«Древоходец». Деревенский колдун.

– Я про другое. Я вот представил: а вдруг Алиса выздоровеет? Такие же случаи бывали, когда человек с последней степенью неожиданно выздоравливал? Тогда нам конец – однозначно!

–Лично я со случаями излечения такого вида и на такой стадии, как у Алисы – не встречался. Правда, слышал о подобном от людей, заслуживающих доверия. Но и тогда речь шла о немолодых пациентах. Молодые – сгорают быстро. Так что не забивай глупостями свою голову, – ответил Константин Сергеевич.

–И последнее, – вспомнил Виктор, – ребята проанализировали всю жизнь Решетникова.

Да, как вы и говорили: у него сильнейшее психическое расстройство. Последние два месяца, это, фактически, не совсем вменяемый человек. Только на четвёртый день, препарат более-менее успокоил его. Так вот, окончательно решать, конечно, вам, но есть рекомендация: принять Решетникова в структуру ни как агента, а как системщика.

– Чего? Человека, который меня шантажировал внуками? – удивился Константин Сергеевич. —Нет, я, конечно, понимаю, что его использовали. Также, сразу понял, что он основательно не в себе, но должны же были оставаться какие-то нравственные ограничители!

– Сложно разобрать, какие там у него были мысли, но ограничители точно слетели. Вы сами говорили: у него «шторм в голове», – напомнил Виктор. —Но сейчас точно известно: ни до встречи с вами, ни после – он ни на секунду не задумывался о какой-то мести вам, или кому-то ещё. Ни о чём подобном не думал. Правда и раскаяния, что приплёл внуков – тоже не испытывал. В его голове было только одно: я должен сделать всё, чтобы спасти своего ребёнка.

А так, по жизни – Решетников нормальный мужик. По крайней мере, был таким. Умный, разбирается в литейном деле и металлообработке. Хороший организатор, очень ответственный.

Только вот после гибели жены с сыном страх за дочь вырос до полной паранойи. Я вам говорил, что два года назад у него погибли жена и сын? – Да, я помню: яхта затонула и тел не нашли, —ответил Константин Сергеевич. – Так вот, – продолжил Виктор, —сначала, узнав диагноз дочери, он ещё держался, надеялся, но после неудачного лечения Алисы в Европе, пришёл вот в такое полусумасшедшее состояние.

Человек он достаточно порядочный. Правда, с оглядкой на тот круг, на ту среду, где ему приходилось вращаться последнее время. Точнее будет сказать: он старался быть порядочным, по возможности.

Мнение аналитиков – он подходит системе. Моё личное – подходит. Но окончательное решение за вами – так постановил Совет.

– Что ж, решили, значит решили – вам виднее. Только получается, мы теперь и Алису обязаны ввести в систему, – заметил Константин Сергеевич.

– Совет полагает, в случае ввода Решетникова в систему, вы же и должны из своего, личного фонда предоставить инъекцию для Алисы. Всю эту историю с Решетниковым – вы закрутили. Вы его инициировали, и поэтому будет правильно, если на Алису пойдёт доза из ваших запасов, – прокомментировал Виктор.

– Совет думает: я зря на Решетникова потратил ампулу? Я и до этого считал, а сейчас, после твоей информации, тем более убеждён – это было необходимо.

– Совет не обсуждал: правильно, или неправильно вы поступили. Они исходили из того, что вы понимали, если Решетникова признают достойным для зачисления в систему – желательно будет ввести в систему и его дочь.

– Я тогда меньше всего думал, что достойным может быть человек, способный на шантаж внуками.

– Как бы там ни было, они рассудили, что такая возможность существовала, и, формально, вы должны нести ответственность сразу за две дозы, – заметил Виктор.

– Все так и норовят, при любой возможности, изловчиться и залезть в мой личный фонд!

Что, в Совете боятся: израсходую весь свой запас на молодых любовниц?

