И было утро

Уж до рощицы-то он всяко надеялся дотянуть, а там и посмотрим. Бросить танк? Ага… и прямиком под трибунал! Попробуй там объяснить, отчего бросил машину, которая ещё может ехать и стрелять? Да и передвигаться, в любом случае, лучше на танке, нежели топать пешком. Ещё ведь и Малышева тащить надо, сомнительно, чтобы он смог идти сам.

Въехав в рощу (танк выдержал!), он сделал небольшую петлю, чтобы с дороги не было бы видно неподвижную машину в конце проделанной ею просеки, и развернулся в обратную сторону. Так, что пушка теперь смотрела туда, откуда он только что приехал. Пришлось разворачиваться чуть боком, ибо башня отчего-то тоже проворачивалась с трудом. И развернуть её так, как было нужно, никак не получалось.

Кстати, пушку надобно перезарядить – почти все снаряды в ленте расстреляны.

Закончив с этим, он повернулся к медсестре.

Опа-здрасьте!

Она уже кое-как успела привести себя в порядок, вытерла с лица копоть – и оказалась той самой девушкой, на которую он в своё время заглядывался.

– Саша?

– Да…

– Вот же черт, а я тебя и не узнал тогда! Как он?

Медсестра покачала головой.

– Плохо… у него два ранения в спину. Я перевязала… но надо к врачу! Ему операция нужна!

– Где ж я тут врача-то отыщу? Вообще ничего не понять – где кто, куда ехать… Да и поедем ли? Вот в чём вопрос!

Совместными усилиями они вытащили Витьку на улицу и уложили на свёрнутый брезент, которым раньше накрывали танк. Там ему в любом случае будет лучше, чем в железной коробке… Наказав Саше, чтобы она смотрела за раненым, младший лейтенант полез в танк. Надо было оценить степень повреждений.

Первое – и главное, было в том, что снаряд в танк всё же не попал, рванул рядом. Как ещё гусеницу не порвало! Все повреждения были от осколков, надо полагать, что стреляли из чего-то посерьёзнее танковой пушки…

На этом хорошие новости закончились.

И начались невесёлые.

Повреждений этих было немало!

Плохо работала коробка передач, она переключалась с трудом. Башня тоже проворачивалась лишь в весьма ограниченном секторе. Ладно, хоть с этим удалось разобраться относительно быстро – и вскоре она уже могла вертеться в любом направлении.

А вот с коробкой передач… тут всё было куда как сложнее! По уму – так её следовало бы снять и разобрать – но, как? Никаких условий для этого тут не имелось.

Выбравшись наружу, Колесников жадно вдохнул чистый воздух. Ф-ф-у-у… всё-таки не запах отработанных пороховых газов и машинного масла…

– Ну, – подошёл он к лежащему на траве товарищу. – Как он?

– Плох… – покачала головою девушка. – В себя так и не пришёл до сих пор. Рана, похоже, серьёзная. Мы ехать сможем?

– Ну… попробуем. Как долго – вот в чём вопрос!

Но, прежде чем куда-либо ехать (на неисправном танке…) младший лейтенант решил сходить к дороге. Надо же посмотреть – что там вообще происходит? Медсестре он строго-настрого наказал сидеть тихо, а в случае чего – залезать в башню и закрывать за собою люк. Показал, как её поворачивать и на что нажимать, чтобы пушка начала стрелять. Всё же, как он надеялся, даже и среди немцев найдётся немного отчаюг, чтобы штурмовать танк с одними винтовками и ручными гранатами.

Из оружия в наличии имелось всего два пистолета «ТТ» – у танкистов и наган у девушки. Больше ничего не было. В своё время грозились выдать на каждый экипаж по автомату… да так ничего и дали пока.

Ладно, вступать в бой Колесников не собирался, основная задача заключалась не в этом. Но запасной магазин всё же у Малышева взял…

До дороги он добрался без приключений, не пришлось полировать брюхом землю. Пока шла возня с танком, Саша отметила, что какие-то машины по ней проходили – были видны пыльные хвосты. Но сейчас ничего такого видно не было, значит, скорее всего, никто и никуда пока не ездит.

Как и ожидалось, никого и ничего на дороге не имелось. Никаких следов боя и перестрелки. И в обозримой дальности – тоже. Так что имелась надежда на то, что штабная колонна (то, что от неё осталось) смогла как-то оторваться от преследования. А раз так, то танкисты свою задачу выполнили – кирпич с души!

Пройдясь немного в сторону, куда должны были отступить свои, младший лейтенант увидел на горизонте небольшой лесок. Вполне подходящее укрытие для его машины. Уж всяко понадёжнее рощицы…

Ещё раз осмотревшись по сторонам, он заторопился назад.

Уже начало смеркаться, а надо ещё до этого самого леска доехать! И – желательно засветло, чтобы не включать чудом уцелевшую в бою фару. Не хватало ещё выдать себя светом!

Удача пока им сопутствовала, до леска добрались, не включая света. Хотя танк и постоянно дергался, ехать пока удавалось.

Остановившись в глубине леска, Колесников пробежался назад, стараясь хоть как-то замаскировать следы. Где-то ветку срубил (хорошо, что в машине имелся топор!), где-то упавшее деревце поперёк колеи уложил… Основная надежда была на то, что никто не будет настолько упёртым, что попрётся куда-то по непонятно чьей колее. Мало ли кто тут катался…

Малышева снова уложили на брезенте – дорогу он перенёс плохо и в сознание так пока и не пришёл. Медсестра только руками развела – сделать что-нибудь ещё она попросту не могла. Нужен был госпиталь… И где его теперь найдёшь? Она так и прикорнула рядом с раненым, а Колесников улёгся на куче свежесрубленных веток, постелив сверху куртку.

Проснулся он как-то резко – толчком. Словно кто-то пнул его в бок. И спросонья сразу же схватился за пистолет. Но никого вокруг не было.

Однако… что-то его разбудило же?

Он сел, осматриваясь и прислушиваясь. И налетевший порыв ветерка принёс с собою сухие щелчки далёких (или не очень?) выстрелов. Где-то рядом шёл бой.

Для него не имелось никаких сомнений. Бой – это свои дерутся с немцами. Орудийных выстрелов не слышно, значит, и танков там, скорее всего, не имеется. Раз так – надо помочь своим! Пусть танк и неисправен, но сколько-то он проехать может. А его пушка существенно превосходит по огневой мощи винтовки и пулемёты противоборствующих сторон.

Растолкав Сашу, он снова затащил вместе с нею в танк мехвода. Тот всё ещё был без сознания.

Двигатель завёлся сразу, «Т-60» затрясся, но с места всё же тронулся. Увы, выше второй передачи скорость не переключалась, машина шла совсем не быстро, утратив некоторые из своих преимуществ – скорость и маневренность.

А проходимость – осталась.

И можно было не особо выбирать дорогу – мелкие деревья танк попросту сносил.

По прикидкам Колесникова ехать было не особо далеко – менее километра. Он не знал, насколько велик лесок, но подозревал, что не особенно. Бой шёл, скорее всего, где-то рядом с ним.

И вел машину, ориентируясь на звуки выстрелов.

Стоп…

Всё, закончилась перестрелка.

Где-то, совсем рядом, зарычал мотор.

Грузовик?

Нет, там звук другой…

Остановив танк, Колесников вылез наружу и, прячась за кустами, двинулся вперёд.