Будем жить по-новому! Защитник. Книга 2

– «А что ты будешь показывать, то есть с чем ты будешь выступать?» – хихикали девушки.

– Девушки, это великая тайна, что я вам покажу, и не пытайте меня, а то я в окружении такой красоты совсем забуду про свое выступление.

«Александр, хватит охмурять моих сотрудниц, в зале уже собираются тянуть жребий, когда кто выступает», – сообщила мне Алевтина.

Вернувшись в зал, я подошел к нашим, и Вадим порадовал меня, что я буду выступать последним из 10 участников. Все перешли в актовый зал, где стояла наряженная елка. Армейский ансамбль настраивал инструменты. Зал заполнялся народом, кто-то заносил стулья, кто-то просто стоял, прислонившись к стенке.

Когда в зал набилось человек 120, ведущая концерта начальник финслужбы Алевтина Вениаминовна объявила первый номер. В основном, народ пел одну-две песни, один майор очень здорово танцевал «цыганочку с выходом», один пожилой полковник от штаба армии продекларировал стих Лермонтова «Бородино», читал мощно, так что народ прониклись той энергией, которая заложена в это стихотворение. Все мы им от души аплодировали.

– А сейчас наш новогодний концерт завершит командир отдельного диверсионного батальона Александр Кольцов.

Колени предательски задрожали: «Соберись, ты ж не один раз выступал с докладами перед командирами различного уровня, давай вперед и не бойся», – напутствовал я сам себя.

– Дорогие товарищи, я исполню песню под названием «Одинокая ветка сирени», музыка и слова Залкина Валерия – обычного советского юноши.

Заиграли музыканты, и я исполнил эту душевную лиричную песню.

Народ тихо слушал песню, слова которой многим присутствующим навевали какие-то свои личные воспоминания, наполняя память кусочками довоенной жизни, а я просто от души ее пел.

Дождавшись, когда мне закончили аплодировать, я продолжил выступление: «А теперь я хотел бы рассказать несколько шуточных историй и даже анекдотов, которые перекликаются с ситуациями из нашей обычной жизни». Сам лично, когда я первый раз слушал эти номера или анекдоты я смеялся, потому что мне было по-настоящему смешно. Я начал рассказ: «Вот представьте себе безобидного человека, который в какой-то степени не от мира сего, и ему надо выкрутиться из возникшей в его жизни бытовой ситуации…»

И я рассказал пародию В.Петросяна в стиле монолога о «Студенте кулинарного техникума» на Г.Хазанова. Народ смеялся над ситуациями, которые решал герой и чем для него это закончилось. Потом рассказал несколько армейских анекдотов, и закончил тоже армейской классикой: «Полковник – майору: – Завтра в 9.00 произойдёт солнечное затмение, что случается не каждый день. Всех построить во дворе, а солдатам при себе иметь закопченные стёкла. Если будет дождь, то всех собрать в гимнастическом зале.

Майор – капитану: – По приказанию полковника завтра в 9.00 произойдёт затмение солнца, в случае дождя вы его не увидите, и затмение состоится в гимнастическом зале, что случается не каждый день, но для чего иметь с собой закопченные стёкла.

Капитан – лейтенанту: – По приказу полковника завтра в 9.00 в гимнастическом зале состоится торжественное затмение солнца, для чего закоптить стёкла. Если потребуется дождь, полковник даст особый приказ, что случается не каждый день.

Лейтенант – сержанту: – Завтра в 9.00 полковник затмит солнце в гимнастическом зале при закопченных стёклах, что случается не каждый день в ясную погоду, когда идёт дождь.

Сержант – солдату: – Завтра в 9.00 состоится затмение полковника по случаю солнца. Если в гимнастическом зале будет идти дождь, что случается не каждый день, вас всех соберут во дворе, но каждому закоптить по одному стеклу в спортзале.

Солдат – солдату: – Слушай, завтра, когда мы будем коптить окна в гимнастическом зале, случится дождь и солнце затмит полковника».

Народ смеялся до слез. А мне было приятно, что я не ударил лицом в салат, а рассказал новые для того времени шутки. Потом мы немного прогулялись под Луной по морозу с Натальей и двумя ее подругами с отдела, когда я провожал их к дому, в котором они снимали комнату.

А с первого дня нового 1942 года началась обычная военная жизнь, единственно, что люди работали и тренировались в этот день без фанатизма.

