Жизнь житомирского еврея

Я понял, что с Петром Афанасьевичем уже бесполезно советоваться, он в растерянности перед этой жизнью, которая меняется слишком быстро и не оставляет времени на ее осмысление. Галину я нашел на кухне и передал ей деньги.

– Извини, я не скоро смогу приехать, поэтому здесь деньги на несколько месяцев. Но как только у меня будет возможность, я приеду.

– А на день рождения Ксюшин приедешь? Что мне ей говорить?

– Ой, совсем забыл, конечно, постараюсь приехать.

Как у малышей со здоровьем?

– Как будто тебя это интересует.

– Зря ты так говоришь, конечно, интересует. Только времени совсем нет. Времена пошли не сладкие, кручусь, как белка в колесе.

– Ты всегда крутишься.

В ее голосе чувствовалось закипающее раздражение. – Да ладно тебе. Дети где?

– Бабушка повела в детский сад.

– Ладно, поцелуй их за меня и скажи, что папа их очень любит.

Я развернулся, взял свой портфель и пошел к двери. Галина смотрела мне в спину, и я чувствовал, что глаза у нее совершенно сухие.

Все, делать больше в Ленинграде нечего. Теперь на вокзал.

На перепутье

На следующий день я появился в институте. Была пятница, и Клавдия Петровна очень удивилась, увидев меня, даже встала со стула.

– Что случилось, Михаил Юрьевич?

– Все нормально, просто я что-то устал, и попрошусь в отпуск. Не знаете, Виктор Борисович у себя?

– Нет, Михаил Юрьевич, он уже вместе с Милой Сергеевной перешел на новую работу.

– Ясно. Я пошел в отдел кадров, писать заявление на отпуск.

В отделе кадров единственная оставшаяся сотрудница (завотделом ушел на пенсию) к заявлению отнеслась с пониманием и сказала, что сейчас же отнесет прямо к заместителю директора без дополнительных виз и, как только заявление подпишут, позвонит в отдел. Сотрудница всегда хорошо относилась ко мне, так как я не забывал перед праздниками забежать: поздравить и принести небольшой сувенир.

Я прошел в свой кабинетик и сел, задумавшись, за стол. Собственно, мысли крутились уже более суток вокруг одного и того же. Нужно начинать свой бизнес. Но какой бизнес? И какой для этого нужен капитал? И как его сформировать? Некоторый запас долларов у меня имелся, не зря же я последний год более осторожно подходил к новым покупкам. Но этого мало, нужно срочно увеличить свои возможности. Путь только один: нужно продавать даже то, что хотелось бы оставить себе.

Приняв решение, стал обзванивать знакомых дилеров. Филателисты отвечали скупо: сильный застой. Правда, на марки германских княжеств до 1871 года спрос имелся. Кто-то активно вывозил интересный материал в Германию. Придется порыться в запасах. Порадовал один из дилеров, занимающихся графикой. У него появился новый клиент с большими деньгами, «хватающий все подряд». Он уже сдал ему все свои запасы и не прочь был пополнить их. Это радовало. Я не хотел пока трогать ничего из живописи и тем более из архива Лизы.

Через час позвонила сотрудница отдела кадров и подтвердила, что отпуск подписан начиная с понедельника. Хорошо, значит месяц у меня в запасе на размышления. Вечером дома я начал разборку имеющихся запасов марок Германии до 1871 года и просмотр конвертов из архива Лизы. Это была трудоемкая работа: после изъятия письма необходимо перенести все надписи с конверта, включая даты и места отправки и получения письма, на новый чистый конверт и вложить в него само письмо. К продаже предназначались только конверты. Наиболее интересные из них, особенно с датами до 1860 года, я возвращал в коробку. С графикой, купленной по случаю, все было проще. На каждом листе на обратной стороне были написаны цены в рублях и даты оценки. Нужно было только учесть время, пересчитать в доллары и добавить двадцать процентов. Конечно, это тоже проблема, так как даты варьировались от 1983 до 1991 годов. Но точность не очень волновала меня – я предполагал, что сделка будет оптовая, и все равно придется делать большую скидку. Сумма вроде получилась приличная, но все же смешная. С такими деньгами нечего мечтать о начале нового бизнеса. Но не беда. Во-первых, имеется уже некоторый запас денег; во-вторых, это только начало дешевых распродаж.

Всю следующую неделю я непрерывно работал, обзванивая дилеров и коллекционеров; встречаясь с разными людьми по несколько раз в день. Ожидал сообщений от Милы Сергеевны, но она почему-то молчала. Звонить домой Виктору Борисовичу не хотелось – видимо, ему нечего пока сказать, раз не попросил Милу связаться со мной. Наконец в пятницу утром я позвонил Вениамину и предложил встретиться вечером. Он пригласил посидеть у него в Перловке в субботу.

