Преступность – планетарная проблема. К итогам XI Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию

Допустим и другой подход к проблеме. Если мы возьмем, например, формально-количественные характеристики, то увидим рост преступности в абсолютных и относительных показателях, о чем уже говорилось выше.

По законам диалектики количественные изменения по мере их накопления приводят к качественным деформациям. Одними из первых это замечают законодатели и начинают модернизировать нормативную базу[18 - Авакьян С. А. Глобализация, общие конституционные ценности и национальное регулирование // Национальные интересы. 2001. № 4. С. 44–47; Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2001.]. Анализ динамики уголовного законодательства показывает постоянный рост объема уголовно-правового нормативного материала. Так, в УК РСФСР 1922 г. на момент принятия было 227 статей[19 - СУ РСФСР. 1922. № 15.] (почему-то иногда его ошибочно считают самым коротким Кодексом в нашей истории), в УК РСФСР 1926 г. – 205 (потом их стало значительно больше – одних 58-х, как считается, было 14, а на самом деле – 18, так как были статьи со значками 1а, 1б, 1в, 1г); в УК РСФСР 1960 г. – 269 статей, в УК РФ 1996 г. – 360 (на 1 сентября 2006 г. в нем насчитывается уже 380 статей, и их общее количество постоянно увеличивается). Конечно, это не предел. Уголовное законодательство дореволюционной России включало в себя до десяти источников и суммарно насчитывало 2330 статей. Вряд ли к этому нужно стремиться, но ориентир нам известен.

Новое уголовное законодательство других стран также увеличивается в объеме. Так, УК Китая 1997 г. состоит из 451 статьи, УК Республики Беларусь 1999 г. – из 466 и т. д. Тренд, таким образом, виден четко.

Одновременно растет и количество международных уголовно-правовых актов и норм. Мы вплотную приближаемся к моменту создания международно-правового акта прямого действия, не требующего инкорпорации в национальное законодательство.

Создается и система международной уголовной юстиции. Давно и достаточно эффективно действует Интерпол; создан и начинает работать Международный уголовный суд. Вполне вероятно, что в обозримом будущем начнется подготовка к формированию международной прокуратуры. Таким образом, речь сегодня идет о создании системы нетрадиционной (наднациональной) уголовной юстиции.

Наконец, растет количество осужденных, и оно будет увеличиваться в дальнейшем. Н. Кристи прогнозирует большой рост числа тюремного населения планеты[20 - Кристи Н. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед к ГУЛАГу западного образца. М., 1999.]. Реституционное правосудие только встает на ноги и не в состоянии спасти положение. Все это может привести к переоценке многих ценностей (как по ту, так и по эту сторону решетки), к пересмотру всей уголовной политики государств, нормативов и стандартов ООН. Иными словами, необходим новый взгляд на проблему. В противном случае если продолжить карательную политику по принципу «сажать, сажать и сажать», то очень быстро может случиться так, что одна половина человечества будет «сидеть», а другая – ее охранять. Мало того, что не будет ясно, кто же находится в заключении, а кто – на свободе, так еще и возникнет проблема: кто же будет работать на производстве? Между тем уже сейчас происходит постоянное сокращение собственно производящей составляющей. По данным И. В. Лисиненко, в крупных корпорациях на Западе она сегодня насчитывает не более 80 %[21 - Лисиненко И. В. Торгово-промышленные группы: механизм формирования и функционирования. М., 1999.].

Нельзя также не учитывать, что стремление «пересажать» всех без исключения преступников вступает в противоречие с другой общемировой тенденцией – тенденцией к гуманизации уголовной репрессии, а главное – ложится на государство тяжким бременем дополнительных расходов, которые могут быть покрыты только за счет производственной составляющей. Круг, таким образом, замыкается.

Преступность – динамично развивающееся явление и рассматривать ее можно только в контексте всех протекающих в обществе процессов. Общество, вступающее в период глобализации, вступает в него все целиком. Преступность не может быть изолирована от этого транссистемного процесса. Преступность в ее качественно новых проявлениях есть теневая, негативная сторона глобализации: там, где есть аверс – положительная компонента, должен быть и реверс – негативная сторона (каковой и является в глобализирующемся мире его криминальная составляющая).

Таким образом, преступность сама по себе приобрела сегодня глобальный характер как с позиции характеристики проблемы, так и с количественной точки зрения. Об этом неоднократно говорилось во многих документах ООН последнего десятилетия. Сегодня данное негативное социальное явление приобрело характер планетарной проблемы.

