Пион не выходит на связь

Пион громко выругался матом.

– Как только, так сразу. Понял? Связи со мной не ищи, я сам найду тебя.

Мужчина кивнул и, оттолкнувшись веслом от берега, заработал веслами. Он греб умело и мощно, что говорило о том, что он достаточно опытный гребец. Лодка быстро исчезла за поворотом реки. Проводив его взглядом, мужчина поправил на себе форму работника НКВД и стал подниматься вверх по крутому склону берега. Вслед за ним стал подниматься и его напарник, держа в руках удочки.

***

Тарасов шел за мужчинами, делая вид, что просто возвращается с рыбалки. Он старался держаться на расстоянии и не попадать в их поле зрения. Неожиданно они разошлись в разные стороны.

«За кем идти? – размышлял он. – За тем, кто в форме, или за тем, что с удочками?»

Пока он размышлял, наблюдая издалека за диверсантом в форме, из подворотни вышел мужчина с удочками, и они снова вместе продолжили свой путь.

«Похоже, тот, что с удочками, проверял наличие слежки за Пионом, умно придумали – почему-то подумал он. – Выходит, тот, что в форме, у них главный».

Они подошли к конечной остановке трамвая и стали о чем-то разговаривать. Наконец мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Один из них – Пион, направился в обратную сторону, а второй – в сторону улицы Большая. Недолго раздумывая, Александр пошел за тем, кто пошел на улицу Большую. Мужчина шел спокойно, не оглядываясь по сторонам, походка его была стремительной и уверенной. Он здоровался с попадавшими ему навстречу людьми, жал руки мужчинам, провожал взглядами женщин. Все это говорило о том, что он давно здесь живет и знает многих людей не только в лицо, но и по именам.

«Почему я его не знаю? – спросил Тарасов сам себя. – Ведь я практически знаю всех мужчин, живущих в Слободе. Он, наверняка, появился здесь, когда я был на финской войне».

Мужчина остановился около витрины магазина и стал рассматривать продукты, которые были выложены между стекол. Александр сразу же догадался, что мужчину мало интересовали товары и цены на них, он просто проверялся, ведь в отражении стекла, он хорошо видел практически всю улицу.

«Вот сволочь, – невольно подумал Тарасов, – выходит, боится, если проверяется. И сколько он будет крутиться по этим улицам?»

Мужчина, словно услышав его мысли, достал из кармана брюк металлический портсигар и, взяв из него папиросу, закурил. Посмотрев по сторонам, он остановил пробегающего мимо него мальчишку и что-то сказал ему. Пацан в ответ кивнул головой. Незнакомец расстегнул карман куртки и, достав оттуда сложенный листок бумаги, протянул его мальчишке. Тот взял записку и стрелой помчался куда-то через Дудоровский садик. Мужчина, увидев лавочку около небольшого дома, присел на нее. Мальчишка вернулся через минуты три. Подойдя к мужчине, он, протянул ему записку и, получив от него мелочь на мороженое, побежал дальше. Мужчина прочитал содержимое записки и, смяв ее, бросил в урну. Затем он остановил легковую машину и, сев в нее, уехал.

Александр был не на шутку расстроен, так как не предполагал, что тот воспользуется автомашиной и вот так легко уйдет от него. Перекурив, он решил пойти в НКВД и рассказать им все, что видел. Он зашел к себе домой и, поставив удочки в угол чулана, начал переодеваться.

– Саша! Ты куда собрался? – поинтересовалась у него жена. – А как же завтрак?

– Извини, Наденька. Мне нужно кое-что сообщить работникам госбезопасности.

– О чем, Саша? – удивленно спросила она. – Что ты им хочешь сообщить? Не пугай меня, ради Бога. Ты что, не знаешь, что это за контора? Туда всегда двери открыты, а вот оттуда…,– она не договорила и посмотрела на него так, словно навсегда прощалась с ним. – Ты бы, Саша, о детях подумал. Что я с ними буду делать, если ты оттуда не вернешься?

– Ты что, Надежда? Наслушалась страшилок от людей? Ты хочешь сказать, что наш сосед Сашка Горшков тоже людоед? Ведь он работает в НКВД. Так что нечего меня хоронить раньше времени. Там хорошо знают, в отличие от нас с тобой, кто враг, а кто – нет.

Он вышел из дома и не торопясь направился в отдел милиции.

– Гражданин, вы к кому? – спросил его дежурный по отделу, с сержантскими треугольниками в петлицах.

Тарасов замялся. Ему не хотелось рассказывать этому сержанту о том, что он видел на берегу Казанки.

– Мне бы к начальнику. У меня к нему большое дело. Извините, но я не могу вам об этом рассказать.

Дежурный усмехнулся в свои пышные усы.

– Начальника сейчас нет на месте. Когда будет – неизвестно. Так что все можешь рассказать мне, а я ему передам, когда он вернется.

– А Горшков – здесь?

– Это который Горшков? Тот, что Александр Иванович? Здесь. Проходи, у него четвертый кабинет.