Московская наступательная операция завершилась в первых числах января. Советские войска нанесли поражение войскам группы армии «Центр» и отбросили их на 100-250 км от Москвы.

В длительных оборонительных сражениях, а затем в контрнаступлении войска 16-й армии понесли большие потери. Согласно «Справке о потерях личного состава в частях 16-й армии», доведенной до командиров полков и дивизий, входящих в армию, за декабрь 1941 года потери составили больше 20000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

На следующий день я с Ледковым и Бурятом на нашем немецком джипе, и Филиппов на полуторке, выехали в район города Руза, где предстояло оценить возможность заброски группы в город. Кроме того я хотел, сделав крюк, заехать на наш аэродром в Кубинку, чтобы повидать летчиков и набрать у них старых парашютов, из которых мы планировали пошить белые маскнакидки, так как в выданные нам маскхалаты можно было одеть лишь полторы роты, а нужно было одеть три. Мы спокойно катили по проселочной дороге, накатанной грузовиками со снарядами, продуктами, которые подвозились на передний край к реке Руза, по границе которой наши и немцы плотно удерживали свои позиции. Километра через четыре, судя по карте, должно было начинаться Рузское водохранилище. Мы спорили, где лучше трем группам по 10 человек перейти линию фронта: подъехать на машинах ближе к Рузе и пытаться перейти насыщенную линию обороны или по лесам ближе к Волоколамску, а затем топать по лесу лишних 70 километров, но зато там была более разреженная оборона противника. В пользу реки говорило то, что отсюда проще и в Можайск нанести визит, перерезав при этом дорогу Шаховская – Можайск.

Вдруг впереди стали слышны редкие выстрелы, доносящиеся из лесу, и, где-то через километр, мы увидели стоящие на дороге две полуторки и тентованный армейский «Willys MB». Выскочив из своих машин и рассредоточившись за деревьями вокруг стоячих машин, я подобрался к внедорожнику и загляну внутрь. Водитель был убит выстрелом в голову, а на заднем сидении один был убитый, а второй пассажир подавал признаки жизни. Открыв дверь и вытащив на дорогу убитого, я подсел к раненому, пытаясь определить, что с ним такое. Похоже, что прострелена грудь, причем стреляли в открытую дверь, потому что окна были целы.

Анализируя ситуацию, можно было сделать однозначный вывод – машина остановилась, к пассажирам и водителю спокойно подошли, открыли двери и расстреляли. Неужели, тут солдаты «Бранденбурга» орудуют, или обычные немецкие разведчики, или уголовники, переодетые в нашу форму? Судя по цвету кубиков на кителе, раненый был интендантом. Он открыл глаза и сфокусировал взгляд на мне.

Я расстегнул ему полушубок, китель, и надрезал гимнастерку с нижним бельем. Увидев пулевые раны в районе легких и сердца, просто бинтами из своего индивидуального пакета заткнул их, чтобы перекрыть доступ воздуха в легкие и приостановить течение крови.

«Кто вы?» – прошептал раненый.

– Командир батальона Кольцов, кто на вас напал?

– Я командир службы тыла 337 полка, мы с начфином везли деньги и в полуторке крупы и тушенку для полка, – он шептал, задыхаясь, – нас остановили трое командиров в советской форме, говорящие по-русски и, подойдя к машине, открыли двери и сразу начали стрелять. Деньги забрали, и я не знаю, что с полуторкой. Но мы минут 10 назад обогнали остановившуюся машину с красноармейцами, которые отставали от нас примерно на километр. Я видел, как они бросились за бандитами в лес.

«Сейчас вас повезут в госпиталь. – я начал отдавать команды. – Филиппов, садись в «Виллис» и в 85-й армейский госпиталь вези интенданта, к нему ближе всего отсюда,а мы уж тут».

Нужно сказать, что наша батальонная санчасть тоже работала, не покладая рук. Тяпов, Потапов, Черепов оказывали всевозможную помощь раненым средней тяжести, которых к нам направлял находящийся в городе армейский госпиталь, задыхающийся от наплыва раненых, либо бойцы, везущие мимо нас раненых, напрямую завозили их к нам. Кроме того, мы брались лечить гнойные раны и расстройства кишечника с помощью синего йода. Под это дело наши медработники оборудовали три больших комнаты усадьбы, сделав из них операционную и палаты. Но в данном случае ближе было к 85-му.

