Куда идут русские?

Ну, и соответственно, как и всякий самодержец, под сурдинку приватизации стал раздавать верным холопам вотчины за помощь в удержании власти в том же 1995 году. Кому нефтепромыслы, кому заводы, кому землицы пожаловал. Кого поставил управлять городами и весями.

Владимир Путин достроил то, что начал Борис Николаевич. Довел вертикаль до логического завершения.

Итак, через десять лет после эпохи Ельцина мы видим дальнейшее возрождение основ самодержавия. С институтом преемничества. С гербом и флагом царской империи и гимном империи советской. (Из ярких внешних проявлений вспоминается случай, когда Путин перенес своим решением запланированный нефтепровод подальше от Байкала. Ну, точь-в-точь, как Александр III планировал строительство «Транссиба».)

Возрождается первая часть триады. Самодержавие. Также все мы видим, как коммунистическая идеология уступает место Православию. Вновь заговорили и об официальной «народности». Президент отметил, наконец, роль русского народа, создавшего государство, и призвал уважать его культуру и язык.

Это одна сторона жизни страны. Но есть и другая. Параллельно идет развитие капитализма. Чем сегодня является малый и средний – преимущественно русский – бизнес. Это те же будущие Морозовы, Рябушинские, которые только начинают свой путь. Наших олигархов к данной категории я не отношу. Это «вотчинники». По своей ментальности они не предприниматели. Есть и управляющие. Один заведует полученными от самодержца железными дорогами, другой распоряжается нефтепромыслами, третий делит РАО ЕЭС. Тот же Ходорковский, которого подняли на свои знамена правые, вовсе не представитель предпринимателей. Он тоже получил все от президента, а потом посягнул на власть. Захотел сам стать главным.

А живая экономика развивается по Марксу. На начальной стадии капитал идет туда, где быстрее получит отдачу. В торговлю. Вот и растут, как грибы после дождя, торговые комплексы и гипермаркеты. Наш бизнес из разбойничьего переходит к купеческому. И лишь накопив достаточно средств, он начнет вкладываться в производство. Невозможно перескочить этот этап – можно лишь ускорить процесс созревания. А хочется! Поэтому возникла идея строить Сколково.

И вот сегодня мы снова, как при НЭПе, оказываемся на развилке. Развивать все нормальным, естественным путем, по Марксу. Или, как при Сталине, снова повернуть влево, на очередной круг…

До каких же пор можно кружиться?

В истории такое тоже бывало. И не раз. Обо всех говорить не буду. Для примера возьмем Францию. После Великой Французской революции Наполеон вернул империю. Потом была реставрация Бурбонов. Был король Луи-Филипп. И даже Наполеон III. То есть французы наступали на те же грабли трижды. Целых сто лет не могли перейти к естественному развитию. Правда, они даже со своей Парижской Коммуной в 1870 году не смогли так радикально разрушить все (до основания!), как мы.

Так что Владимир Путин абсолютно правильно позиционирует себя с точки зрения исторической реальности. Раз в народе еще не созрел восходящий класс предпринимателей, следует возродить четкий «ручной» порядок управления страной. После революции всегда наступает реставрация. И это нормально. Народ взирает благодушно. Ему импонирует хозяйская рука.

Но в результате событий, прошедших после выборов в Госдуму 2011 года, мы неожиданно для себя обнаружили, что в России о своем праве на существование и активное участие в строительстве государства, а значит, и о своем праве на власть заявляет мелкая и средняя буржуазия. Многие из участников массовых акций протеста не являются представителями этого сословия и скорее выражают требования перехода к буржуазным стандартам жизни, которые они усвоили. Вышли не нищие и голодные, а люди, состоявшиеся как самостоятельные хозяйственные единицы. Еще их называют «креативным классом». Они хотят честных выборов. Ухода командно-административной системы. Понятно, что это только первый шаг. Дальше они должны будут найти формы проникновения во власть, изменения системы.

Но даже первое спонтанное выступление среднего класса заставило руководство страны пойти на уступки: вернуть выборы губернаторов и голосование по одномандатным округам, облегчить создание новых партий и ввести прочие атрибуты буржуазно-демократической системы.