– На любовниц – нет, не бояться! – заметил Виктор. – А вот на «лысых детишек», это, да – опасаются.

– На больных раком, или как ты сказал: на «лысых детишек», я потратил не так уж и много доз, по своей инициативе. А вот и бывшие, да и некоторые действующие члены Совета, даже сюда приезжали и умоляли, по разным причинам, инициировать какого – ни будь больного ребёнка.

А теперь они вроде как принципиальные, и радеют за общее дело, а я мягкий придурковатый дедушка, которого надо постоянно контролировать и проверять – застегнул ли ширинку? Они совсем забыли, кто изначально всё это выстроил? Сейчас смотрю уже сквозь пальцы, но неужели они думают, что не замечаю, как любого моего кандидата в систему специально срезают на обсуждении, уверенные, что за своего я растрясу заначку?

–Давайте не будем обсуждать ваши обиды на Совет, – заметил Виктор, – Вы сами отказались от руководства, передав «всю власть Советам». Помните, как вы заявили: «Хочу быть как британская королева – чтобы меня все любили, уважали, и я, при этом, ни за что не отвечал»?

– И вы считаете такое отношение к моим кандидатам на Совете – проявление уважения?

– Сейчас речь идёт не о вашем кандидате. Ваш поступок привёл к необходимости инициировать девочку. Точнее, необходимости прямой нет. Но есть, как говориться в комментариях к уложению: «морально – этический аспект». Сами знаете: его рекомендуется учитывать, но он не обязателен. И теперь, по решению Совета: или вам придётся использовать свой запас, или Алиса ничего не получит.

– Значит Совет обсуждал эту тему, и принял решение, что я должен воспользоваться своим запасом? – поинтересовался Константин Сергеевич.

– Да не было никакого обсуждения: так, придумали отписку- отговорку, – заявил Виктор. – Какое может быть обсуждение, если вы уже осматривали и разговаривали с этой девочкой? Вот когда человек лично вам неизвестен, тогда, да: уговорить вас на ампулу бывает сложно, можете и послать, или сваливаете всё на Совет. А для Алисы, отобрать у вас ампулу, как конфетку у ребёнка. Куда вы денетесь? Или злой колдун пожалеет дозу для смертельно больного ребёнка, которого осматривал и знает лично? Написали резолюцию для проформы: вроде как вы несёте персональную ответственность за создавшуюся ситуацию. Какое обсуждение?

– Их поведение, их решения – тот же самый шантаж! – сказал Константин Сергеевич. – Даже хуже того – это манипулирование!

– Кстати, насчёт решений Совета, – вспомнил Виктор. – Меня обязали, так сказать, довести до вашего сведения, – Виктор сделал паузу, видимо ища текст, и продолжил: «Вы не выполнили постановление Совета: «О маркировки ампул-Х в различные цвета в зависимости от объёма». Две полоски красного цвета – для ампул-Х с объёмом в пять миллилитров, и две полоски зелёного цвета – для ампул-Х с объёмом в четыре миллилитра. К данному выводу члены Совета пришли при рассмотрении дела И -148/ 0622 – «О вынужденной инициации господина Решетникова».

За невыполнение постановление Совета: «О маркировки ампул-Х в различные цвета в зависимости от объёма» вам выноситься выговор с занесением в личное дело. Также доводим до вашего сведения, что в трёхдневной срок необходимо представить в исполнительный комитет Совета отчёт по количеству имеющихся у вас ампул-Х и их объёму. Аналогичное сообщение Вам было отправлено, под грифом «для исполнения». Так как вы не подтвердили согласно протоколу получения данного файла, обязанность довести до вас решение Совета возложена на регионального представителя» – Ну в общем, на меня возложена, – закончил Виктор.

– Что это сейчас было? – со зловещими интонациями в голосе поинтересовался Константин Сергеевич. – Это какая там крыса из Совета посмела потребовать от меня отчёт?

– Это не крыса, это другое название.

