Последний отзыв
Книга довольно хорошо написана в виде рассказов старого человека молодому парню, основанных на событиях его реальной жизни, охватывающей период с нача...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Медведь-Шатун
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Медведь-Шатун
Александр Козлов
Вечер на пляже… Мне с ним интересно. Пьём пряный воздух спокойного моря. Громко болтаем про жизнь и не только… Он много знает забавных историй, и рассказать их умеет красиво. Я удивляюсь, да слушаю жадно, зная, что ночь скоро свалится с неба, чтоб разговоры прервать наши нагло… Книга содержит нецензурную брань.
Медведь-Шатун
Александр Козлов
Уже нет боли, звуки замолчали.
Неведомая лёгкость и рядом млечный путь.
На облаках его МЕДВЕДИЦА встречала,
чтоб СЕРДЦЕ ЗВЁЗДНОЕ вложить в большую грудь.
Медведь-Шатун
Благодарности:
Елена Юрьевна Збаражская
© Александр Козлов, 2019
ISBN 978-5-0050-1198-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Я тебя очень прошу все мои стихи распечатать и оставить у себя в качестве памяти обо мне. Я не хочу, чтобы все мои труды превратились в дым…»
Эти слова Саша написал мне в начале августа 2018 года. Уже тогда я решила, что создам сборник его стихов. Сам он никогда к этому не стремился, потому что не считал это главным. В одной из переписок с ним, он написал так: «Я никогда не писал стихи, а пробовал через написание сбросить свой негатив и не более того. Я не поэт, у меня нет должных качеств для поэта. Я поэтолог – смесь поэта и психолога». Потом смеялся откровенно. Я же считала его поэтом всегда, с первого с ним знакомства на литературном сайте, на котором мы делились своим творчеством несколько лет. Впервые, прочитав его творения, почувствовала в них энергетику и глубокую смысловую начинку, некоторые казались омерзительными, многие приводили в ужас после прочтения. Позже научилась принимать его стихи по-другому, понимая то, что он пишет в них себя – свою жизнь, страхи, радости, мечты, одиночество, любовь, и всегда откровенно, честно, эмоционально. Этим они меня и поражали, приводили в состояние «полное погружение» в чувства героя, восхищали своей прямолинейностью, удивительной образностью, дерзостью, «рычанием» и в то же время, красотой, владением слова. Послевкусие после прочитанного было всегда, а иногда слова его «дымились» на языке, если можно так сказать. Он и писал о себе: «Я идиот-стихоплёт и моя судьба – это писать через внутреннее настроение, и не терять ни грамма драгоценных эмоций». Именно поэтому, его стихи были живыми, настоящими, рвущими душу, пронизывающие читателя до мозга костей.
– Я писал по голым нервам! Сразу и без фильтра.
– Привык сочинять тогда, когда сочиняется и по возможности без искусственности.
В этом весь был Сашка, Медведь-Шатун.
«Сегодня какой-то страх грызёт весь день. Даже руки и ноги холодные. Написал новое, не думаю, что оно кому-то понравится. Но я вынашивал его всю ночь».
«Лен, скажи честно – моё последнее стихо про анти-гения имеет ценность…? Мне показалось, что это одно из лучших, что я написал…»
Очень часто от Саши приходили такие сообщения. Чувствовалось его переживание, как читатели отреагируют на его новое написанное? А потом спрашивал: «Ну, скажи правду, мой последний стих не очень отстойный?». Я же, читая его свежие строки, опять поражалась его мастерству – умение передать настроение и глубину мысли, которая его беспокоила, грызла изнутри. Саша любил и уважал критику. Считал, что без критики любая творческая личность превращается в пластилин. «Я не желаю жалости, я хочу объективности в полной мере, если это возможно…» – такого отношения он хотел и к своим стихам, ждал откровенных мнений, рецензий, и не боялся, что его строки разнесут в пух и прах. К другим авторам у него был такой же подход. Он умел высказываться жёстко, даже грубо, если чья-то работа ему казалось недостойной, умел указать на авторские недочёты. Если ему были непонятны моменты после прочитанного, всегда спрашивал автора, чтобы ему разложили свою идею по-полочкам. Иногда просила, чтобы он не был очень резким в своих комментариях, чтобы не сильно «ранить» автора – быть паинькой, на что он отвечал: «Если я буду паинькой, сдохну через неделю», но тут же становился мягким и смешливым. Умел и хвалить. Саша обладал редким качеством – по-детски непосредственно, задорно и весело восхищаться чужими творческими достижениями, всегда искренне и на порыве. Его похвалы считались особыми, как высшей, авторитетной оценкой, по крайней мере, лично для меня.
