Пион не выходит на связь

– Надя! Надя! – закричал он и стал размахивать рукой, в которой была зажата пилотка.

Услышав его голос, она прорвалась сквозь строй солдат и работников милиции, которые живой цепью отделяли марширующие роты бойцов от столпившейся людской массы, и бросилась ему на шею.

– Саша! Милый мой! Береги себя! – кричала она, стараясь перекричать гул сотен голосов.

Тарасов обнял ее и поцеловал в губы.

– Надя! Ты тоже береги себя и детей. Не переживай, я обязательно вернусь. Ты слышишь, я обязательно вернусь, ты только жди.

К ней подбежали два солдата и силой оттащили от него.

– По вагонам! – прозвучала команда, и все бросились в вагоны занимать места. Минут через десять паровоз пронзительно свистнул, лязгнул стальными буферами и, выпустив струю белого пара, тронулся. Перед глазами Тарасова медленно поплыл перрон железнодорожного вокзала. Увидев тонкую, словно фарфоровую в лучах заходящего солнца фигуру жены, он невольно вздрогнул. Он закричал ей, однако голос утонул в пронзительном свистке паровоза. Этот свист был таким тоскливым, словно он сам уходил на войну. Через минуту здание вокзала исчезло в клубах черного паровозного дыма.

***

Эшелон шел на запад. Александр сидел в вагоне, свесив ноги с полки. Мимо медленно проплывали до боли знакомые станции: Пороховая, Васильево, Зеленый Дол. На душе было по-прежнему тревожно за оставленных дома жену и детей. Он спрыгнул с полки и направился к открытой двери вагона. Неожиданно кто-то тронул его за плечо. Он резко обернулся и увидел перед собой молодого парня.

– Ну что, братишка, знакомиться будем? – произнес он и протянул большую и сильную руку. – Меня зовут Павлом, фамилия – Романов, я – из Игумнова.

– Тарасов Александр, – коротко представился он. – Я – из Адмиралтейской Слободы. Выходит, мы с тобой почти соседи.

– Слушай, Саня! Я смотрю у тебя треугольники в петлицах? Значит, ты до призыва в армии служил?

– Да, служил. Полтора года, как вернулся с финской войны. А я смотрю, у тебя вся рука синяя от наколок. Я служил, а ты сидел? Почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Ты прав, братишка. Я действительно сидел. Так, по малолетке, стащил на вокзале чемодан, думал, что там приличное барахло, а оказалось – мужик из Сибири какие-то камни в Москву вез. Как потом мне сказали на суде, «терпила» оказался геологом. Вот за эти камни и отсидел семь лет. Я, в отличие от тебя, только два раза держал винтовку в руках, и то только два дня назад в лагерях. Дважды стрелял из винтовки по три выстрела, вот и вся моя военная наука.

Тарасов невольно усмехнулся, глядя на лихо заломленную пилотку Павла.

«Как же мы сможем победить немцев, если вот из таких необученных и необстрелянных бойцов был практически полностью сформирован весь их батальон».

– Саня? Можно я буду держаться рядом с тобой? Ты знаешь, мне с тобой спокойнее. Ты – человек опытный, всегда подскажешь, что делать.

Александр снова чуть заметно улыбнулся. Романов, наверное, еще не знал, что Тарасов, приказом командира батальона, назначен командиром отделения, в состав которого входил и он.

Поезд, не делая остановок, все летел и летел на запад. Станции, вокзалы, города, все мелькало и исчезало за дверью вагона, словно какой-то сказочный калейдоскоп. Кто-то из бойцов достал из вещевого мешка гармонь и затянул старую солдатскую песню о черном вороне. Вслед за ним песню подтянул сначала один из бойцов, а затем уже весь вагон пел о солдате, который, умирая на поле боя, просил черного ворона отнести последний поклон близким. То ли песня была такой жалостливой, то ли сами бойцы хорошо понимали, куда они едут, но на глазах у многих в тот момент были слезы. Александр сидел на полу, прислонившись к деревянной стенке товарного вагона, и думал о доме.

– Саня, а что ты не поешь? Что, слов не знаешь? – спросил, наклонившись к нему, Павел.

– Романов! А ты – женатый? – вместо ответа спросил его Тарасов.

– Нет, Саня, еще не успел жениться. Думал, вот осенью женюсь. Ты же знаешь, пятно на мне черное. Не каждая девушка захочет встречаться с ранее судимым человеком. Я вот на работу месяца три не мог устроиться. Куда ни сунусь, как узнают, что я судимый, отказывают. Если бы не старая мать, снова бы сел, жить, ведь на что-то было нужно. А ты?

– А у меня трое детей дома остались. Вот о них и думаю.

Поезд зычно загудел и стал сбрасывать скорость. Вскоре показались станционные постройки. Поезд сильно дернулся и, выпустив струю белого пара, остановился. Тарасов выглянул из вагона. Поезд стоял на станции Арзамас.

