либо… ну, противоречащее его нравственным принципам.

Пока он говорил, она изучала его, сканируя и внешним взглядом, и женской интуицией. Качества сидящего напротив нее человека так и отщелкивались в ее сознании, как стук телетайпа: «воля, воля, целеустремленность, агрессия, воля, память, стремление, иномирное; воля, победа, торжество, покорение; агрессия, великодушие, благородство, нежность, нежность…»

Они помолчали. И потом она спросила про главное.

– А что ты понял, когда выходил курить? Скажи! Что ты понял?

Она взглядом просто вонзилась в него. Однако он его встретил спокойно – ему и не такие взгляды приходилось встречать в своей жизни.

– А ты каким образом знаешь про матч? Ты что, из Зауральска?

– Да. Я там жила. С гражданским мужем. И видела этот матч. Пятнадцать лет назад.

– И как же ты меня узнала?

– А так… Очень просто, – чуть кокетливо отвечала она. – Узнала, и все.

– И я тебя узнал, – вдруг сказал он, проникая через ее глаза будто бы в самую ее суть…

– Как это?

Глаза ее расширились. Она отстранилась, стала как-то нервно отпивать чай из чашечки. Поняла, что имеет дело тоже с непростым человеком. «Маг… Маг. Белый маг… – застучало в ее голове. – Ученик… Посвящение… Гималаи… Гималаи…» А в уме возник уже попутный вопрос: «Почему Гималаи? При чем тут Гималаи?»

– Как узнал? Мы разве виделись? Мы же не виделись никогда…

– Я не знаю… Я точно видел тебя. Но это было что-то вроде сна. Скажи, почему Учитель назвал тебя парашютисткой? Ты что, прыгаешь с парашютом?

– А-а, так ты ничего не знаешь… Вот оно что… Да, я прыгала с парашютом. Я кандидат в мастера спорта. Но больше я не прыгаю.

– Не прыгаешь… А почему?

– Неважно. А что тебе приснилось? Кого я тебе напомнила? Я могла быть просто похожа на ту, что тебе снилась. Сны – это ведь материя такая… очень зыбкая.

– Да, я мог бы ошибиться. Но я не ошибся. И дело не в похожести, а чем-то другом. В чем-то еще, что словами… не определишь.

– Так что эта женщина делала в твоем сне?

– Она шла на выход… в самолете… Для прыжка…

Вероника вдруг напряглась. Вот этого она не ожидала! Неожиданно ей сдавило виски. Начала внезапно болеть задняя часть головы.

– Для какого прыжка? – прошептала она. – Куда?

– Ну как… Вниз! У нее парашют был за спиной. Она оглянулась на меня… Вот это лицо я и запомнил.

Андрей смотрел на нее, не отрываясь, следя за каждой ее реакцией. Он понимал, что происходит нечто важное. Подошел официант, сгрузил чай, блинчики, пасту – все выложил аккуратно на стол. Они все это время молча смотрели друг на друга. Официант отскочил, как только все выставил, будто вытолкнутый невидимой пружиной.

Когда он ушел, Вероника медленно, с выражением спросила:

– Она оглянулась… И что?

– Она… Словно бы просила помощи, понимаешь? Какая-то мольба была в глазах. Но я не понял. И теперь не понимаю, о чем была мольба. А ты знаешь? Скажи! Почему Учитель назвал тебя парашютисткой? Как ты его нашла? Вообще… Каким образом ты попала сюда? Как ты оказалась в его доме? Ты, которая меня видела на матче в Зауральске? Что это за ребус? Ты можешь объяснить?

Она откинулась назад, выдохнула задержанный воздух.

– Нет. Я объяснить не могу, – отвечала она. – Я пока многого объяснить не могу… Пусть объяснит твой учитель. Он-то, наверное, знает.

Маранов подозрительно смотрел на нее, понимая, что она сказала не все. Но условия игры принял и он.

– Ты про мой проект все знаешь? Представляешь, во что я влез?

– Пока приблизительно… Вот и расскажи – самое время. А то мне как-то неловко. Меня вроде как на работу взяли, а предложил ее не ты. А ты сам-то предлагаешь?

– Это зона ответственности Учителя. Все, что касается метафизики. Тут я ему полностью доверяю. Мне без его помощи это не осилить. Я больше скажу. Я отчасти потому и согласился, что рядом есть он. Это очень, очень большая игра. И ставки тут высокие. Понимаешь, футбол – это только часть проекта.

Вероника вдруг прочувствовала некий объем. Просто грандиозный объем, который стоял за всем этим. И тогда его внутренний кураж, отчетливо видный накал, сжатое словно в платиновый цилиндр огненное напряжение стало просачиваться и в нее.

– Я также ему полностью доверяю. Потому я даже не раздумываю. Я буду делать все, что он мне скажет. И как можно лучше.

– И что буду говорить тебе я, ты тоже будешь делать.

– А вот этого не обещаю, – вдруг по-женски игриво сказала она, смеясь.

– Как это? – принял он шутливый тон. – Как это не обещаешь? Я же босс!

– Босс, босс! – поддакнула она, продолжая смеяться. – Биг босс! Вэри лачжь босс! Не во всем ты босс, понял? Не во всем!

Он засмеялся в ответ:

– Согласен! Не во всем!

Они весело принялись за еду. А вскоре они уже выходили из ресторана на пустынную ночную улицу. Он довез ее до дома. Взгляд ее при прощании был заинтересованный, небезразличный. Он молча пожал ей руку.