Волки

Вдовин встретил Абрамова в своем кабинете. Он был одет в спортивный костюм. Взглянув на необычную одежду своего начальника, он моментально понял, что сегодня суббота, и тот, по всей вероятности, собрался выехать за город со своей семьей.

– Извините меня, Анатолий Герасимович, но я хотел бы с вами переговорить, прежде чем вы уедете из МВД.

– Ну, что там у тебя? – спросил он нехотя.

Виктор хорошо понимал, что сейчас он мыслями уже на даче, и, стараясь уложиться в самые сжатые сроки, доложил ему о полученной от «Быка» информации о сотрудниках СОБР. Когда он закончил, в кабинете повисла тягучая тишина.

– Откуда у тебя эта информация? – поинтересовался он.

– Источник рассказал, – коротко ответил Абрамов.

В кабинете вновь стало тихо. Вдовин встал из-за стола и подошел к распахнутому настежь окну. Он закрыл окно на шпингалет, а затем повернулся к нему.

– Виктор Николаевич, эта информация для меня ненова. Я уже слышал о том, что наш специальный отдел быстрого реагирования стал грешить этими делами, но это все было на уровне слухов и не более. Твоя же информация заставляет взглянуть на эту проблему совершенно по-другому. Я вот сейчас думаю, что мы с тобой, Виктор Николаевич, можем сделать? Организовать проверку не можем, это не наша с тобой компетенция. Ломиться в дверь руководства министерства тоже, считаю, глупо. Нас с тобой никто слушать не будет. Да и у нас с тобой, кроме этой информации, больше нет никаких фактов, изобличающих их. От нас в лучшем случае отмахнутся, а в худшем мы наживем с тобой такие головные боли, что сами будем не рады заваренной каше.

– Я не знаю, Анатолий Герасимович, что решите вы, как начальник Управления, но лично я считаю, что эту информацию необходимо тщательно проверить. У меня есть свои люди на Высокой горе, и я мог бы поручить проверку им. Если этот факт имел место, то они должны про него слышать. Через них мы сможем выйти на потерпевшего, а там уже, дело техники.

Вдовин снова встал из-за стола и открыл дверцу шкафа, достал спортивную сумку.

– Ну что, запретить тебе это делать я как начальник Управления не могу. Ты вправе проверить информацию, которую тебе предоставил твой источник. Единственное, что я могу тебе посоветовать, пока не писать про все это и особо не афишировать эту информацию. Если подтвердится, напишешь, если нет, то на нет и суда нет.

Он взял сумку и направился к выходу. Абрамову ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Виктор, я всегда хотел поинтересоваться у тебя, ты имеешь дачу или нет? Все люди рвутся из города на природу, а ты почему-то нет.

– Нет у меня ни дачи, ни машины. Поэтому мне, в отличие от многих, рваться некуда.

– Понятно, – ответил Вдовин. – Тогда подстрахуй меня завтра, я бы хотел немного отдохнуть на даче, попариться в баньке. Ты же все равно никуда не едешь и остаешься в городе.

– Хорошо. Замкните дежурного по МВД на меня.

Виктор еще раз извинился, что оторвал у него время, и направился к себе в кабинет.

***

«Резаный», недавно вернувшийся из Севастополя, где проходил лечение, проводил своеобразное заслушивание своих подчиненных. Слушая своих ближайших соратников, он все больше и больше приходил к выводу, что его временное отсутствие в Питере сильно сказалось на бизнесе.

– Слушай, «Грек», как же ты так запустил все дела? Ты что, решил нас с ребятами по миру пустить в одних трусах?

Тот, остававшийся вместо «Резаного» после его ранения, беспомощно разводил руками.

– Чего ты разводишь руками? Ты же, насколько я знаю тебя, всегда хотел порулить большими делами, что же так плохо рулил? Большой бизнес – это бизнес, это тебе не ларьки трясти на рынках. Скажите спасибо, что я вовремя вернулся, а то бы нашли тебя где-нибудь на Фонтанке, со связанными руками и разодранным задом.

– «Резаный», я все делал, как ты мне говорил. Я не отступил от твоих инструкций ни на один шаг, ни на миллиметр.

– Все правильно, «Грек». Инструкции – это одно, а жизнь, это другое. Ты мне лучше скажи, почему ты не ответил до сих пор ударом на удар? Я имею в виду – за смерть Миронова и Лаврова. Ты, наверняка, забыл, чем мы были обязаны этим ребятам. Это они отжали у «Грязи» и передали нам с тобой завод. А ты взял и промолчал, тем самым показал, что мы слабее ребят «Мартына»? В Казани ребята до сих пор ждут твоего решения, а его от тебя так и не последовало.

«Резаный» сделал паузу и обвел взглядом присутствующих в офисе. Глубоко вздохнув, он продолжил:

– Скажи мне еще, «Грек», может, ты проповедуешь христианство и считаешь, что если тебя ударили по одной щеке, то не обходимо подставить и другую? А, я вот, в отличие от тебя, так не считаю. Удары, какими бы сильными они ни были, нужно держать, а если ты влез в драку, то надо драться, а не прятаться за спинами ребят. И тем более не подставлять щеку для второго удара, а отвечать ударом на удар. Вот только тогда тебя будут не только уважать, но и бояться. Силу уважают во всем мире.

Он взглянул на притихшего «Грека», а затем перевел свой взгляд на сидевших за столом ребят, словно ища их одобрения. Однако все сидели, молча, боясь высказаться.

– Короче, «Грек». Поедешь в Казань и организуешь ответный удар. Там, наверняка, уже знают, кто замочил Миронова и Лаврова. Закатай их всех в асфальт, иначе я это сделаю с тобой. Ты понял меня, человек, живущий по инструкциям?

