«Древоходец». Деревенский колдун.

– Бонни у тебя были свои функции, – обратился Константин Сергеевич к собаке, – связь и контроль безопасности. Да, при переговорах ты иногда можешь встрять, пошутить разряжая обстановку. Я сам часто этим пользуюсь, но сегодня не тот случай – это раз. И второе – твоё вмешательство было беспардонно, вплоть до полного хамства.

– Он меня спровоцировал! Я не удержался, – заявил Бонни.

– Это чем же я тебя спровоцировал? – спросил Дмитрий?

– Своим тупизмом! Ты кто – безопасник? Выделываться начал, опрос проводить…

– Всё! – вмешался Константин Сергеевич. – Ваши пикировки забавны, когда мы в своём узком кругу. Но сегодня вы должны были работать вместе, в паре.

– Согласен, я немного не прав, – повинился Бонни, —Но, поймите, трудно смолчать, когда Дмитрий читает нотации Решетникову на тему: о порочности необдуманных половых контактов, а сам опять триппер подцепил.

– Какой триппер? Что ты несёшь? – возмутился Дмитрий.

– Ты снова жрёшь таблетки, которые прошлый раз от триппера пил. Я всё чую – мой нос не обманешь!

– У меня дёсны воспалились, мне стоматолог прописал! Да что сегодня с тобой? Ты как сцепи сорвался! Жанна Александровна, может у вас критические дни?

– Ты светлое имя Жанны не трепи всуе, —сделал выговор колдун.

Затем внимательно посмотрел на Дмитрия и объявил: нет у тебя триппера, по крайней мере в активной фазе. Правда и на дёснах воспаления тоже нет. Но на месяц запрещаю тебе пользоваться моим бассейном.

– Как же так? Вы сами только что сказали, что у меня нет триппера!

– Но осадочек – то остался! И потом, я же сказал: нет активных проявлений.

– Но триппер через воду не передаётся!

– Согласен: как, и самое главное, от кого передаётся триппер – ты можешь ещё и меня поучить. В этом деле ты хорошо продвинут, но всё же оставь, пожалуйста, за мне право распоряжаться своим бассейном.

Далее колдун обратился с вопросом к Бонни:

– Что там Клайд в саду раз за разом лает? Что-то случилось?

– Нет, всё в порядке. Они с Иваном микрофоны собирают, которые эти понаставили. И каждый раз Клайд в микрофон лает, чтобы те поняли – их очередной микрофон «гавкнул».

– А сами-то служивые, они далеко отъехали?

– Встали по дороге на Георгиевск – примерно в трёх километрах от нашего дома.

– Смотри -ка, какие хорошие у них микрофоны, на три километра тянут.

– Нет, микрофоны так себе, – ответил Бонни, —Иван считает: сигналы планировали снимать и отправлять через аппаратуру, установленную у Панюшкиных.

– А тогда чего они там торчат?

–На всякий случай. Как тревожная группа.

– Всё понятно. Бонни, думаю, ты больше здесь не нужен – беги к Клайду. Связь с тобой я отключаю.

Дмитрий закрыл дверь за Бонни, а когда вернулся на место, Константин Сергеевич обратился к нему по мыслесвязи:

– Ты где-то допустил серьёзную ошибку в построении отношений с Бонни.

Он, несмотря ни на что, всё же собака – стайное животное. У них очень развита иерархия. Если раньше Бонни считал, что ты выше его по положению в стае, то сейчас решил, что он выше, или, по крайней мере, ровня. Отсюда сегодняшнее поведение. И это случилось, замечу, недавно.

– Наверное из-за игры. Я Бонни проиграл много денег – это, возможно, дало толчок.

– Да в какую игру можно играть с Бонни? Он же компьютер, за ним все вычислительные мощности.

– Мы втроём – Петрович третий, по удалёнке в преферанс играли. Там при игре не только расчёт, а ещё везение и интуиция.

– Конечно инициатива была Петровича? Ставил новый эксперимент по программе Бонни и Клайд?

– Да, предложил он. Поначалу Бонни проигрывал – хныкал, скулил. А потом всё перевернулось…

– Петрович, сам то много проиграл?

– Нет, при своих.

– А откуда у Бонни деньги на игру взялись? Петрович на эксперимент выделил?

– Нет. Бонни у Жанны Александровны выклянчил. Она ему на счёт что-то бросила. Это раньше обижалась, что её матрицу в собаку подселили. А теперь с Бонни – душа в душу.

– А зачем ему деньги, знаешь? – поинтересовался Константин Сергеевич. – Поначалу Бонни рассчитывал «железо поменять». Он думал, что у нас где-то в доме стоит персональный комп., с которым он соединён, и хотел апгрейд сделать. Ему потом объяснили его ошибку.

Теперь, на что и куда собирается потратить: на жратву, или молоденьких сучек себе с Клайдом купить – не знаю. Пусть Петрович анализирует.

– Петрович знает о твоих проблемах? Конечно, агрессия со стороны Бонни пока только словесная, но слишком там всё накручено. Мозг и инстинкты собаки, новая не обкатанная программа, повреждённые симбионты… Во что это выльется?

– Думаете, может на меня наброситься?

– Навряд ли. Он у нас гуманист: кошек не гоняет, мясо требует средней прожарки. Может разок прихватит- прикусит за что-нибудь. Очень уж его твои последние болезни раздражают, – Константин Сергеевич показал зубы, обозначая улыбку и продолжил:

– Вот, как прихватит, тогда и будем думать. Может матрицу Жанны уберём, зальём кого-нибудь менее агрессивного. Жаль твою нельзя.

– Почему мою нельзя?

– Пёсик страдать будет, когда осознает, поймёт, что в него слили… Повеситься не получиться: сложно для собак в исполнении, да и симбионты не дадут. Будет мучиться. А животинку – жалко.

–Вот, Константин Сергеевич, за что вас особенно ценю: всегда найдёте для меня доброе, ласковое слово в поддержку.

– Ладно, давай вернёмся к Борису, а то он взглядом дырку в полу просверлит. Всё последнее время сидит, не шевелясь в пол смотрит – наверное все грехи своей жизни вспоминает.

– Так, Борис Викторович, – обратился к Решетникову колдун, – Как состояние? Немножко ошарашены?

– Да, нет – всё, как всегда, всё нормально: мне подселили какого-то паразита; говорящая собака; чтение моих мыслей и воспоминаний; кот, которого я мучил; задница с глазами, которую я совратил; ФСБ с микрофонами – всё обычно, всё естественно.

– Вы даже не представляете, насколько вы правы. Вы, действительно, сейчас о таких мелочах говорите. Самого интересного – вы ещё не знаете! Впереди ещё столько замечательного и удивительного! За эту беседу похудеете килограмма на полтора. Симбионты будут работать на полную мощность, снижая нагрузку на вашу психику и убеждая, что мы не сборище сумасшедших, и во всё сказанное придётся поверить, а всё увиденное принять.