Опять придется делать отступление, чтобы пояснить наше знакомство с Веней.

Вениамин Семенович Гринер познакомился с Виктором Борисовичем Петровым в 1989 году. Он тогда работал в экономическом институте, сделал работу по имитационному моделированию торговых предприятий и получил интересный результат. К тому же начал успешно делать для предприятий прогнозы развития их финансового положения в меняющихся условиях хозяйственной практики. Директор его института упомянул об этом в разговоре с Виктором Борисовичем, и тот, как всегда, заинтересовался новым подходом.

Подход был не так уж нов, в семидесятых годах было много диссертаций на тему моделирования предприятий, но позднее все заглохло, так как практического интереса эти работы тогда не представляли. Кто умел – переключился на моделирование развития отраслей. Тема, вполне годящаяся для диссертаций, но тоже не находящая реального выхода по вполне понятным причинам. И вдруг кого-то интересует моделирование, кто-то готов платить деньги. Директор института дал телефон лаборатории Вениамина, Виктор Борисович позвонил ему и предложил сделать доклад на семинаре в нашем отделе.

Обычно семинар в отделе, если его не ведет блестящий академик, довольно скучное мероприятие. Один-два научных сотрудника слушают и понимают, о чем идет речь; двое-трое сотрудников делают вид, что им интересно; а две-три девушки заботятся только о том, как они одеты и как выглядят. Веня рассказывал о результатах моделирования, о тех катастрофических изменениях, которые ожидают предприятия торговли в условиях утвержденной системы налогообложения, если ее не менять кардинальным образом. Его слушали, но интересно было только Виктору Борисовичу. Он спросил:

– Можно ли это программное обеспечение применить и к предприятиям среднего машиностроения? В крайнем случае, можете ли вы или ваша лаборатория адаптировать программу для условий таких предприятий?

Веня его разочаровал:

– Программа учитывает особенности только торговых предприятий. Для программ моделирования важны мельчайшие детали хозяйственного механизма. Ведь черт кроется именно в деталях. А допуска у меня никогда в жизни не было, так что о деталях, присущих предприятиям среднего машиностроения мне и мечтать нельзя. Кроме того, я собираюсь переходить в коммерческую организацию.

Было еще несколько вопросов. Одну девицу заинтересовало:

– А как может машина предсказать будущее? Ведь она машина, у нее нет сознания.

Хихикнул только один из слушателей. Это был я. Ясно, она просто ничего не слушала. На полном серьезе Веня пустился в объяснения:

– Хотя модель вероятностная, но каждый вариант она просчитывает по жесткому алгоритму. Так что для нее нет необходимости иметь сознание.

После семинара Виктор Борисович пригласил нас с Вениамином Семеновичем к себе в кабинет и завел разговор о весьма заметном уже пагубном влиянии начинающейся инфляции на состояние финансов предприятий. Но сделать, по-видимому, ничего нельзя. Правительство отчаянно нуждается в деньгах, минфин ни при каких условиях не пойдет на изменение системы налогообложения, если это скажется на поступлении доходов государству. Не исключено, что это осознанная политика доведения предприятий до банкротства, чтобы обеспечить моральную поддержку переходу на новые условия хозяйствования.

На этом мы все втроем и согласились. Виктор Борисович сказал, что секретарь будет приглашать Вениамина Семеновича на семинары и он будет рад, если тот найдет время посещать их.

Вообще-то, я видел и раньше Вениамина на встречах коллекционеров в Москве, при моих редких заездах туда, но не был с ним знаком. Возможно, он тоже помнил меня, так как, уходя с семинара, сказал:

– Не ожидал вас здесь встретить. Какими судьбами к нам из Питера?

– Я перебрался в Подмосковье и работаю теперь здесь. Мы обменялись телефонами, предположив, что придется еще встречаться. Так оно и вышло. Правда, как ни странно, по большей части встречи происходили не в обществах коллекционеров, а у него в Перловке, и особенно часто в 1994–1996 годах. Но об этом отдельно. Вениамин был на двадцать два года старше меня, что нам совсем не мешало.

И вот, август 1992 года, я сижу у него на веранде, на улице жарко, но здесь немного продувает ветерок из открытого окна. На столе чай, варенье, домашнее печенье. Супруга любит гостей, а ко мне проявляет искреннюю симпатию. Я всегда помню дни рождения всех знакомых дам, не забываю при встрече вручить хотя бы малюсенький презент, хотя бы один цветочек. И соответственно, ко мне хорошо относятся все дамы, особенно среднего и старшего возраста.

