Пасынки чудес

«Первые слова о заговоре шуофканов встретились уже на третьей странице. Бунт против богов, ветхого мироустройства и дурных правителей. Как жаль, что он не прочитал дневник раньше! Замазаны оказались все шуофканы. От старых патриархов, до горячей молодёжи, только-только получивший звание волшебников. Даже некоторые придворные, и сейчас стоящие у трона, были причастны к заговору. Камбиса Первого, деда нынешнего сердара, планировалось свергнуть. Освободить рабов, разрешить дехканам менять землевладельца, снизить непомерные налоги – шуофканы жаждали братства и справедливости. Но всё это, должно было случиться после главного действа: свержения тирании Семнадцати.

Они придумали множество хитростей, опасной волшбы и секретных рецептов. Но так и не смогли даже приблизиться по силе к богам. Против Семнадцати нужен был волшебник равный им. Бессмертный герой. Новый бог, могущественный, как и они. Решения не находилось, заговор разваливался.

Ответ предложил сам Балх. Младший ученик пришёл к Бэхрему Чёрному и задал вопрос: где боги черпают силу? И сам же сказал: в жертвоприношениях. В человеческих жертвах. Когда кремневый нож вспарывает плоть, они выпивают душу, как глоток родниковой воды.

– И что? – спросил Бэхрем, – Человек так не может. Нет у барана зубов, чтобы рвать добычу как волк.

– А если кусок мяса положить барану в рот? – спросил молодой шуофкан, – Если жертва добровольно отдаёт душу? Может тогда?

Страницы с кровавыми подробностями были безжалостно вырваны.

Через семь дней, обожествлённый Бэхрем швырнул богам вызов. И только объединённая мощь Семнадцати смогла одолеть бунтаря. А после, их гнев прокатился по державе, карая заговорщиков. Балх наказания избежал, несколько месяцев принося покаяние в храме Пятого.»

Зачерпывая пальцами маленькие горсточки бургуля, Хан-Го с брезгливостью наблюдал за учеником. Тот жадно запихивал кушанье в рот, торопливо проглатывая. Толстый и глуповатый, взятый в обучение по просьбе знакомых. Не помощник в делах, вечная обуза, пожирающая время и силы. Укор собственному преподавательскому таланту.

К тому же Хан-Го донесли: Вазид шпионит за учителем. В среде шуофканов интриги были в порядке вещей, и развязать язык нерадивому ученику о делах наставника считалось не слишком позорным. Но когда доклады недругу становятся регулярными, и вдобавок хорошо наполняют карман – это переходит любые рамки. Негодника будет ждать суровое наказание. Но позже, позже…

«Вчера он снова был во дворце. Правитель выглядел хуже, чем в прошлый раз: щёки запали, кожа натянулась на костях будто у мертвеца, в глазах пылало пламя пожирающая дни сердара.

– Что, выгляжу как покойник?

От густого баса остался только куцый шёпот.

– Нет, Кам. Ещё хуже.

– Ты нашёл?

Хан-Го помолчал, теребя в руках фигурку верблюда из слоновой кости. Кам любил такие игрушки в детстве, и старая кормилица, чтобы порадовать беднягу, поставила их на столик рядом с постелью. Маленькая армия: слоны, обезьянки, жираф, гиппогриф. Они не могли помочь своему хозяину и с надеждой смотрели на шуофкана.

– Нашёл, – Хан-Го потупился.

– Так делай!

– Кровь, Кам. Будет много крови, боли, страдания. Бог, любой бог, это не добрый дядюшка приехавший в гости. Он утверждает свою власть, растаптывая неугодных. Он жестокий господин – жнёт, где не сеял, и собирает, где не рассыпал. Приход бога, это время когда разбрасывают камни.

– Какое мне дело? При чём здесь камни?

– Они будут падать на нашу голову, Кам.

– Моя и так ляжет в усыпальнице, рядом с отцом, если ты ничего не сделаешь. А кровь – не вода в пустыне. Пусть льётся.

– Всё старое жречество, храмовые рабы, крестьяне с полей при святилищах, – шуофкан принялся перечислять, загибая пальцы, – твои вельможи, кто регулярно стоит у семнадцати алтарей, зодчие, строившие…

– Хочешь их пожалеть? Ответь, что будет с ними, если падёт вся держава? А с остальными? Я выбираю пожертвовать рукой, чтобы сохранить тело.

Хан-Го встал.

– Ты выбрал?

– Да. Говорю тебе: иди, сделай нам нового бога, шуофкан. Это моё последнее слово.

Волшебник поклонился и, больше не произнеся ни звука, вышел. До следующего утра, пока не явился Вазид, Хан-Го молчал.»

Поев, шуофкан вытер губы шёлковым платком и строго взглянул на ученика.

– До завтрашнего вечера ты свободен. После заката возвращайся, поможешь исполнить один из старых ритуалов. Знаю, что праздник, но это срочно. Сердар требует провести его немедленно – молодой наследник должен зачать сына.

Хан-Го подкинул предателю фальшивую новость и про себя усмехнулся.

– Если всё пройдёт хорошо, после можешь поехать на пару недель к родне отдохнуть.

Небрежным жестом наставник отпустил Вазида. Ученик поклонился, с восторгом и обожанием глядя на учителя. Попятился, и быстрее ветра исчез, только хлопнула дверь. «Лицемер», – с раздражением мелькнула у Хан-Го мысль и тут же сгинула, уступая раздумьям о предстоящих делах.

Глава 7 – Искуситель

Весь день Фатх просидел на палубе: под палящим зноем, на самом солнцепёке. Но даже лоб жреца оставался прохладным. Жар словно впитывался в него, проваливался в бездонный колодец. Туда, где на самом дне прятался дар Огль. Лишённый божества, он поглощал свет как нищий, дорвавшийся до роскошного обеда.

Жрец улыбался. После долгих лет немочи он чувствовал себя молодым. По странной прихоти, дар наполнял его силой и бодростью. Аванс за будущую работу? Случайность? Помощь в долгой дороге? Ответ был не нужен. Главное – сейчас ему хорошо.

– Разделишь с нами трапезу, брат?

Рыжий капитан подошёл к Фатху и присел рядом на корточки.

– Нет, благодарю, – жрец улыбнулся: искренне, доброжелательно, – Не сейчас.

– Держишь пост?

Фатх пожал плечами: можно и так сказать. Дар, наевшись за день света, подпитал и своего носителя. Лишь крошки с божественного стола, но и этого слабому человеку было довольно.

– Ты ведь служитель Огль, верно? – рыжий, прищурившись, смотрел на жреца.

– Да.

Капитан замялся, подбирая слова. Неопределённо махнул рукой и нахмурился.

– Она мертва? Скажи честно.

Ответил Фатх не сразу. Заглянул в глаза рыжему и смотрел, пока тот не отвёл взгляд.

– Да, Восьмая из Семнадцати покинула мир.

– А другие? Сколько Их осталось?

Жрец пожал плечами.

– Сложно ответить. Все знаки врут, а различить их в небе человеку не под силу.

– Жаль, – капитан вздохнул, – Она была доброй.