Вижу войну глазами деда

Дед садится на пенёк, достаёт из кармана пачку «Беломора» и, привычно смяв гильзу, закуривает, с наслаждением пуская клубы сизого дыма.

– Деда, а ты маленьким был?

– Конечно, был! – удивляется дед.

– А каким ты был?

– Да, таким же как ты, Санька. Только чуток поменьше.

– Почему поменьше?

– Время тогда не больно сытное было. Да, к тому же, в мать пошёл – маленький да худенький. Отец мой здоровый был. Настоящий богатырь. А мама – как курочка. Вот, я посерёдке между ними и получился.

– Деда, а каким ты в детстве был?

– Ты уже спрашивал.

– Не-е-е… Как ты жил в детстве?

– Обычно жил. Как все мальчишки. С шести лет отец меня уже «мужиком» стал называть и велел матери по хозяйству помогать. Манька-то, ещё маленькая была.

– Да и ты маленький был! Какой из тебя помощник?

– Ишь, ты! Это сейчас вы в шесть лет в детский сад ходите. А я в свои шесть в магазин за хлебом с запиской ходил. За цыплятами присматривал, козам воду из бочки своим ведёрком наливал, мамке помогал огород полоть. Ну и Маньку нянчил.

– Ух, ты! А гулять тебя отпускали? С мальчишками играть?

– Отец строгим был. С утра даст задание, а сам на работу уходит. На колхозную конюшню. Задание надо выполнить. А не выполнишь – хворостиной по заднице прогуляется. Или уши надерёт.

– Деда, а в школе ты хорошо учился?

– Хорошо. Отец меня в пять лет начал учить чтению и счёту. Так что, не побоюсь этого слова, в школе я был среди первых учеников. Да и учёба мне легко давалась. Верил я, что грамотные люди сделают жизнь в стране лучше.

– А какие предметы тебе нравились?

– Арифметика, литература, география, биология и физика. Пожалуй эти. Но и в других я не отставал. Стыдно было перед отцом «тройки» домой приносить.

Увидев, как я потупил взгляд, вспоминая свои «трояки» и «пары», дед потрепал меня по голове и продолжил рассказ.

– Особенно хорошо мне давались арифметика, черчение и немецкий. Не буду хвастаться, но «пятёрка» по немецкому была у меня одного. Учительница была хорошая. Она говорила мне: «Иван, тебе обязательно надо быть переводчиком». А я хотел быть…

Знала бы она, как мне этот немецкий пригодится на войне…

– Деда, а кем ты хотел быть?

– Твоим дедом… – засмеялся он в ответ.

– Ну, деда! Я же серьёзно спрашиваю! Ты куда после десятого класса хотел поступать?

– Не было тогда десятого класса, Санька. Закончил я семилетку. На одни «четвёрки» и «пятёрки» закончил.

– А потом?

– А потом пошёл в колхоз работать. К отцу в помощники. На уборке помощником комбайнёра был. Летом коров пас. Много работы было.

– А потом?

– А потом началась война…

– Деда, расскажи! Ну, пожалуйста!

– Потом… Потом, как-нибудь. Давай-ка, ещё часок с дровами повоюем, и – в баню.

Глава 3. «Сулико»

Дед не любил рассказывать о войне. Несмотря на то, что его часто приглашали в школу на классные часы. Несмотря на то, что он был председателем совета ветеранов Рубцовского района.

Конечно, он что-то рассказывал. Но это были привычные слова о подвиге советского народа в годы Великой Отечественной войны, похожие на уроки истории. Краткие, лаконичные, без упоминания о личном участии в боях. Знал я только что дед воевал на 4-м Украинском фронте, был обыкновенным пехотинцем и связистом. Разговорить деда мне никак не удавалось.

Скромным человеком был дедушка. Старый пиджак с медалями надевал только 9 мая, когда в Самарке проходил торжественный митинг у памятника погибшим односельчанам.

Когда Великой Победе исполнилось ХХХ лет, дед прочитал на митинге свою поэму. Огромный поэтический труд на 96 листах, напечатанных на машинке. Он сумел рассказать в стихах о каждом односельчанине, прошедшем войну. О живых и павших. Не забыл никого.

У памятника стоял вой… Пожилые женщины теряли сознание. И сам дед после этого митинга свалился на неделю с сердечным приступом.

К сожалению, мои родственники не сохранили поэму. Жалею об этом всю жизнь. Почему не взял себе? Почему не переписал? Почему не сохранил?

В памяти осталось только самое начало:

Июнь. Воскресенье. Все спали.

Шумели листочки в саду.

А утром фашисты напали

На нас в сорок первом году.

От Белого моря до юга —

Любимая наша страна.

Шумела свинцовая вьюга.

Итак, начиналась война…

Будучи председателем совета ветеранов, он стучался во властные двери и добивался для ветеранов всего, что положено. Всё для людей. Для себя ничего. Вот таким человеком был мой дед.

Первый раз дед заговорил со мной о войне, когда мне было уже семнадцать лет.