Это было в Одессе

– Не отходит ли какое-нибудь британское судно в направлении Одессы?

– Возможно.

– Нельзя ли воспользоваться любезностью командования для отправки этим судном офицера, агента русской…

Голос из комендантства, говорящий по телефону, перебивает:

– То есть деникинской?

– Да. Для отправки в Одессу крайне важного агента, поручика Сергея Казарина…

Разрешение английского командования дается… Крейсер «Адмирабль» приобретает пассажира в форме гусарского поручика, среднего роста, с острыми, серыми, внимательными глазами, с гладко причесанными смолисто-черными волосами и спокойным неторопливым голосом.

Поручик Казарин щелкает шпорами, представляясь командиру Томсону:

– Казарин, поручик гусарского полка имени Его Величества…

Артур Томсон снисходительно качает головой:

– Вам отведена каюта, мистер Казарин.

* * *

Лорд Холлстен, лидер консерваторов, на заседании парламента задает вопрос:

– Правда ли, что британские войска несут сторожевую службу на Черноморском побережье, в то время как русские добровольческие войска отведены на отдых и для переформирования?

Ему отвечает товарищ министра иностранных дел: он заявляет, что, согласно сообщению Министерства военных дел, британские войска не несут сторожевой службы на черноморском побережье и находятся на Ближнем Востоке исключительно для охраны британских интересов на Черноморском побережье.

Лорд Холлстен складывает бумаги в портфель и собирается уходить. Он высокого роста, седой, гладко выбритый. Его партия, партия консерваторов, имеет некоторые основания быть недовольной правительством Ллойд Джорджа…[1 - Дэвид Ллойд Джордж, 1-й граф Дуйвор, виконт Гвинед (1863–1945) – британский политический деятель, премьер-министр Великобритании от либеральной партии (1916–1922).]

Лорд Холлстен покидает здание парламента ровно в пять часов пополудни для того, чтобы присутствовать на совещании лидеров по некоторым вопросам, не терпящим отлагательств.

* * *

Почти в то же самое время в лазарете, находящемся недалеко от Трафальгар-сквера, в лазарете, устроенном специально для офицеров колониальных войск, раненных на Западном фронте, в лазарете, в котором находится триста кроватей и на них триста жертв последних заключительных боев, последней схватки германского и союзного империализма – в это же самое время сестра милосердия мисс Дуглас, дочь полковника Дугласа, обходила кровати больных, проверяя температуру.

У одной из кроватей она остановилась и с мягкой улыбкой спросила:

– Сегодня лучше?

Умирающий от туберкулеза, полученного в окопах Бельгии, индусский офицер, уроженец Горного округа Пенджаба, посмотрел на мисс Дуглас блестящими глазами:

– Температура ниже, – сказал он хриплым голосом.

Его английский язык носил только чуть заметные следы гортанного наречия Пенджаба.

– Вы поправитесь, – сказала мисс, кивая головой в белоснежной косынке. – Вы поправитесь и еще долго будете служить британской короне. Потому что мы победили, мистер Абиндра, мы сломили германский воинственный дух и отныне мир воцарится…

Она замолчала, потому что легкая улыбка скользнула по бледному лицу индуса.

– Вы не верите в это, лейтенант Абиндра?

– Я верю, – сказал лейтенант Абиндра, – я верю, но до этого еще далеко…

Он закрыл глаза, утомленный беседой.

Сестра милосердия поправила подушку, одернула одеяло и неслышно вышла из палаты.

Проходя по коридору, она подумала:

– С его точки зрения… Конечно, он не дождется этого, его часы сочтены. Бедный Абиндра!

Мисс Дуглас искренне пожалела его, этого индуса с матовым цветом лица и тускло-черными пристальными глазами. Мисс Дуглас читала Рабиндраната Тагора и созвучие в именах внушало ей симпатию к индусу…

В дежурной комнате мисс Дуглас спросила врача:

– Как вы находите Абиндру, лейтенанта колониальных войск?

– Умрет к утру, – ответил врач, просматривая бюллетени, – правого легкого нет, а левое…

Он пожал плечами.