– Мне без разницы, какое название, но у любой глупости и у любого хамства есть имя и фамилия. Будь добр, Виктор – озвучь имя и фамилию.

– С этим трудно, это – программа, – ответил Виктор. – Усовершенствованная разработка «Делопроизводитель». Её недавно внедрили. Она в автоматическом режиме, по итогам работы Совета и заседаний комиссий, формулирует резолюции, оформляет решения, фиксирует замечания и рассылает ответственным и исполнителям.

– И давно эта программа существует?

– У нас недавно. А как давно её разработали – не знаю. Её уже раньше где-то применяли. Вот решили у нас попробовать.

– Прямо апогей формализма! Кто же этот кошмар придумал? Вот, чую, чую запах лютеран! Православные и католики на такое не способны: не так бездуховны.

Вот скажи мне: доктор Франкенштейн – был лютеранин?

– Ну, Константин Сергеевич- чего не знаю, того не знаю.

– Лютеранин! Лютеранин! И эта программа очень похожа на изделие Франкенштейна!

И ещё спрошу у тебя, Виктор: как ты додумался выполнять приказы этой паскудной программы и озвучивать мне её указания?

– Я ещё не весь текст привёл: сильно сократил, чтобы не утомлять. А зачитал, чтобы вы ознакомились с этим нововведением Совета, и дали оценку.

Правда, знаю, у программы есть ограничения и ещё не на всех заседаниях ею пользуются. Установлены фильтры на некоторые темы и упоминание некоторых лиц. Я был уверен: вы уж точно входите в число этих лиц. Вы же у нас на правах Британской королевы, а королева, как говориться, вне подозрений, и о вас можно только хорошо, или ничего. Поэтому и сам опешил, прочитав требования.

– Ну вот, наконец-то, добрались и до фамилий. Я же говорил: у каждой глупости есть фамилия. Первый в ответе, кто настраивал фильтра и дальше по цепочке: кто его контролировал и так далее.

Хорошо, с Советом и их нововведениям разберусь. И, да, ждём приезда Бессмертного. Попроси его: мне Жанна приготовила несколько головок коллекционного сыра, если будет возможность, пусть захватит, – сказав напоследок, Константин Сергеевич заканчил беседу.

Во время доклада безопасника, колдун располагался в шезлонге в саду около своего дома. Закончив разговор, он ещё некоторое время оставался сидеть, обдумывая услышанное.

–Жлобы, скопидомы: на Алису ампулу зажали – на меня свалили, – с лёгким возмущением вспомнил Константин Сергеевич. Сейчас подобные мысли возникали у него чисто на автомате, в запале спора. Он постоянно бился и отстаивая каждую дозу, которую у него пытались отобрать. Откровенно говоря, сейчас эта тема для него была не особо важна, но каждый раз, правда, уже больше по привычке, он бросался отстаивать свой запас под лозунгом: «Все хотят меня обмануть, все хотят меня обобрать». И, по большому счёту, это было правдой. Многие имели свои интересы и желая протащить свои кандидатуры, топили ставленников колдуна. – Да, пёс с ней с дозой, —продолжал размышлять Константин Сергеевич, – главное у Алисы появиться шанс на возрождение. Алиса очень милая девочка и хорошо, что хотя бы в этом ей повезло. Сейчас мы, считай, совсем не инициируем безнадёжных детишек: говорят нецелесообразно и, по большому счёту, они правы. Одно радует: я могу себе позволить плевать на их целесообразность и делать выбор на своих эмоциях.

Константин Сергеевич поднялся из шезлонга, подошёл к ступенькам на террасу и вызвал Дмитрия.

– Ты знаешь, что за нами ведётся видеонаблюдение? – спросил он у помощника.

– Даже знаю откуда ведётся, – ответил Дмитрий, – у меня есть скриншоты с картинкой: какая часть дома попадает под камеры. Только что Виктор прислал.

От Панюшкиных под наблюдение попала только входная калитка, да верх окон на террасе.