Выпили чай, обсудили погоду, последние фокусы Ельцина и перешли к основной цели встречи. Я рассказал, что ухожу из института и пока не знаю, чем заняться. Снова идти работать к кому-то не хочется. Хочется проверить себя как независимого бизнесмена. Рассказал о возможности встроиться в прибыльный бизнес с компьютерами, еще об одном предложении войти в организуемую фирмочку по производству чего-то суперсовременного. Он слушал и смотрел на меня, наверное, сравнивая с собой, со своей неспособностью к самостоятельному бизнесу. Но я ждал от него совета, какого-то толчка, и ему это было странно видеть. Он знал меня как уверенного парня, всегда знающего, что хочу, и умеющего этого добиваться. Вениамин пытался мысленно поставить себя на мое место, но ничего не получалось. Мы были слишком разные.

– Не нужно тебе, Миша, входить с кем-то в компанию. Ты индивидуалист. Ты не сможешь подчиниться групповым интересам и, со своей стороны, не сможешь давить чужое мнение, заставлять подчиняться тебе. А в коллективе не бывает равноправных людей, особенно в бизнесе. Или ты хозяин, или ты служишь, ну, в крайнем случае, являешься уважаемым советником, которого слушают, но делают по-своему.

– И что ты предлагаешь?

– А что я могу предложить? Ты не генератор идей, ты не сможешь предложить идею производства нужного продукта, материального или какого-то другого. И что остается? Я думаю, финансы. Это наиболее близко тебе. Все-таки какой-никакой, а ты экономист, работаешь уже несколько лет с серьезным специалистом. Решения по приватизации практически приняты: будут приватизационные чеки. Сейчас в стране будет финансовая вакханалия. Дикая нехватка денег у предприятий и в то же время обилие денег при полном отсутствии контроля над финансовыми потоками. Миллионы людей получат в свое распоряжение ваучеры, небольшие суммы денег, и не будут знать, как правильно их использовать. Представляешь? Даже десять тысяч рублей, умноженные на сто сорок миллионов будущих владельцев ваучеров, дают более триллиона рублей. Реально, приватизационный чек должен стоить значительно больше, чем десять тысяч рублей. Кроме того, создаются новые финансовые структуры, и цены на их бумаги, безусловно, будут весьма волатильны. И если ты научишься плавать в этой мутной водичке, ты будешь на коне. Нужны только крепкие нервы, голова и начальный капитал. Все это, по-моему, у тебя имеется.

На следующей неделе я созвонился, наконец, с Виктором Борисовичем и поведал о нашем разговоре. Оказывается, Вениамин с ним тоже встречался и рассказал, что знал о взаимоотношениях руководителей комитета. К тому времени контора «Р и К», в которой он работал заместителем директора, уже длительное время контактировала с комитетом. Был организован «Центр приватизации», и они активно участвовали как в оформлении приватизационных документов крупнейших предприятий, так и в обсуждении основополагающих документов приватизации. Виктор Борисович сказал мне по телефону:

– Я не чувствую, что именно хочет получить от меня начальство, да оно и само еще этого не знает. Вероятно, пока требуется только обеспечить мониторинг финансовой ситуации в стране и поддерживать контакт на экспертном уровне с центральным банком и минфином. Давайте встретимся втроем у меня дома, отметим переход на новую работу и обсудим совместно ситуацию.

Встреча состоялась, как обычно в этом доме, не только приятная, но и полезная. «Старшие товарищи» заверили меня, что всегда поделятся интересной информацией, а главное для меня сейчас – накопление свободного капитала.

К тому времени я и сам принял аналогичное решение, просто хотел проверить себя. На всякий случай созвонился с Геннадием и Петром Афанасьевичем и выяснил, что сделка с компьютерами действительно состоялась. Оказалось, что давить на Геннадия не нужно. Петр Афанасьевич в замешательстве подтвердил, что все в порядке и свои пять процентов он получает. Потребность в компьютерах была не только у него, и он начал «доставать» их своим многочисленным знакомым. Геннадий поблагодарил меня за дополнительную возможность расширения бизнеса и возможность не возить технику далеко.

А я начал еще более активно реализовывать все, что могло быть продано, порой не обращая внимание на убытки такой реализации. Не трогал я только оставшуюся у меня часть архива Лизы. Временами я и сам не мог понять свое почти сакральное отношение к архиву. Я старался никогда не упоминать о нем; папки, картотеку архива и портрет Лизы держал в съемной комнате в Малом Кисельном переулке. Два года назад я снял небольшую квартиру на Преображенке, но ни архив, ни портрет туда не перевез, разве что пару раз возил портрет показать кому-нибудь. Веня как-то удивился: