Жизнь житомирского еврея

Я и сам уже думал об этом. Мы пару раз обсуждали эти обязательства (ГКО) и прогнозировали, что при таком тренде доходности дело должно кончиться крахом. Ни одна организация, ни одно государство не может долго продолжать заимствования на таких условиях. Вопрос только во времени. Мы не предполагали, что этот болезненный процесс может затянуться на столько лет. Сказалась, вероятно, кредиторская история и безупречная репутация Советского Союза как аккуратного плательщика по своим обязательствам. Ну и безмерная жадность кредиторов.

Напоследок я только спросил бывшего шефа, в курсе ли он оперативной политики траншей.

– Постоянно в курсе. И лучше работать с рублями; по ним курс обязательств будет, безусловно, более волатильным.

– Учту. Но после возвращения из отпуска.

Чтобы понять, почему я решил на время исчезнуть из Москвы, нужно вернуться на некоторое время назад. Через неделю после того, как я начал активно работать с приватизационными чеками, ко мне в туалете рядом с залом торговой площадки подошел тихий, незаметный мужик и по-дружески начал объяснять:

– Ты уже не новичок, у тебя приличные обороты и нужно делиться.

– С кем это?

– Площадку «ведут» солидные люди, они оберегают всех нас от неприятностей, но это требует расходов. Поэтому нужно делиться. Добровольные пожертвования должны быть в пределах пяти процентов от профита. Доходы каждого не проверяются детально, ведь все мы честные люди. Но утаивать их не стоит.

– А что будет, если я не буду добровольно жертвовать?

– Да ничего особенного не будет, но система не станет тогда защищать тебя от неприятностей. А они, к сожалению, случаются слишком часто.

– Я подумаю.

Но про себя решил, что делиться с неизвестными «защитниками» не собираюсь. Дня через три ко мне снова в туалете подошел тот же мужик и спросил:

– Ну, что ты решил?

– У меня другая компания.

Он все так же негромко сказал:

– Тогда ты сам в ответе за свои проблемы.

– Понимаю, – сказал я тоже негромко.

Я попросил одного из знакомых проверить связи этого мужика. Он понаблюдал два дня и сказал, что реальных связей с серьезными людьми у мужика нет. По крайней мере, за два дня он не видел таких контактов. Я, в свою очередь, стал внимательнее приглядываться к окружающим и заметил на следующий день молодого парня, бросающего на меня время от времени быстрые взгляды. Было неприятно, но почему-то не страшно. К концу работы площадки он исчез, но на следующий день появился снова. Теперь он держался поближе ко мне и не скрывал, что следит за мной. Это нервировало, заставляло отвлекаться от возможных сделок. День окончился для меня практически без результатов, то есть без интересных сделок. К концу дня парень опять исчез.

Так было и на третий день. Тихий мужик тоже время от времени появлялся в поле моего зрения, как будто предлагая поговорить с ним. Я злился, но старался не показывать вида. Дело в том, что я не поверил в реальность угроз. Ну не показалась мне эта парочка страшной, если за ними не стоит никто. Но однажды молодой парень не исчез в конце дня, а неторопливо двинулся за мной, совершенно не скрываясь. Я, тоже не торопясь, прошел в метро, проехал несколько остановок до центра, не пытаясь оторваться от него, вышел у Библиотеки Ленина и пошел в переулки за Домом журналистов, как бы приглашая его к контакту. Возможно, это смутило его, но он продолжал неотступно следовать за мной. Это были хорошо знакомые мне места, так как здесь в одном из приземистых двухэтажных домов жила моя приятельница. Я зашел в знакомый подъезд, быстро поднялся на второй этаж, и по запутанному коридору прошел в другой подъезд, вторая дверь которого выходила в соседний переулок. Потом спокойно прошел до станции Октябрьская и уехал к себе на Преображенку.

На следующий день парень снова попытался следовать за мной, но мне это надоело. Я оторвался от него прямо в метро на пересадочном узле около Библиотеки Ленина. В общем, неделя была испорчена. В субботу я подъехал к знакомому дилеру, о котором понаслышке знал, что он имеет контакты с продавцами оружия.