В результате на уровне отдельных государств преступность стала уже угрожать национальной безопасности. При проникновении преступности во все сферы общества и институты государственной власти государство становится неуправляемым, наступает хаос, а преступность из просто общенациональной проблемы перерастает в проблему национальной безопасности. Сказанное в первую очередь означает, что появляется реальная угроза для существования государства в целом. Формы такой угрозы могут быть разными: распад государства на более мелкие государственные или псевдогосударственные образования, введение внешнего управления и утрата государством своего суверенитета, аннексия территории или ее части другими более мощными или более «наглыми» государствами и т. д. Общим является одно: государство как суверенное образование прекращает свое существование.

Затронутая проблема вызывает отнюдь не только чисто теоретический интерес. Как справедливо отмечает А. Н. Харитонов, «на политической карте мира появились государства, которые с полным основанием можно назвать государствами криминального типа. Криминалитет демонстрирует политические притязания в государствах, традиционно считающихся демократическими. Еще более заметны такие тенденции в странах, которые идут трудным путем социального реформирования»[22 - Харитонов А. Н. Государственный контроль над преступностью. Омск, 1997. С. 3.].

Гораздо более жесткий вывод сделан в Докладе Совета национальной безопасности США «Оценка реальности угрозы, исходящей от международной преступности», подготовленном в 2000 г.: «Мир в 2010 г. может увидеть появление „криминальных государств“, которые не просто служат убежищами для международной преступной деятельности, но и поддерживают ее как само собой разумеющееся. Участие „криминальных государств“ в сообществе наций могло бы подорвать международную финансовую систему и торговлю, создать препятствия для эффективного международного сотрудничества против организованной преступности»[23 - Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон. М., 2001. С. 570.].

Конечно, государство не обязательно должно исчезнуть с политической карты мира – это крайний вариант развития событий. Наиболее вероятный путь – ослабление государства. Конкурентом слабого государства начинают выступать как легальные репрессивные структуры, так и структуры, находящиеся на периферии общества. Становятся все сильнее нелегальные и полулегальные структуры – организованная преступность, субкриминальные формирования, воинственные религиозные секты и объединения.

Описываемая проблема имеет уголовно-правовой догматический аспект. Объектом уголовного посягательства становятся не отдельные лица, а целые социальные и этнические группы. Темпы развития преступных технологий таковы, что сегодня уже «ни одна страна мира не может быть защищена от угрозы разорения»[24 - Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Глобальная империя зла. М., 2001. С. 37.]. Речь идет об искусственном, преступном разорении. Поразительно, но сами «разорители» этого нисколько не скрывают и публично в этом признаются[25 - См.: Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. М.: Pretext, 2005.]. Зачастую таким действиям нет адекватного определения ни в национальном, ни в международном законодательстве. Формы могут быть различными – Югославия и Ирак демонстрируют это со всей очевидностью, ряд мировых экономических кризисов последних лет – с меньшей очевидностью, но не с меньшей эффективностью.

Есть и факты использования чисто криминальных приемов и методов[26 - Watson P. J. Order out of Chaos. Elite Sponsored Terrorism and the New World Order. Austin: Alex Jones Productions, 2003.].

Таким образом, проблема имеет уже не локальный и даже не региональный, а глобальный характер. С указанных позиций следует отметить три группы преступлений, которые, с одной стороны, тесно связаны друг с другом, а с другой – в той или иной степени характерны если не для всех, то для подавляющего большинства стран современного мира: организованная преступность, коррупция и терроризм. Сюда же примыкает такое явление, как наркотизм со всеми вытекающими, в том числе, криминальными проблемами. Словом, наиболее важной характеристикой текущего момента является то, что преступность стала приобретать новые качества, отражающие ее «глобальный» характер.

3. Транснационализация преступности. Данное качество преступности появилось не вчера. Точкой отсчета, видимо, надо считать конец 20-х – начало 30-х годов XX в., когда возникли первые преступные кланы в США. Они были основаны итальянцами, которые очень быстро наладили соответствующие связи со своими «коллегами» – сначала на своей исторической родине, в Италии, а потом и в других европейских странах. Вторая мировая война как-то «затемнила» этот процесс, но после ее окончания он стал развиваться очень бурно. Оружие, наркотики, проституция – вот традиционные темы для преступной кооперации[27 - См.: Абадинский Г. Организованная преступность. СПб., 2002. С. 175–234.].