* * *

За закрытыми глазами индуса Абиндры, должно быть, пробегали видения, может быть, это были картины боев на Западном фронте, на полях Бельгии, где сыновья Непала и Пенджаба сражались во имя британского империализма, поддерживаемые танками, эскадрами аэропланов и тяжелыми орудиями. Может быть, это были картины Индии, солнца Пенджаба, гортанных слов родного наречия, смуглых, как шоколад, девушек…

Мягкая улыбка блуждала по лицу лейтенанта колониальных войск Абиндры, умиравшего в лазарете на Трафальгар-сквер. Эта мягкая, почти безвольная улыбка застыла на его лице, и мисс Дуглас, наклонившись над ним, тихо сказала:

– Кончено…

Два ирландца-санитара вынесли тело лейтенанта Абиндры в покойницкую, мисс Дуглас доложила главному врачу. В книге лазарета против имени лейтенанта Абиндры появилась пометка: «Скончался в 8 ч. 10 минут вечера. Уроженец Пенджаба. Поражение правого легкого… Вступил в лазарет 20 декабря 1918 г., выбыл 15 февраля 1919 г.»

Внизу стояли подписи палатной сестры мисс Дуглас и главного врача.

* * *

Людей, никогда не видевших друг друга, людей, живших в разных широтах, занимавшихся разной деятельностью и принадлежавших к разным социальным слоям и разным национальностям, никогда не помышлявших о событиях, происшедших за краткий промежуток времени, секунду для Истории, за один год, этих разнообразных людей связал в один клубок, спутал, стасовал, как опытный фокусник тасует карты, 1919 год. Этот год принадлежал к той эпохе, которая в истории человечества будет отмечена красными пылающими буквами.

Эти несколько людей действовали на фоне разгневанного океана человеческих существований, на фоне миллионов людей, приведенных в движение на Востоке, Севере, Юге и Западе. Миллионы людей легли на полях Бельгии, на Карпатах, в Польше и Галиции, в Африке на берегах озера Танганьики, на берегах Конго, на берегах Тихого океана, на берегах Черного моря, в горах Кавказа и в долинах Средней Европы, миллионы трупов украсили поля небывалых битв во славу мирового капитализма, во имя владык из Сити, из Нью-Йорка, биржи в Чикаго, улиц миллиардеров и Версаля и Даунинг-стрит.

Миллионы людей подняли красные знамена на Востоке… Миллионы людей на Западе выжидательно стояли под ружьем на недавних нолях битв. И весь мир – от Шанхая до Лондона, от Сан-Франциско до Стокгольма, от Владивостока до Одессы, от Калькутты до Бухары – представлял собой зрелище вулкана, находящегося в начале извержения…

Изворотливые мозги дипломатов с Даунинг-стрит в Лондоне и социал-демократов Его Британского Величества, давших безмолвное согласие на мировую бойню, и трех десятков преступников, сидевших в Версале в исторические дни 1919 года, и хищные инстинкты капиталистов всех бирж от Сити до Чикаго – напрягали все силы для того, чтобы покончить с результатами вызванной ими бойни и для того, чтобы бросить все силы на подавление того, что повергало их в трепет, что искрами радио за подписью – Чичерин – не давало их процентным бумагам расти спокойно на биржах…

Английские и французские крейсера в Одессе, Батуме, в Черном и Балтийском морях, греческие, английские, французские десантные отряды и черные войска – все было брошено для «спасения цивилизации», жалкий предлог, стертое клише желтой прессы, придуманное для обывательских мозгов всего мира…

Лидер консерваторов лорд Арчибальд Холлстен, его дочь леди Эдит Холлстен, умирающий в лазарете индусский офицер Абиндра, сестра милосердия мисс Дуглас, командир крейсера «Адмирабль» Артур Томсон, киноактриса Анна Ор, режиссер Джутич, офицер гусарского полка Сергей Казарин, странный человек, совершивший много загадочных поступков, ничем внешне не оправданных, шофер лорда Холлстена китаец Ли-Ванг, и миллионы, миллионы восставших людей, миллионы людей в простой солдатской форме – таковы герои этой книги.