– У меня к тебе просьба. – Я не стал ходить вокруг да около. – Представь меня надежному продавцу оружия.

Дилер посмотрел на меня внимательно:

– Тебе это действительно нужно?

– Да, появились проблемы…

Он тут же позвонил кому-то: «…да… да… человек надежный». Повернулся ко мне:

– Что ты хотел бы?

– «Макаров». Чистый, не засвеченный.

Я просто хорошо знал этот пистолет – в институте на военной подготовке мы стреляли именно из «макарова». Договорились встретиться в Нескучном саду.

Продавец действительно принес пару пистолетов и сказал, что они прямо со склада, номера спилены. Пистолеты выглядели новыми. Я взял один из них, заплатил не торгуясь пятьсот долларов и получил в придачу пачку патронов. Продавец сказал, что стволы пристреляны, проблем не должно быть, а если что не так, то его можно найти через моего приятеля. На этом и расстались. В воскресенье я проверил ствол в лесу около Перловки. Все было нормально, и я перестал волноваться.

В понедельник история повторилась. Опять парнишка пытался «вести» меня. Я ему это легко позволил, но затянул наши странствования: зашел в кафе, посидел там не менее сорока минут и поводил его еще с полчаса по Москве, пока не завел в глухое место возле Патриарших (или они сейчас Пионерские?) прудов. Там я прислонился к глухой стенке и стал ждать. У парня было безвыходное положение: он не мог исчезнуть, так как это означало бы полное поражение, но и не знал, чего нужно бояться ему. Он просто растерялся, демонстративно вытащил нож и стал подходить ближе. Я ему сказал:

– Не дури, не слушайся идиота, который послал тебя на убой.

Но малый продолжал медленно подходить ко мне. Я выхватил из-за ремня пистолет и почти не целясь выстрелил ему в левую ногу. Стреляю я неплохо: в институте никогда не выбивал меньше чем двадцать восемь с трех выстрелов, поэтому пуля задела мякоть, не причинив особенного вреда. Однако вид нацеленного оружия, боль в ноге и неожиданность произвели на парня слишком сильное впечатление. Он заорал:

– Не стреляй, я больше не буду.

И расплакался. Я подошел к нему поближе, целясь прямо в переносицу и сказал:

– Передай своему говнюку, что если он еще раз подойдет ко мне или подошлет кого-то, то я отстрелю ему яйца.

Потом развернулся и пошел, не оглядываясь к станции метро Маяковская. Больше они меня не тревожили. «Макаров» я тщательно протер и спрятал в лесу, около Перловки.

Все это хорошо, но дилер, которого я «кинул», совершенно другой закваски. Я знал точно, что с ним теперь лучше долго не контактировать.

Исчезнуть с горизонта

Я не поехал сразу в Житомир, нужно было еще заехать в Ленинград. Теперь он вроде бы снова называется Петербургом. Непривычно.

В дверях меня встретил Володя. Не отходя в сторону, он хмуро заявил, что мамы нет дома и придет она не скоро. Казалось, что он не жаждет пускать меня в квартиру.

– Что же ты меня не пускаешь? Никого нет дома?

– Да нет, дедушка дома.

– Ну дай мне пройти, мне нужно поговорить с ним.

Володя, продолжая хмуриться, отступил немного, давая мне дорогу. Мальчики почти всегда защищают маму, если родители разошлись. Володя уже большой, у нас с ним давно не ладится – он считает меня виновным в распаде семьи. Наверное, он по-своему прав, но ведь и я тоже имею право на собственную жизнь. В коридор вышел Петр Афанасьевич.

– Миша, здравствуй, какими судьбами? Что же ты не проходишь?

– Да вот, с Владимиром разговариваем.

– Проходи, проходи ко мне в кабинет, сейчас я чаек сооружу. Или что-то покрепче?

– Нет, Петр Афанасьевич, покрепче не нужно, а чайком я с удовольствием побалуюсь. Варвара Игнатьевна готовит прекрасный чай.