***

Вдоль вагона пробежал посыльный. Командир роты приказал всем командирам отделений и взводов собраться около его вагона. Тарасов поправил гимнастерку и, надев пилотку, спрыгнул из вагона на землю. Пройдя два вагона, он увидел стоявших у вагона командира роты – старшего лейтенанта Платонова, двух командиров взводов и младшего политрука. Когда все подошли к нему, он кратко довел до них приказ командира батальона.

– И так, товарищи командиры, наш батальон прибыл на станцию Арзамас. Здесь нас ждут два батальона нашего полка. Здесь же батальон получит вооружение и в составе полка проследует на западный фронт. Вопросы есть? Если нет, все по вагонам! Командиров взводов и отделений прошу прислушиваться к разговорам подчиненных вам бойцов. Помните одно! Никаких пораженческих разговоров!– скомандовал он. – За ведение их – трибунал.

Все развернулись и бросились обратно по своим вагонам.

– Тарасов! – окликнул его командир роты. – Задержитесь на минутку!

Александр остановился и, развернувшись, направился к нему. Старший лейтенант, порывшись в своей полевой сумке, достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги. Развернув его, он что-то прочитал и, сложив его, засунул обратно в полевую сумку.

– Тарасов! Судя по документам, вы до мобилизации участвовали в финской компании? – спросил он его. – Это правда?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – четко отрапортовал он.

– Скажите, в каких войсках вы проходили службу? – словно экзаменуя его, поинтересовался он.

«Зачем он меня спрашивает об этом? Ведь у него все записано в личном деле», – подумал Александр.

– В батальонной разведке, товарищ старший лейтенант. Командовал отделением.

– Вот и хорошо. Значит, привык к дисциплине и хорошо понимаешь текущий момент, – продолжил он. – Командир нашего батальона формирует разведывательный взвод. Я рекомендовал ему назначить вас в разведку. Вы человек надежный, проверенный. Насколько я знаю, вы хорошо владеете как винтовкой, так и пулеметом. Вы показывали отличные результаты по стрельбе на сборочном пункте. Как вы относитесь к этому решению?

– Извините, товарищ старший лейтенант. Разве я могу оспаривать приказы своих командиров? Вы – командир, и вам виднее, как лучше использовать того или иного бойца.

– Молодец, Тарасов! Другого ответа я от вас и не ожидал. Так что подберите себе в отделение надежных людей, желательно тех, кто до войны прошел действительную службу в Красной Армии. Я хочу, чтобы вы, Тарасов, уже к утру доложили мне, что вами укомплектовано отделение батальонной разведки.

Александр стоял и удивленно смотрел на командира роты. Несмотря на то, что приказ есть приказ и не подлежит обсуждению, он все же попытался возразить принятому командиром батальона решению.

– Товарищ старший лейтенант, как же я могу сформировать отделение? Я же практически никого из бойцов не знаю. Это же разведка, и там люди особой закваски нужны.

– Вы что, Тарасов, пытаетесь оспорить приказ командира батальона? Вы знаете, что бывает за невыполнение приказа в военное время? Трибунал, стена и яма. Идите и выполняйте приказ.

– Есть выполнять приказ! – произнес он и, развернувшись, побежал к своему вагону.

***

Поезд тронулся и стал медленно набирать скорость. Тарасову пришлось немного пробежать, чтобы запрыгнуть в свой вагон. Минуты через две вагоны снова резко дернулись и остановились. Александр выглянул из вагона. Их состав загнали в тупик. Сев в углу вагона, он стал внимательно рассматривать лица бойцов, которые лежали и сидели на лежаках.

– Товарищ сержант! Саня! Давай, ко мне. Вот котелок, ешь. Пока ты отсутствовал, мне удалось разжиться кашей, – двигая к нему котелок с кашей, произнес Павел. – Ну, что говорит наше высокое воинское начальство? Куда держим путь? Похоже, уже никуда. Если я прав, наш товарняк загнали в тупик.

Тарасов взглянул на Романова так, что тот мгновенно осекся и замолчал. Александр достал из-за голенища сапога ложку и сел рядом с Павлом. Пододвинув к себе котелок с перловой кашей, он стал с жадностью ее поедать, так как с момента последнего приема пищи на сборочном пункте прошло больше двадцати часов. Закончив с кашей, он вытер ложку носовым платком и сунул ее обратно за голенище сапога. Павел по-прежнему сидел около него и ждал, что ответит земляк на его вопрос.

– Саня! Ты что молчишь? Вас же не просто так собирали? Да не томи меня ожиданием. Может, война закончилась, и мы все завтра двинемся по домам? А что? Не знаю как ты, а я бы быстрее всех помчался домой.

Тарасов посмотрел на его лицо. Павел явно сгорал от любопытства.

– Во-первых, я тебе не Саня, а товарищ сержант. Во-вторых, могу сказать, что приказом командира батальона меня назначили командиром отделения разведки. В-третьих, я больше не потерплю подобного панибратства. Ты знай, парень, где и как обращаться ко мне. Понял? Вопросы еще есть?

– Так это же здорово, что тебя назначили командиром отделения батальонной разведки! – восхищенно произнес он. – Вот видишь, как тебе доверяют отцы- командиры. Надо же, командир отделения разведки.