– Спасибо, – поблагодарил дежурного Тарасов и направился в самый конец коридора, где находился кабинет номер четыре.

***

– А, это ты, Саша? Что случилось? Что тебя привело в уголовный розыск? – с порога начал спрашивать Тарасова Горшков. – Ты что молчишь?

Александр сел на стул и посмотрел на своего соседа по дому. Он не знал, стоит ему говорить или нет. Несмотря на то, что Горшков работал в НКВД, он занимался раскрытием уголовных преступлений, а здесь вопрос стоял о возможной диверсии, и этот вопрос не входил в компетенцию служебной деятельности соседа. Тарасов замялся, а затем, немного подумав, произнес:

– Ты, извини меня, Иваныч, но я, наверное, поступил не совсем правильно, что пришел к тебе в уголовный розыск. Но раз пришел, деваться некуда. Слушай, Саша, что я тебе сейчас расскажу.

Он рассказывал долго, отвечая на все вопросы оперативника. Александр сразу заметил, что у Горшкова, по мере его рассказа, куда-то девалась с лица приветливая улыбка.

– Саша! Кто еще об этом знает? Ты больше никому не рассказывал об этих людях?

– Нет. Я сразу переоделся и побежал сюда.

Горшков замолчал. Затянувшись папиросным дымом, он задумался. Его рука потянулась к телефонной трубке. Он снял ее, быстро набрал номер коммутатора и попросил соединить его с комиссаром государственной безопасности. Соединили быстро. Он представился и в двух словах обрисовал всю ситуацию. Положив трубку, он посмотрел на притихшего Тарасова.

– Вот что, тезка. Сейчас подойдет машина, и мы с тобой поедем на «Черное озеро». Там тебе нужно еще раз рассказать все, что ты только что рассказал мне. Ты, главное, не волнуйся, там работают прекрасные люди и хорошие специалисты.

– Слушай, Иваныч. Может, ты сам им все это расскажешь, а я пойду домой? Ты знаешь, мне скоро на работу, а я еще ничего не ел, да и жена будет волноваться, если я вовремя не вернусь.

– Я что-то не совсем тебя понимаю, Тарасов? А как же твой гражданский долг? Может, тебе непонятно, с кем ты столкнулся, и что эти люди задумали? Ты только представь себе, что произойдет с городом, если они исполнят задуманное? Не мне это все тебе объяснять. Ты же прошел финскую войну и хорошо знаешь, что такое кровь, и как выглядит наш враг. Ты знаешь, я был о тебе другого мнения, – он не договорил и от отчаяния махнул рукой.

– Да ладно, Иваныч. Я что, не понимаю? Меня не нужно агитировать за Советскую власть. Раз надо, так надо.

За окном кабинета несколько раз противно тявкнул автомобильный клаксон. Горшков выглянул в окно и махнул кому-то рукой.

– Ну что, Тарасов? Давай вставай, поехали. Эти люди не любят ждать.

Горшков взял со стола фуражку, и они вышли из кабинета. Поравнявшись с комнатой дежурного по отделу, он предупредил его о том, что поехал на «Черное озеро». Они вышли из здания отделения милиции и направились к ожидавшему их автомобилю. Дорога заняла немного времени, от силы минут тридцать. До этого Тарасову никогда не приходилось бывать в этом сером и сумрачном здании, о котором ходило много всяких легенд и рассказов. Тарасов осторожно переступил порог этого заведения и непроизвольно замер, не зная куда идти. Горшков подошел к постовому и что-то спросил у него. Переговорив с ним, он направился к телефону, который висел на стене, и стал звонить. Прошло еще с минуту, и к ним вышел офицер, в звании лейтенанта госбезопасности.

– Кто из вас Тарасов? – поинтересовался он. – Прошу проследовать за мной.

Александр взглянул на Горшкова и направился вслед за офицером. Они поднялись на второй этаж, и подошли к массивной деревянной двери.

– Подождите минутку, – произнес лейтенант и скрылся за дверью. Оставшись один, Тарасов стал осматриваться по сторонам. Широкий и длинный коридор был пуст. Где-то вдали за поворотом коридора послышалась чья-то речь, которая быстро прервалась.

«Почему не видно людей? – подумал он. – Странно как-то».

– Проходите, Тарасов, – произнес офицер, приглашая его в кабинет.

Он вошел и остановился у двери. В дальнем конце просторного и светлого кабинета стоял большой письменный стол, накрытый зеленой тканью. На столе стояли: медный письменный прибор, настольная лампа и два телефонных аппарата. За столом сидел мужчина средних лет в военной форме, в петлицах которого, поблескивая эмалью, светились три ромба. Военный выглядел неважно. Лицо его казалось усталым. Под глазами нависли темные мешки, что без слов говорило о болезни почек.

– Проходите, Тарасов, – произнес он глуховатым голосом. – Моя фамилия Виноградов. Зовут меня Зиновий Павлович.

– Тарасов, – начал представляться ему Александр, но тот оборвал его на полуслове.