К сожалению, этот средний класс еще не смог организоваться, выдвинуть реальных лидеров и программу перестройки России в плане создания буржуазно-демократического государства. Но, думаю, это вопрос времени.

Помимо всего перечисленного нужна еще мощная объединяющая идея. И она есть. Это идеология умеренного русского национализма, способная привлечь широкие массы. (Национализм в истинном его значении – это буквально «любовь к своему народу». И отстаивание его интересов на всех уровнях.) Так и живем мы, раздираемые этими двумя тенденциями. С одной стороны, реставрация самодержавия, империи, с другой – внутреннее развитие. И желание энергичной части населения иметь свободы, права и самим выбирать власть.

На каком пути остановимся? Я не пророк. Но совершенно понятно: восходящему классу (по Марксу) надо развивать бизнес, укрупняться, продвигать своих представителей во власть, создавать партии, готовить программы, собирать сторонников. А властям – думать: снова пожертвовать страной и народом ради того, чтобы сохранить бразды правления, или поставить Россию на рельсы поступательного развития и движения вперед?

Мне ясно одно. Россия, как и все, развивается по известным историческим законам, и никто эти законы отменить не в состоянии. Конечно, можно «законсервировать» империю, но просуществует она гораздо меньше, чем ее предшественницы. Мир меняется. И если должно возникнуть национальное государство, то, хоть ты лопни, оно образуется.

Глава 2. Естественная реакция

Исторический период, в который закономерно вступила наша страна, вполне можно назвать временем реакции

Когда наша рубрика «Русский вопрос» выходила уже на протяжении более пяти лет, к нам в редакцию пришло любопытное письмо из Управления Федеральной службы по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций по Курской области. Подписано оно было руководителем управления А.В. Бабичевым. В нем говорилось, что специалисты этой структуры по просьбе областного комитета информации и печати провели экспертизу моей статьи «Идет борьба за душу русского народа». Комитет, мол, полагает, что «данная публикация возбуждает национальную рознь», и обратился за помощью к коллегам из федеральной структуры. Однако те «не установили в данном материале признаков возбуждения национальной розни». То есть анализ показал: никакого экстремизма в наших публикациях нет, и упрекнуть газету не в чем.

Но на всякий случай нам погрозили пальцем: «Просим обратить Ваше внимание, что публикации на национальную тему должны быть максимально выдержанны и толерантны. Напоминаем, что злоупотребление свободой массовой информации недопустимо. Нарушение ст. 4 Закона РФ «О СМИ» влечет серьезную ответственность главного редактора и учредителя».

Что бы это значило?

Для меня столь неоднозначное послание стало очередным сигналом об истинном состоянии дел в нашей стране. Разговоры по этому поводу ходят разные. И часто приходится слышать от читателей вопрос: «Что же на самом деле у нас происходит?» Я тоже долго не мог дать себе четкий ответ, но со временем все стало на свои места.

Исторический период, переживаемый Россией сегодня, абсолютно не нов ни для нее, ни для других государств. В частности, страны, идущие европейским путем развития, проходили его уже не раз. И название такого периода – реакция.

Толковый словарь русского языка Ушакова трактует этот термин как «государственный политический режим, осуществляющий возврат и защиту старых порядков путем борьбы с революционным движением и проявлениями всякого прогресса».

А Википедия сообщает следующее: «Реакция в политике или политическая реакция – общественное движение в направлении, резко противоположном предшествовавшему или современному движению, если оно вызвано его крайностями. Реакцией считается движение за сохранение и укрепление существующих порядков и подавление революционных или оппозиционных сил. Реакцией обычно обозначаются не либеральные или радикальные течения, а только течения крайне консервативные (или клерикальные), стремящиеся восстановить давно отжившие учреждения (рабство, крепостное право, инквизицию, господство церкви над государством, негласный суд, суд без участия народного элемента, правительственную опеку над литературой в форме цензуры и т. д.). Реакция не обязательно является движением в сторону, обратную предыдущему; она может быть просто движением крайне консервативным; дальнейшим развитием предыдущего, более умеренного консервативного движения».

