Синеокая моя Русь

Выйду нынче спозаранку.
Дверь в избушку подопру.
Осень скатерть-самобранку
Расстелила мне в бору.
Бездорожье – не проблема.
«Нам ли горе горевать?
Мы ж крестьяне, не богема…» —
Говорила часто мать.

Ай да ширь, не хватит слога,
Чтобы радость описать.
И родник в утробе лога,
Словно Господа печать.
И дурманит ветер прелью,
И фата берёз желта,
И звучит виолончелью
Песнь прощальная дрозда.

Разлилось отдохновенье
В сжатом поле по стерне.
И заметно удивленье
У сороки на сосне.
Раскричалась, дескать, охти,
Потревожил мой покой.
Что ж теперь, кусать мне локти?
– Ишь ты, цаца, «рот с дырой».

Не спеша бреду, смакую
Радость с грустью пополам.
Дал же душу Бог большую
И любовь к родным краям.
Век бы здесь ходил-скитался,
Целовал родник взасос,
И дышал – не надышался
Прелым запахом берёз.

Баба Яга

А знаешь, Бабушка Яга
Совсем не древняя старуха,
Не злая, да и не карга —
Не верь побасенкам и слухам!

Я как-то раз под Новый Год
Домой в деревню возвращался,
Шёл прямо лесом, не в обход,
Вдруг в самой чаще оказался.
А тут ещё, мне на беду,
Метель со снегом разыгралась.
Темно, как будто бы в аду,
В сугробах тропка затерялась.
Вдруг вижу: словно светлячок
Зовёт к себе сквозь лапы елей,
Такой забавный огонёк,
Пошёл к нему – я парень смелый!
Прошёл валежник, сухостой
И оказался средь полянки,
Гляжу: избушка предо мной…
И тут душа нырнула в пятки!

Ведь это Бабушки Яги
Избушка на куриных ножках,
Теперь хоть стой, а хоть беги, —
Здесь на неведомых дорожках
От этой злюки не уйти,
Поймает, в печку запихает,
А после косточки мои
На пару с лешим обглодает.
Но делать нечего, стучусь,
А то уже замёрз безмерно,
Зубами клацаю, трясусь,
А на душе боязнь и скверно.

Открыла женщина в годах,
И без клыков, и не старуха,
Без костылей, на двух ногах,
Улыбка с уха и до уха.
Прошу:
– Пустите ночевать,
У печки до утра погреться.
Уйду, лишь будет рассветать.
(А сам пытаюсь оглядеться…)
– Входи, хороший человек,
Снимай тулуп, садись на лавку.
Ты первый гость за целый век,
Так рада – хоть пляши вприсядку!
Не бойся, я хоть и Яга,
Но рада гостю дорогому.
Молва жестока и резка, —
Не верь, всё было по-иному.
Свои побасенки Кощей
Наплёл, мол, я людей съедала.
Жениться он на мне хотел,
А я взяла да отказала.
И с той поры идёт молва,
Что служит Бабка злую службу,
Что, дескать, старая карга
С нечистой силой водит дружбу.
Тут я, признаться, задремал,