– Почему бы не понять? Все ясно, «Резаный», – произнес «Грек».

Он поднялся из-за стола. Вслед за ним стали подниматься и другие. «Резаный» повернулся к начальнику службы безопасности и сказал:

– Я сейчас я поеду в пароходство. Там, наверное, то же забыли про меня. Нужно кое-кому напомнить о своем существовании.

Через десять минут четыре машины отъехали от офиса и направились в пароходство.

***

Абрамову понадобилось два дня, чтобы выбрать время и съездить на Высокую Гору. Договорившись по телефону, он встретился с источником недалеко от поселка Усады. «Филя», а вернее, Петр Филягин, был раньше довольно авторитетным человеком среди домушников и ранее судимых, проживавших на Высокой Горе, и Виктору приходилось несколько раз с ним пересекаться в различных ситуациях. Сейчас, после отбытия своего последнего срока, «Филя» решил завязать с воровской жизнью. Он сошелся с одной женщиной и стал понемногу втягиваться нормальную жизнь.

Виктор попросил водителя остановиться у небольшой палатки, которая находилась метрах в десяти от дороги. В этой придорожной продуктовой палатке можно было купить практически все, от водки до конфет. Заметив, сидящего за столиком Филю, он направился к нему. Они поздоровались, словно старые друзья, и он подсел к нему за столик. Абрамов внимательно посмотрел на его покрытое морщинами лицо и мысленно отметил, что он сильно сдал за эти годы.

«Филю» Виктор знал уже лет десять, ему дважды приходилось его сажать за мелкие квартирные кражи. Узнав от участкового инспектора, что он хочет с ним встретиться, от предложенной встречи он не отказался.

Он жестом руки подозвал к себе продавщицу из палатки и заказал себе триста граммов водки и закуску. После того как он выпил граммов сто, они приступили к разговору.

– Как живешь, Петр? – поинтересовался Абрамов у него. – Чем сейчас занимаешься? Щиплешь по-тихому или решил завязать?

Он посмотрел на оперативника и, словно задумавшись над его словами, тихо произнес:

– Думаю, что жил бы намного лучше, если бы вы мне, гражданин начальник, особо не мешали. Ну что за вопрос, чем может жить старый и больной вор, конечно, свободой. Вот видишь, пью водку и с грустью вспоминаю прошедшую в лагерях молодость. Чего мне остается? Наслаждаться временной свободой.

– Ты просто философом стал под старость лет, «Филя». Нужно было раньше думать о молодости, а не тогда, когда она у тебя безвозвратно прошла. Ты знаешь, у меня к тебе большое дело. Ты здесь человек авторитетный, много знаешь, вот и помоги мне хоть один раз в жизни. Насколько я знаю, к вам совсем недавно сюда приезжали наши бойцы – «маски-шоу» на стрелку с молодежью. Говорят, что стрелка закончилась стрельбой и что с вашей стороны якобы есть раненый паренек. Вот мне и нужно от тебя, Петя, чтобы ты мне помог найти этого парня, которого они подстрелили. Ты знаешь, мне нужен, этот человек.

– Интересно получается, гражданин начальник. Сначала, вы меня нещадно прессовали все эти годы, а теперь, насколько я понял, предлагаете мне еще и поработать на вас? Вы меня, наверняка, с кем-то перепутали, гражданин начальник. Я с «легавыми», как вы, не вожусь, у меня, в отличие от многих ссученных, другая порода. Это первое. Второе, откуда я могу это знать, сами посудите. Я вор, и дом мой – тюрьма. Сейчас, начальник, молодежь другая, у них уголовных авторитетов нет. Живут они без царя в голове и без понятий. Главное для них сейчас, только деньги. Это они потом, когда оказываются на нарах, начинают немного понимать, что, кроме денег, есть и другие, не менее важные для жизни понятия.

– Петр, ты меня извини, но это все я знаю и без тебя. Ты же меня, «Филя», хорошо понял, почему я интересуюсь этим делом. Если ты до сих пор живешь по понятиям, то, насколько я знаком с блатным миром, для вас, воров, сдать милиционера не считается особым грехом? Не правда ли?

Он кивнул головой в знак согласия и внимательно посмотрел на Абрамова. Видно, его вопрос долго доходил до его отравленного алкоголем мозга.

– Вот видишь, «Филя», ты со мной согласен. Если мы этих ссученных ментов не остановим, то они завтра точно кого-нибудь завалят.

Филимонов понимающе кивал, соглашаясь, что с ними нужно бороться, на чьей бы стороне они ни находились.

Он налил себе полстакана водки и взглянул на Виктора, словно, предлагая с ним выпить. Абрамов, молча, покачал головой. Он крякнул и опрокинул водку себе в рот. Крякнул, на этот раз от удовольствия, он закусил выпитую водку соленым огурцом.

– Короче, начальник, я завязал. Мне теперь копаться в этом навозе, поверь, не хочется. Обещать тебе ничего не буду, но для тебя лично все же, немного понюхаю. Может, чего-нибудь и надыбаю интересное для тебя. Но это не потому, что я тебя уважаю, как опера, а потому, что мне будет приятно, если эти суки подсядут на нары. Это принесет мне много радости и удовольствия в этой постылой жизни.

– «Филя», вот мой телефон, если узнаешь о пареньке, позвони. Мне нужно: его фамилия и адрес. Может, и я тебе когда-нибудь пригожусь, – сказал Абрамов, вставая из-за стола.

– Боже, помоги мне избавиться от таких друзей, а с врагами я справлюсь сам, – произнес он.