Сегодня уже очевидно, что преступность не знает государственных границ, преступники эти границы преодолевают очень успешно, чего не скажешь о законопослушных гражданах. Кроме того, криминальные элементы не знают и межнациональной вражды. Они прекрасно «дружат» и «сотрудничают» друг с другом, несмотря на расширяющиеся разногласия между странами, гражданами которых они формально являются. Все межнациональные конфликты на территории бывшего СССР прекрасно это подтверждают.

Транснациональная преступность является одной из сторон, внутренне присущей процессу современной глобализации мира. Формы ее могут быть самыми разными.

В литературе отмечается, что особую опасность в глобализирующемся мире представляют следующие формы транснациональной преступной деятельности: 1) внутренний и международный терроризм; 2) незаконный оборот наркотических средств, оружия, военной техники, радиоактивных веществ и ядерных материалов, человеческих органов и тканей для трансплантации; 3) фальшивомонетничество; 4) отмывание незаконно приобретенных денежных средств и иного имущества; 5) работорговля, в том числе женщинами и детьми; 6) компьютерное мошенничество[28 - См.: Современная уголовная политика в сфере борьбы с транснациональной организованной преступностью и коррупцией. М., 2002. С. 5–6.]; 7) кражи и контрабанда автомобилей; 8) преступления, связанные с произведениями искусства и культурного наследия; 9) кражи интеллектуальной собственности и пиратство.

Глобализационные процессы создают большие возможности для эскалации транснациональной преступности. В. В. Лунеевым в связи с этим приводится перечень экономически позитивных процессов, которые в то же время способствуют разрастанию транснациональной преступности.

А. Улучшение государственных и международных отношений, расширение экономических и социальных связей, повышение «прозрачности» границ, упрощение международных поездок, развитие международной торговли, появление новых рынков сбыта, увеличение международных перевозок не только облегчают жизнь людей в международном сообществе, но и создают комплекс возможностей для активной деятельности транснациональной организованной преступности.

Б. Развитие международных финансовых сетей и, как следствие, быстрый перевод денег электронным путем в нужное место и нужным людям, с одной стороны, серьезно затрудняют процесс регулирования и контроля денежных потоков государством, а с другой – облегчают сокрытие денег, полученных преступным путем, и их отмывание в тех странах, где это возможно.

В. Усиливающийся процесс миграции населения в мире и образование в различных странах этнических диаспор успешно используются организованными преступниками из других стран для создания национальных группировок, которые отличаются большей сплоченностью и защищенностью от правоохранительных органов. Национальная солидарность, а иногда и родственные связи, языковой и культурный барьеры надежно защищают такие группировки от проникновения в них посторонних лиц, в том числе и агентов спецслужб.

Г. Существенные расхождения в уголовном законодательстве и правосудии различных стран, позволяющие решать свои национальные проблемы, умело используются преступными сообществами для более безопасного совершения тех или иных операций: отмывания денег в странах, где нет ответственности за эти действия, уход от налогов в так называемых налоговых убежищах (оффшоры, свободные зоны) и в странах с низким налоговым бременем, занятие поставками незаконных товаров и услуг в регионы со слабым правовым регулированием данной коммерческой деятельности, выбор места пребывания базовой организации на территориях с неразвитым уголовным законодательством в отношении организованной преступности и т. д.

Д. Окончание «холодной войны», ликвидация «железного занавеса» и разрушение тотального контроля за людьми в постсоциалистических странах открыли возможности не только для честного, но и для преступного предпринимательства. Эти страны широко используются в качестве транзитных территорий и новых рынков сбыта незаконных товаров и услуг, а также как источники поставок различных контрабандных товаров, особенно химических и радиоактивных веществ.

Е. Многонациональные мегаполисы, такие, например, как Москва, являющиеся центрами деловой активности и узловыми элементами мировой экономической системы и выполняющие важную роль в перемещении денежных средств и законных товаров, умело используются в качестве перевалочных баз для запрещенных товаров и финансовых расчетов организованных преступников, проследить деятельность которых на фоне огромных товарных и денежных потоков практически невозможно.

Ж. Демократические преобразования, происходящие во многих странах и часто связанные с разрушением прежних систем контроля и медленным становлением адекватного демократического регулирования, с суверенизацией и автономизацией регионов, политической и экономической нестабильностью, как правило, коррелируют со значительным ослаблением борьбы с преступностью и уж тем более с транснациональной, что также учитывается и используется организованными преступниками.