Сам он любил стихи, в которых прослеживалась философия, благоухало декадансом (обожал его), строки с элементами «готики», «дума» и навалившегося состояния одиночества – те, в которых был выброс откровенности и боли, что видишь не строки, а самого человека – это называл «поэзией искренности». Считал, что в стихах не всегда нужны изыски, иногда и без них всё очень качественно может быть. Ненавидел пафосность. В строках нравился порванный стихотворный ритм, образность. Любил стихи-диалоги, считал, что в них есть своя прелесть: можно без излишних извилистых метафор донести до читателя свои мысли, обожал стихи с чётко законченной строкой с жёстким посылом. Ему нравились нестандартные подходы к стихосложению, как альтернатива. Считал, что она может выражаться абсолютно по-разному: полное или частичное отсутствие рифм (или провальные рифмы), ломаный ритм, более жёсткая эмоциональная подача стиха, а не его рафинированные формы и так далее. Альтернатива для него являлась той, которая старается взорвать привычное мировоззрение читателя и погрузить его в новое, необычное созерцание происходящего.
«Я прекрасно понимаю, что очень безграмотный и не способный создать шедевр с чётко просчитанными формулами стихотворчества. Я вечный любитель, пишущий для любителей. Дальше мне дорога заказана».
«Да, я бы хотел бы быть другим. Обычным и счастливым, а не идиотом со своими мыслями…»
«Я очень закрытый человек, если можно помоги мне, иначе я ничего делать не буду. Мне всегда казалось, что мои стихи нужны только мне…»
«Вот я и пытаюсь пересмотреть свою жизнь, найти свои ошибки, проанализировать их и вернуться к… Но понимаю, что к обычной жизни у меня возврата нет… Без моей поэзии – я не существую. Не будет моих слов – не будет меня. Опять тюрьма, опять ты должен или тебя забудут…»
«Леныч, я не хочу смысловой смерти! Может быть там, на другом уровне мне положен рай?»
Вот такого мнения о себе был поэт Медведь-Шатун. Когда я читала такие высказывания-откровения, непроизвольно подкатывался ком к горлу, я чувствовала его страх перед смертью, его одиночество…
Об этом он и писал в своих стихах. В них прослеживается вся цепочка внутренних переживаний, борьба с самим собой, мысли о Боге, смерти и одиночестве… Один раз я спросила Сашу, почему он в стихах называет себя то мерзким червем, то гниющим созданием? Он ответил: «Потому что я вижу себя со стороны. Один святой (по-моему, Антоний Великий) сказал, что высшее достижение христианина не увидеть Бога и Ангелов, а постараться посмотреть на себя со стороны и не лишиться рассудка».
«Вот я и хотел показать кризис христианства. Отсутствие здорового мистицизма в церковных кругах. Христианская метафизика перестаёт интересовать людей, они отупели от системы потребительства. Лен, вспомни почему Булгаков написал „Мастер и Маргариту“. От того, что вера в божественное и дьявольское пришла к полному нулю. Только там был атеизм, а у нас эпоха потребительства, которая ещё более ужасней, чем „яркое, материалистическое отрицание Яхве и Люцефера“. Начинается эпоха латентных скотов с отсутствием тяги к духовному».
Или
«Сегодня пересмотрел клип „Алисы“ – „Дети последних дней“, и понял, что он пророческий. Интеллектуальная сфера искусства умерла. Начинается эпоха пред-эсхатологического модернизма, и это конец мира! Творческая субстанция человека умирает жестокой смертью. Останется лишь потребительское стадо, привитое вакциной лже-гуманизма…»
Во многих его творениях присутствует тема духовности, но чаще он писал о смерти. В личной переписке писал откровенно: «Вот ты знаешь, я раньше думал, что могу писать про смерть до глубокой старости и она меня помилует за это… А как эта морда передо мной явилась в качестве болезни, так моя ж@@а сразу сузилась до мышиного глаза… Страх ужаснейший и ты понимаешь, что никто тебе не поможет, если костлявая начала свой отсчёт. Вот это и есть настоящий ужас – ужас в том, что дороги назад в жизнь нет. И вот здесь, из-под сознания, появляется забытый бог, который тебя обнимает и даёт надежду… Я перестал быть атеистом».
После таких слов, я понимала – он знает, что ему осталось недолго жить, а когда «ставила» себя на его место, мне становилось страшно и больно, всё тело сжималось в комок отчаяния, и начинала плакать. Он это чувствовал и писал: «Только не надо реветь, терпеть этого не могу!». Но передать то, что чувствовал он сам, невозможно… Незадолго до смерти он написал: «Я хочу верить в посмертную жизнь! Я хочу существовать и дальше в посмертной реальности!».
– Ох, Шатунчик, Медведя, Сашыч! Я уверена, что ты есть в посмертной реальности… И я плачу, да, пишу это и плачу, хоть ты терпеть этого не мог… Прости, дружище!
У Саши получалась необыкновенная и любовная лирика. Он умел донести до читателя, что он чувствует к женщине, когда любил, и саму женщину, какой она ему кажется. Удивительная чёткая, и в то же время, тонкая грань прочитывалась в его строках о любви. Такие стихи хотелось перечитывать, уж слишком они были крылатыми, сумасшедшими, тёплыми, страстными и искренними. А сам автор, тот самый Медведь-Шатун, который рычал в других стихах, становился мягким, ранимым, игривым и очарованным медвежонком.
«Если честно, когда рядом с тобой любимая женщина – то научишься всему, что она скажет. Просто надо любить человека, а это самый большой стимул в жизни…»
«У нас в Самаре 27 градусов и вода в Волге 19, 7… Аномалия дикая, такое ощущение, что не сентябрь месяц, а начало августа. Точно у Господа Бога крышу снесло, такого у нас никогда не было…»
«То ли я завяз в своей болезни, то ли талант закончился (а был ли он – этот самый талант?) Ни одного образа за последнее время в голове…»
«Всё, что я хочу сейчас – это просто жить, просто жить в этом мире. Я сегодня шёл из магазина и увидел скворцов, огромную стаю скворцов над моим подъездом… Скоро весна… Давай о тебе поговорим…»
Многие, из последних его стихотворений, были уже пророческими. Не побоюсь сказать, что он буквально «катал смерть на языке», а она писала за него… Жаль только то, что он видел себя в другой реальности в тёмных красках. Я же думаю, и уверена, что в той жизни, всё намного светлее и его существование будет длиться очень долго…
«Александр не был простым человеком, как впрочем, и любой человек не прост в жизни и в творчестве. Его прямолинейность иногда была феноменальна, а неуживчивость в социуме, порой граничила с беспомощностью чудака, который никак не сообразит, почему окружающие не могут понять очевидных ему вещей. Мы не были приятелями и знакомыми. Мы дружили. Дружили честно и без обид. С ним было интересно спорить до пены и чуть ли не до ножей, а потом разговаривать о жизни, да и крепко „вздрогнуть“ было до чёртиков хорошо. Он был честным другом, и я до сих пор дорожу этой дружбой. Я помню, когда Александр впервые пришёл на Зону Критики и выставил одно из своих стихотворений, был просто шквал критики, но Шатун держался стойко, вот тогда-то мне и понравился этот парень с обожжённой душой и со своей особой геометрией крыла. И я сделал начитку на его „Осенний променад“, чтобы исчезло недопонимание. У Сашки не было ни одного „проходного“ стихотворения. Бывает, пишешь о том, что хочешь сказать, а тема уходит, уходит, и в итоге, получается так себе, именно, проходное – 2—3 слова существенного смысла, а остальное вода. Шатун никогда не грешил этим, он добивался того, что хотел сказать – у него не было „проходных“. Его стихи не надо принимать как слова, выстроенные в вычурном порядке, их надо пропускать через себя. Все! Их надо впитывать кожей, обрезаясь об острые грани вложенного смысла, ими надо обжигаться и захлёбываться… Ими надо жить…»
©Андрей (Korn Korvin)
«Поэзия автора Медведь-Шатун всегда производила на меня двойственное впечатление: с одной стороны я восхищался его умением подобрать слова, образы, эмоциональный фон – точность и впечатление от которых могли соперничать с творениями мастеров прошлого века, с другой – уничижительность и самокопание, сила самосожжения слегка пугала и удивляла – до каких глубин способен добраться человек в стремлении самопознания и очищения?
Именно очищения, я понимаю многие стихи Александра как попытки раскрыться и избавиться от тёмных мыслей и эмоций, что время от времени посещают каждого. И мне кажется, что ему это удалось в конечном итоге, он смог понять и принять себя таким, какой он есть. Я же видел в нём верного товарища, честного друга, дьявольски талантливого поэта и мне нелегко принять, что не могу, как и раньше, побеседовать с ним на разные темы, получить заряд силы и уверенности. Хотелось бы, чтобы и другие, прочитав его стихи, увидели не просто человека, а Личность, пусть порой мятущуюся и неуверенную, но всегда готовую идти вперёд, несмотря ни на что…
Да он, вообще, всегда казался таким монолитом, замковым камнем, одним из тех, на которых строится каждая крепость и каждый дворец…»
©Владимир Ю. (Гардемарин)
«Саша, Сашка…
Он часто был разным, диаметрально разным – взрывным и меланхоличным, грубым и нежным, мог сгоряча оскорбить человека, а потом яростно корил себя за это и находил силы попросить прощения, искренне, от души. Не зря же он с молодости взял себе ник – Медведь-Шатун. И творчество Саши в полной мере отражает его характер – стихи наполнены метафорами, неординарными эпитетами, мистикой и всё это органично переплетено с обычным человеческим бытом. Его герои то ныряют в жуткую клоаку жизни, а иногда, и в сам ад, то взлетают к небу и ловят мечту о светлом, чистом месте, где нет ненависти, боли, страданий.
Александр Козлов
Вечер на пляже… Мне с ним интересно. Пьём пряный воздух спокойного моря. Громко болтаем про жизнь и не только… Он много знает забавных историй, и рассказать их умеет красиво. Я удивляюсь, да слушаю жадно, зная, что ночь скоро свалится с неба, чтоб разговоры прервать наши нагло… Книга содержит нецензурную брань.
Медведь-Шатун
Александр Козлов
Уже нет боли, звуки замолчали.
Неведомая лёгкость и рядом млечный путь.
На облаках его МЕДВЕДИЦА встречала,
чтоб СЕРДЦЕ ЗВЁЗДНОЕ вложить в большую грудь.
Медведь-Шатун
Благодарности:
Елена Юрьевна Збаражская
© Александр Козлов, 2019
ISBN 978-5-0050-1198-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Я тебя очень прошу все мои стихи распечатать и оставить у себя в качестве памяти обо мне. Я не хочу, чтобы все мои труды превратились в дым…»
Эти слова Саша написал мне в начале августа 2018 года. Уже тогда я решила, что создам сборник его стихов. Сам он никогда к этому не стремился, потому что не считал это главным. В одной из переписок с ним, он написал так: «Я никогда не писал стихи, а пробовал через написание сбросить свой негатив и не более того. Я не поэт, у меня нет должных качеств для поэта. Я поэтолог – смесь поэта и психолога». Потом смеялся откровенно. Я же считала его поэтом всегда, с первого с ним знакомства на литературном сайте, на котором мы делились своим творчеством несколько лет. Впервые, прочитав его творения, почувствовала в них энергетику и глубокую смысловую начинку, некоторые казались омерзительными, многие приводили в ужас после прочтения. Позже научилась принимать его стихи по-другому, понимая то, что он пишет в них себя – свою жизнь, страхи, радости, мечты, одиночество, любовь, и всегда откровенно, честно, эмоционально. Этим они меня и поражали, приводили в состояние «полное погружение» в чувства героя, восхищали своей прямолинейностью, удивительной образностью, дерзостью, «рычанием» и в то же время, красотой, владением слова. Послевкусие после прочитанного было всегда, а иногда слова его «дымились» на языке, если можно так сказать. Он и писал о себе: «Я идиот-стихоплёт и моя судьба – это писать через внутреннее настроение, и не терять ни грамма драгоценных эмоций». Именно поэтому, его стихи были живыми, настоящими, рвущими душу, пронизывающие читателя до мозга костей.
– Я писал по голым нервам! Сразу и без фильтра.
– Привык сочинять тогда, когда сочиняется и по возможности без искусственности.
В этом весь был Сашка, Медведь-Шатун.
«Сегодня какой-то страх грызёт весь день. Даже руки и ноги холодные. Написал новое, не думаю, что оно кому-то понравится. Но я вынашивал его всю ночь».
«Лен, скажи честно – моё последнее стихо про анти-гения имеет ценность…? Мне показалось, что это одно из лучших, что я написал…»
Очень часто от Саши приходили такие сообщения. Чувствовалось его переживание, как читатели отреагируют на его новое написанное? А потом спрашивал: «Ну, скажи правду, мой последний стих не очень отстойный?». Я же, читая его свежие строки, опять поражалась его мастерству – умение передать настроение и глубину мысли, которая его беспокоила, грызла изнутри. Саша любил и уважал критику. Считал, что без критики любая творческая личность превращается в пластилин. «Я не желаю жалости, я хочу объективности в полной мере, если это возможно…» – такого отношения он хотел и к своим стихам, ждал откровенных мнений, рецензий, и не боялся, что его строки разнесут в пух и прах. К другим авторам у него был такой же подход. Он умел высказываться жёстко, даже грубо, если чья-то работа ему казалось недостойной, умел указать на авторские недочёты. Если ему были непонятны моменты после прочитанного, всегда спрашивал автора, чтобы ему разложили свою идею по-полочкам. Иногда просила, чтобы он не был очень резким в своих комментариях, чтобы не сильно «ранить» автора – быть паинькой, на что он отвечал: «Если я буду паинькой, сдохну через неделю», но тут же становился мягким и смешливым. Умел и хвалить. Саша обладал редким качеством – по-детски непосредственно, задорно и весело восхищаться чужими творческими достижениями, всегда искренне и на порыве. Его похвалы считались особыми, как высшей, авторитетной оценкой, по крайней мере, лично для меня.
Сам он любил стихи, в которых прослеживалась философия, благоухало декадансом (обожал его), строки с элементами «готики», «дума» и навалившегося состояния одиночества – те, в которых был выброс откровенности и боли, что видишь не строки, а самого человека – это называл «поэзией искренности». Считал, что в стихах не всегда нужны изыски, иногда и без них всё очень качественно может быть. Ненавидел пафосность. В строках нравился порванный стихотворный ритм, образность. Любил стихи-диалоги, считал, что в них есть своя прелесть: можно без излишних извилистых метафор донести до читателя свои мысли, обожал стихи с чётко законченной строкой с жёстким посылом. Ему нравились нестандартные подходы к стихосложению, как альтернатива. Считал, что она может выражаться абсолютно по-разному: полное или частичное отсутствие рифм (или провальные рифмы), ломаный ритм, более жёсткая эмоциональная подача стиха, а не его рафинированные формы и так далее. Альтернатива для него являлась той, которая старается взорвать привычное мировоззрение читателя и погрузить его в новое, необычное созерцание происходящего.
«Я прекрасно понимаю, что очень безграмотный и не способный создать шедевр с чётко просчитанными формулами стихотворчества. Я вечный любитель, пишущий для любителей. Дальше мне дорога заказана».
«Да, я бы хотел бы быть другим. Обычным и счастливым, а не идиотом со своими мыслями…»
«Я очень закрытый человек, если можно помоги мне, иначе я ничего делать не буду. Мне всегда казалось, что мои стихи нужны только мне…»
«Вот я и пытаюсь пересмотреть свою жизнь, найти свои ошибки, проанализировать их и вернуться к… Но понимаю, что к обычной жизни у меня возврата нет… Без моей поэзии – я не существую. Не будет моих слов – не будет меня. Опять тюрьма, опять ты должен или тебя забудут…»
«Леныч, я не хочу смысловой смерти! Может быть там, на другом уровне мне положен рай?»
Вот такого мнения о себе был поэт Медведь-Шатун. Когда я читала такие высказывания-откровения, непроизвольно подкатывался ком к горлу, я чувствовала его страх перед смертью, его одиночество…
Об этом он и писал в своих стихах. В них прослеживается вся цепочка внутренних переживаний, борьба с самим собой, мысли о Боге, смерти и одиночестве… Один раз я спросила Сашу, почему он в стихах называет себя то мерзким червем, то гниющим созданием? Он ответил: «Потому что я вижу себя со стороны. Один святой (по-моему, Антоний Великий) сказал, что высшее достижение христианина не увидеть Бога и Ангелов, а постараться посмотреть на себя со стороны и не лишиться рассудка».
«Вот я и хотел показать кризис христианства. Отсутствие здорового мистицизма в церковных кругах. Христианская метафизика перестаёт интересовать людей, они отупели от системы потребительства. Лен, вспомни почему Булгаков написал „Мастер и Маргариту“. От того, что вера в божественное и дьявольское пришла к полному нулю. Только там был атеизм, а у нас эпоха потребительства, которая ещё более ужасней, чем „яркое, материалистическое отрицание Яхве и Люцефера“. Начинается эпоха латентных скотов с отсутствием тяги к духовному».
Или
«Сегодня пересмотрел клип „Алисы“ – „Дети последних дней“, и понял, что он пророческий. Интеллектуальная сфера искусства умерла. Начинается эпоха пред-эсхатологического модернизма, и это конец мира! Творческая субстанция человека умирает жестокой смертью. Останется лишь потребительское стадо, привитое вакциной лже-гуманизма…»
Во многих его творениях присутствует тема духовности, но чаще он писал о смерти. В личной переписке писал откровенно: «Вот ты знаешь, я раньше думал, что могу писать про смерть до глубокой старости и она меня помилует за это… А как эта морда передо мной явилась в качестве болезни, так моя ж@@а сразу сузилась до мышиного глаза… Страх ужаснейший и ты понимаешь, что никто тебе не поможет, если костлявая начала свой отсчёт. Вот это и есть настоящий ужас – ужас в том, что дороги назад в жизнь нет. И вот здесь, из-под сознания, появляется забытый бог, который тебя обнимает и даёт надежду… Я перестал быть атеистом».
После таких слов, я понимала – он знает, что ему осталось недолго жить, а когда «ставила» себя на его место, мне становилось страшно и больно, всё тело сжималось в комок отчаяния, и начинала плакать. Он это чувствовал и писал: «Только не надо реветь, терпеть этого не могу!». Но передать то, что чувствовал он сам, невозможно… Незадолго до смерти он написал: «Я хочу верить в посмертную жизнь! Я хочу существовать и дальше в посмертной реальности!».
– Ох, Шатунчик, Медведя, Сашыч! Я уверена, что ты есть в посмертной реальности… И я плачу, да, пишу это и плачу, хоть ты терпеть этого не мог… Прости, дружище!
У Саши получалась необыкновенная и любовная лирика. Он умел донести до читателя, что он чувствует к женщине, когда любил, и саму женщину, какой она ему кажется. Удивительная чёткая, и в то же время, тонкая грань прочитывалась в его строках о любви. Такие стихи хотелось перечитывать, уж слишком они были крылатыми, сумасшедшими, тёплыми, страстными и искренними. А сам автор, тот самый Медведь-Шатун, который рычал в других стихах, становился мягким, ранимым, игривым и очарованным медвежонком.
«Если честно, когда рядом с тобой любимая женщина – то научишься всему, что она скажет. Просто надо любить человека, а это самый большой стимул в жизни…»
«У нас в Самаре 27 градусов и вода в Волге 19, 7… Аномалия дикая, такое ощущение, что не сентябрь месяц, а начало августа. Точно у Господа Бога крышу снесло, такого у нас никогда не было…»
«То ли я завяз в своей болезни, то ли талант закончился (а был ли он – этот самый талант?) Ни одного образа за последнее время в голове…»
«Всё, что я хочу сейчас – это просто жить, просто жить в этом мире. Я сегодня шёл из магазина и увидел скворцов, огромную стаю скворцов над моим подъездом… Скоро весна… Давай о тебе поговорим…»
Многие, из последних его стихотворений, были уже пророческими. Не побоюсь сказать, что он буквально «катал смерть на языке», а она писала за него… Жаль только то, что он видел себя в другой реальности в тёмных красках. Я же думаю, и уверена, что в той жизни, всё намного светлее и его существование будет длиться очень долго…
«Александр не был простым человеком, как впрочем, и любой человек не прост в жизни и в творчестве. Его прямолинейность иногда была феноменальна, а неуживчивость в социуме, порой граничила с беспомощностью чудака, который никак не сообразит, почему окружающие не могут понять очевидных ему вещей. Мы не были приятелями и знакомыми. Мы дружили. Дружили честно и без обид. С ним было интересно спорить до пены и чуть ли не до ножей, а потом разговаривать о жизни, да и крепко „вздрогнуть“ было до чёртиков хорошо. Он был честным другом, и я до сих пор дорожу этой дружбой. Я помню, когда Александр впервые пришёл на Зону Критики и выставил одно из своих стихотворений, был просто шквал критики, но Шатун держался стойко, вот тогда-то мне и понравился этот парень с обожжённой душой и со своей особой геометрией крыла. И я сделал начитку на его „Осенний променад“, чтобы исчезло недопонимание. У Сашки не было ни одного „проходного“ стихотворения. Бывает, пишешь о том, что хочешь сказать, а тема уходит, уходит, и в итоге, получается так себе, именно, проходное – 2—3 слова существенного смысла, а остальное вода. Шатун никогда не грешил этим, он добивался того, что хотел сказать – у него не было „проходных“. Его стихи не надо принимать как слова, выстроенные в вычурном порядке, их надо пропускать через себя. Все! Их надо впитывать кожей, обрезаясь об острые грани вложенного смысла, ими надо обжигаться и захлёбываться… Ими надо жить…»
©Андрей (Korn Korvin)
«Поэзия автора Медведь-Шатун всегда производила на меня двойственное впечатление: с одной стороны я восхищался его умением подобрать слова, образы, эмоциональный фон – точность и впечатление от которых могли соперничать с творениями мастеров прошлого века, с другой – уничижительность и самокопание, сила самосожжения слегка пугала и удивляла – до каких глубин способен добраться человек в стремлении самопознания и очищения?
Именно очищения, я понимаю многие стихи Александра как попытки раскрыться и избавиться от тёмных мыслей и эмоций, что время от времени посещают каждого. И мне кажется, что ему это удалось в конечном итоге, он смог понять и принять себя таким, какой он есть. Я же видел в нём верного товарища, честного друга, дьявольски талантливого поэта и мне нелегко принять, что не могу, как и раньше, побеседовать с ним на разные темы, получить заряд силы и уверенности. Хотелось бы, чтобы и другие, прочитав его стихи, увидели не просто человека, а Личность, пусть порой мятущуюся и неуверенную, но всегда готовую идти вперёд, несмотря ни на что…
Да он, вообще, всегда казался таким монолитом, замковым камнем, одним из тех, на которых строится каждая крепость и каждый дворец…»
©Владимир Ю. (Гардемарин)
«Саша, Сашка…
Он часто был разным, диаметрально разным – взрывным и меланхоличным, грубым и нежным, мог сгоряча оскорбить человека, а потом яростно корил себя за это и находил силы попросить прощения, искренне, от души. Не зря же он с молодости взял себе ник – Медведь-Шатун. И творчество Саши в полной мере отражает его характер – стихи наполнены метафорами, неординарными эпитетами, мистикой и всё это органично переплетено с обычным человеческим бытом. Его герои то ныряют в жуткую клоаку жизни, а иногда, и в сам ад, то взлетают к небу и ловят мечту о светлом, чистом месте, где нет ненависти, боли, страданий.
Последний отзыв
Книга довольно хорошо написана в виде рассказов старого человека молодому парню, основанных на событиях его реальной жизни, охватывающей период с нача...
Далее