В СССР слово «реакция» было ругательным. Но на самом деле оно означает лишь естественный ответ государственного организма на революционные изменения. Когда власть стремится ввести разбушевавшуюся социальную стихию в какие-то рамки.

Одним из элементов этого процесса как раз и является возвращение цензуры, которая сегодня пусть негласно, но начинает действовать в России. Она принимает разные формы: где-то существует в виде самоцензуры, где-то проводится через акционеров изданий или каналов, по звонку из органов власти и т. д. Как бы то ни было, фактическое ограничение свободы слова в отечественных СМИ – секрет Полишинеля. А полученное нами письмо – лишь очередное тому подтверждение.

Какие еще признаки говорят о реакции?

Если говорить о реакции в нашей экономике, то это возрождение советского уклада через создание госкорпораций, усиление контроля власти над бизнесом и т. п. В сфере идеологии – соответствующая обработка населения через подконтрольные СМИ. Да и сами люди испытывают ностальгию по старым временам, что создает необходимую основу для реакции.

Процесс этот естественный. И мы с вами его отменить не можем.

Так было в Англии: буржуазная революция привела к казни Карла I и диктатуре Кромвеля, которого (уже мертвого) в свою очередь вздернул на виселице Карл II. Великая французская революция вознесла Наполеона, а уже он ввел авторитарный режим и способствовал реставрации Бурбонов. Подобное происходило в Испании. В качестве примеров реакционных эпох историки приводят также правление Карла Х во Франции, период после реставрации Стюартов в Англии, десятилетие, последовавшее за революцией 1848–1849 годов в Германии.

В России – это царствование Николая I и Александра III. Позже, после революции 1905–1906 годов, также наступила пора жесткой реакции, что привело к революциям 1917 года, Февральской, а затем Октябрьской, обернувшейся позже Гражданской войной. Уже при советской власти наступили сталинская диктатура и тоталитаризм. А закончилось все феодальной системой, в которой фактически существовало крепостное право.

В 1991 году обветшавшая советская система рухнула, развалив государство и партию, и воцарилось десятилетие анархии. И нынче власть решила-таки снова положить ей предел. В результате сегодня мы фактически живем при самодержавном строе с соответствующими атрибутами. При этом идет реставрация советских принципов и приемов управления страной. В последние годы этот процесс подстегнут еще и кризисом. Вмешательство государства в экономику только усилилось. Оно увеличивает свои доли в бизнесе, наращивает влияние на частные структуры. То есть признаки реакции, наступившей после разгула рыночной стихии, налицо. За исключением важного нюанса – в силе остается частная собственность, которая является опорой нового, нарождающегося внутри общества слоя. Именно она является опорой экономически свободного человека, стремящегося независимо строить свою жизнь, не привыкшего кланяться государству. Естественно, он сопротивляется реакции. И вот тут возникает очередной вопрос.

До какой точки готова дойти власть?

Решено ли полностью реставрировать прежний строй или это хотят сделать лишь частично, оставив возможности для индивидуальной инициативы? Если в реставрации мы все-таки перейдем некую нижнюю грань, то неизбежно вернемся к советской форме существования. Ее результатом будут полная деградация народного хозяйства, разруха и… исчезновение русских с лица земли.

Впрочем, пока трудно представить возврат к казарменному социализму. Но на основе изучения исторических закономерностей можно дать прогноз: маятник сейчас качнулся в одну сторону, но настанет момент, когда он пойдет обратно. То есть снова возникнет потребность в гласности, в экономической свободе. Некоторые силы (в частности, правые) считают, что уже сейчас самое время воспользоваться ситуацией, и раскачивают лодку, требуя изменения существующего положения. Думаю, это неправильно. Момент естественной отмашки маятника еще не настал.

Любые серьезные изменения возможны, когда само общество прошло определенный путь. Революционная же ломка существующего порядка на пользу народу не пойдет. Как и прежние перевороты, она обернется еще большим истреблением русских.

Вторая причина – сегодня нет силы, способной взять власть и твердой рукой вести страну в будущее: от авторитаризма к демократии. Как нет и партии, которая отстаивала бы интересы русского народа. Существующие политические объединения не более чем муляжи. Да, среди них выделяется «Единая Россия». Но это союз бюрократов, которые могут утратить реальное влияние на жизнь страны, если положение и дальше будет ухудшаться. А подхватить власть некому. Мы же с вами не хотим, чтобы это, как 100 лет назад, сделали экстремисты? Да и утверждать, что нынешние руководители не справляются, все-таки не совсем правильно: они делают то, что могут в данной ситуации. Конечно, много ошибок было допущено еще до кризиса. Во-первых, наши власти разместили золотовалютные резервы за границей, вместо того чтобы вложить их в развитие своей страны. Во-вторых, госкорпорации назанимали у зарубежных банков. Но когда разразилась буря, надо было сначала выйти из шторма, пережить трудный момент, спастись, а уж потом разбираться, кто виноват.

При этом дальнейшую жизнь страны определит естественный ход событий. Наверняка рано или поздно произойдет откат от реакции. Появятся партии и движения, которые будут отстаивать демократические ценности, экономику, свободную от государственного диктата.

Предрекать, когда и как произойдет это обновление, дело неблагодарное. Все будет зависеть от политических, экономических и прочих условий. А пока поживем при реакции. Нам не впервой.

Глава 3. Как управляется Россия?

И можно ли победить воцарившуюся в стране клановую систему?

Как-то в воронежской вкладке «Аргументов и фактов» под рубрикой «На злобу дня» прочитал материал о существующих в столице Черноземья кланах. Статья коснулась проблемы, которую власти стараются замалчивать, хотя она дает о себе знать по всей России.

Эта публикация заставила меня задуматься: какими вообще методами управляется страна? Почему сегодня так плохо работает государство и олицетворяющие его чиновники?

Если глубоко проанализировать ситуацию, становится ясно: начиная от царя Гороха и ханских баскаков, собиравших дань с русских княжеств, постоянным стимулом при управлении был страх. И при Иване Грозном, и при Джугашвили, и в более поздний советский период – всегда люди боялись. Но больше всего трепетали чиновники. Если начинались репрессии – первыми под топор или как минимум на «посадку» шли те, кто при власти. Что было страшным сном советского функционера? Лишиться партбилета. При этом он терял не только льготы и привилегии, над ним нависал топор жестоких кар, в числе которых тюрьма еще цветочки.

Как-то в Крыму, нам – русским туристам – рассказали, что в 1856 году под Севастополем английская конница шла в атаку, но попала под перекрестный огонь защитников города и была уничтожена. Об этой истории потом особо не вспоминали. А в Великую Отечественную, во время конференции в Ливадии, Черчилль сказал Сталину: мол, здесь погиб мой предок – хотелось бы побывать на том самом месте, повидать могилу. Иосиф Виссарионович пообещал: «Завтра вас туда отвезут». А сам дал команду – и к утру там появился памятник погибшим англичанам. Большая каменная стела. Может быть, это очередная легенда, но вполне в духе того времени.

Что двигало людьми?

Сегодня мы вроде бы знаем это, но на самом деле не можем прочувствовать. А двигал ими страх. Если не выполнишь задачу, – будешь ликвидирован, так ли, эдак ли. Получается, работали и за страх, и (как результат) за совесть.

Такой способ управления и сейчас вписывается в систему человеческих отношений, как бы мы их ни перестраивали на более цивилизованный манер. Люди ведь всегда одинаковы, и многие начинают наглеть, зарываться. Наиболее мотивирующим фактором остается возможность наказания за те или иные проступки и недоработки. Хорошо или плохо, но на общегосударственном уровне такая система функционировала до 1991 года. А когда она рухнула, взамен ничего не возникло.

У бизнеса есть своя система стимулов – личный интерес, желание заработать. Хотя бывают и альтруистические позывы – сделать что-то полезное. А у чиновников страх пропал, а другой мотивации не возникло. Можно вовсе не работать или делать это спустя рукава. Не расстреляют. Даже не посадят. В крайнем случае уволят.