3. Расширение международных контактов, торговли, коммуникаций, теле-, радиоинформации, приобщающих людей к культуре других народов, способствует распространению «чужих», в том числе и криминальных, стандартов жизни, порочных потребностей, разрушению самобытных многовековых национальных традиций, а затем и созданию новых рынков сбыта незаконных товаров и услуг (наркотики, оружие, азартные игры, секс-бизнес и т. д.), входящих в сферу деятельности преступных организаций.

И. Неимоверно быстрый рост новых потребительских товаров и услуг, распространение психологии общества потребления и философии жизни одним днем, коммерциализация жизни и окорыствование общественных отношений способствуют в странах с низким уровнем жизни распространению комплексов социальной несправедливости и продажности государственных служащих, что является одним из условий выживания организованной транснациональной преступности, особенно там, где от чиновников зависит очень многое[29 - См.: Лунеев В. В. Криминальная глобализация. С. 39–40.].

Из изложенного следует, что преодоление тенденции в виде транснационализации преступности требует не просто объединения усилий различных государств на международном уровне, а решения этой проблемы со столь же глобальных позиций – на уровне всего мирового сообщества.

4. Коррупциализация. Анализ современного состояния коррупции в мире приводит к выводу, что она является одной из опаснейших тенденций в развитии общемировой преступности. Более того, последние исследования показывают, что коррупция с неизбежностью ведет к деградации любого общества[30 - Бабурин С. Н., Голик Ю. В., Карасев В. И. Коррупция – наиболее опасный вектор деградации общества: Материалы к размышлению. – М.: Изд-во РГТЭУ, 2004.].

Под коррупцией в международном криминологическом сообществе принято понимать «злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных целях». Такое злоупотребление включает в себя: а) взяточничество государственных должностных лиц; б) плату за контракты на поставку товаров для государственных нужд; в) растрату государственных денежных средств[31 - Global Corruption Report 2001. Transparency International // http://www.globalcorruptionreport.org/gcr2001.shtml.].

Коррупция имеет повсеместное распространение: ни одна страна мира, независимо от уровня ее экономического развития, не обладает иммунитетом против «коррупции власти», с разницей лишь в степени пораженности общества и государства этим явлением. Заявленный тезис подтверждается следующими данными.

В 2002 г. на «коррупционной карте мира» выделилось три основных центра («триада развитых стран»), характеризующихся наименьшей степенью коррупции, – Западная Европа, Северная Америка и Тихоокеанский регион, состоящий из двух групп стран: Австралия, Новая Зеландия и Япония, Сингапур и Гонконг (провинция Китая).

Несмотря на то, что в целом западноевропейский регион может быть оценен как один из наименее коррумпированных регионов мира, его отличает мозаичный страновой характер коррумпированности. Северная и центральная его части (страны Скандинавии, Великобритания, Нидерланды и Швейцария) характеризуются низкой степенью распространения коррупции: именно к этой группе относятся наименее коррумпированные страны мира – Финляндия и Дания (индекс восприятия коррупции (ИВК) в них составляет соответственно 9,7 и 9,5). Более высокий уровень коррупции характерен для Германии, Испании, Франции и Португалии (7,3–6,3). Наиболее коррумпированной страной Западной Европы является Италия (5,2).

В Канаде уровень коррупции считается одним из самых низких в мире наравне со странами Северной Европы (9,0). Степень коррумпированности США существенно превышает соответствующий показатель для Канады и сопоставим с уровнем коррупции крупных экономических держав Западной Европы (7,0).

Коррумпированность Сингапура и Гонконга (провинции Китая) традиционно воспринимается как самая низкая в Азиатском регионе – по уровню коррупции эти новые индустриальные страны сопоставимы с наименее коррумпированными странами мира (Сингапур – со Швецией и Канадой, Гонконг – со Швейцарией и Норвегией). На этом фоне относительно большей степенью коррупции характеризуются Япония (7,1), Новая Зеландия (9,5) и, в несколько меньшей степени, Австралия (8,6), воспринимаемые как одни из наименее коррумпированных стран мира.

Среди многочисленной и разнообразной группы развивающихся стран трудно выделить четко сформированные «полюса коррупции». Как правило, каждый крупный регион обладает собственными «коррупционными экстремумами».

В Латинской Америке наименее коррумпированной страной считается Чили (7,5). Уровень коррупции здесь сравним с аналогичным показателем в таких развитых странах, как США и Германия. Коррумпированность Бразилии, Перу, Колумбии, Мексики превышает среднемировые показатели (4,0–3,6). В категорию чрезвычайно коррумпированных стран входят Аргентина, Венесуэла, Боливия, Эквадор и большинство стран Карибского бассейна. Самой коррумпированной страной этого региона является Парагвай (1,7).

Спектр коррумпированности африканских стран чрезвычайно широк. С одной стороны, именно здесь расположены «полюса» мировой коррумпированности – Нигерия, Мадагаскар, Ангола (1,7–1,6). С другой стороны, уровень коррупции таких стран, как Ботсвана (6,4) и Намибия (5,7), даже по мировым оценкам, достаточно невысок: например, коррумпированность Ботсваны считается ниже коррумпированности Франции, а уровень коррупции в Намибии – ниже уровня коррупции в Италии. Для большинства же африканских стран этот показатель оценивается выше среднего (ЮАР, Тунис, Гана, Марокко) либо ближе к высокому (Уганда, Камерун).

Азиатские «центры коррупции» также традиционны. К их числу относятся, прежде всего, Бангладеш (самая коррумпированная страна мира – 1,2) и Индонезия (1,9). Немногим лучше ситуация во Вьетнаме, на Филиппинах, в Индии и Пакистане (2,7–2,4). Благоприятнее положение в отношении коррупции в более экономически развитых азиатских странах – так называемых новых индустриальных государствах «второй волны»: в Китае (3,5), Таиланде (3,2) и особенно на Тайване (5,6) и в Малайзии (4,9).

В целом высокий уровень коррупции отмечен в странах Восточной Европы и Балканского полуострова, среди которых наибольшей коррумпированностью характеризуются Румыния и Албания (2,6–2,5). Более низкий уровень коррупции наблюдается в Венгрии, Греции, Польше (4,9–4,0). Словения является самой «чистой» страной региона (6,0).

Относительно стран – бывших республик СССР ситуация складывается далеко не однозначно. Коррумпированность Эстонии, Литвы и Белоруссии расценивается как средняя. На их фоне Латвия характеризуется более высоким уровнем коррупции (3,7). Остальные страны региона (в том числе и Россия) отличаются чрезвычайно высокой коррумпированностью (2,7). Среди бывших союзных республик наиболее коррумпированными считаются Азербайджан и Молдова (2,0 и 2,1).

Таким образом, первичный анализ представленной «коррупционной карты мира» позволяет сделать выводы о практически повсеместном распространении коррупции. Очевидно, что она не является уделом исключительно стран «третьего мира» и даже в наиболее экономически развитых странах мира коррупция может достигать внушительных масштабов[32 - Все вышеперечисленные данные приводятся по работе: «Коррупция в мире и международная стратегия борьбы с ней». (Владивосток, 2004. С. 19–21).].

Угрозы и тенденции, связанные с коррупцией, по мнению экспертов ООН, сводятся к следующему.

А. Политическая коррупция. Политическая коррупция охватывает целый ряд различных действий: от незаконного финансирования партий и выборов до покупки голосов избирателей и «торговли влиянием», которую практикуют политики и государственные чиновники на выборных должностях.

За последние годы условия, в которых действуют политические партии, изменились: в эпоху развития средств массовой коммуникации политическим партиям необходимы значительные финансовые ресурсы для того, чтобы дойти со своими лозунгами до граждан, получить известность и информировать их о своих стратегиях, политических идеях и концепциях, чтобы заручиться их поддержкой. Рост цен вынуждает политические партии искать новые финансовые средства в дополнение к тем, которые разрешены законом. Иногда это достигается в обход действующих правил, путем изыскания нетрадиционных источников финансирования или даже прямого подкупа.

Б. Коррупция в системе юстиции. Уважение всех других прав и пользование этими правами в конечном итоге зависят от надлежащего отправления правосудия.

Коррупция в судебных органах угрожает их независимости, беспристрастности и справедливости и подрывает основы законности – одного из главных условий экономического роста и искоренения нищеты. Для эффективной защиты прав человека и безопасности людей необходима хорошо отлаженная система судебных органов с честными и неподкупными работниками, способными обеспечивать соблюдение закона и отправлять правосудие на справедливой, эффективной и предсказуемой основе. Право на справедливое судебное разбирательство – одно из основополагающих прав человека – может обеспечиваться только беспристрастным судом и при условии процессуального равенства сторон. В коррумпированной судебной системе не присутствует ни один из указанных элементов.