– Ну, что мужики, расклад такой: враг в нашей форме, хорошо говорит по-русски, предположительно трое, взяли полковую кассу с зарплатой бойцам, что везли в полк, правда деньги придется сдавать, свидетель есть. Их преследуют примерно два отделения красноармейцев со второго грузовика, подъехавшего минут через десять.

Я, Бурят и Сергей Ледков двинулись вдогонку красноармейцам. Пройдя метров 300 по лесу, Бурят заявил: «Кругами водят, однако. Слышишь, где стреляют уже, погоня не в центр леса, а на юг сместилась. Думаю, немцы в лесу хорошо «ходят» – егеря, кто-то отвлекает бойцов, постреливая, а остальные обойдут и во фланг отстреливают всех. Что там двадцать человек против охотника в лесу – всех положит».

Ориентируясь на периодические выстрелы, мы стали обходить погоню южнее и ближе к шоссе. Вероятно, немцы или бандиты хотели, сделав круг, вернуться к добыче. Участились выстрелы из пистолета и немецкого карабина, причем, явно смещающиеся к нам. Мы растянулись цепью и я, пройдя еще с полкилометра, впереди между деревьями и заснеженными кустарниками, заметил смазанное движение. Приглядевшись, я разглядел крадущегося человека в белом маскхалате, то пропадающего за стволами, то появляющегося снова. В нашу сторону кто-то ломился, и через минуту другую на него выскочили трое красноармейцев. Отвлекшись на них, я потерял немца. Раздалось три пистолетных выстрела, и, похоже, они даже не поняли, откуда были убиты. Я замер за густым белым от хлопьев снега кустарником, снова пытаясь увидеть движение.

«Вот ты где, не уйдешь, сволочь», – подумал я, целясь в силуэт и, пока он не исчез снова, нажал на спусковой крючок два раза. Враг вздрогнул и осел на землю. Так же медленно, осматриваясь и слушая лес, я подбирался к нему. Впереди раздались еще пара пистолетных выстрелов и крик человека, которому очень больно. Подобравшись к лежачему человеку, я проверил его пульс, которого уже не было. На всякий пожарный поднял ему веко и, увидев, что зрачок не среагировал на свет, забрал пистолет и прислушался снова.

Двигаясь дальше, услышал где-то впереди меня выстрел. Появился Ледков, знаками показав мне: «Бурят положил одного». Я ответил так же знаком, что еще один труп лежит сзади. Впереди раздавались совсем редкие выстрелы винтовок, и пару раз в ответ выстрелил «Вальтер». Винтовочных выстрелов больше не было слышно, никто не ломился по лесу, значит, закончились красноармейцы – обычные крестьянские парни, призванные в армию, нашли покой в этом лесу. Продвигаясь вперед, я услышал выстрелы из «Вальтера». В ответ раздались ответные хлопки – это кто-то из наших палит. Вот ближе начал стрелять еще один стрелок – это Ледков, на меня гонят, что ли? Я замер, встав за стволом дерева. Рядом со мной начинались кусты какого-то растения. Из-за кустов появился силуэт в белом и, перебегая между деревьями, стал приближаться к моим кустам. Он выстрелил, очевидно, кого-то увидел вдали между деревьями, и, отступая, практически подошел к моей засаде. В момент, когда его внимание было направлено на загонщиков, я резко выскочил из-за дерева, сбил его с ног и нанес ошеломляющий удар по лицу. После чего с помощью его же пистолета взял на болевой прием палец, лежащий на спусковом крючке, одновременно переведя оружие на предохранитель, заломал руку назад и аккуратно вынул оружие из расслабленной руки, при этом контролируя вторую руку, а то еще ткнет меня ножом. Дальше подбежали наши ребята.

– Молодцы, красиво выгнали его на меня.

«Я не ошибся в тебе – ты стоял именно там, где должен был быть, а не суетился, как эти красноармейцы. Услышав твои выстрелы, понял, где ты находишься и просто отгонял его на тебя, командир. Очень хотелось его живым взять, а то бы давно подстрелил. И Сергей, поняв мою задумку, погнал дальше к тебе», – радостно скалясь, сказал Бурят.

«Вот ты, стратег, а ты уверен, что их трое, а не больше? – поинтересовался Сергей, – хотел сам его взять, да далековато он от меня был, мог заметить».

– Трое их, у них ботинки немецкие, не наши, с рисунком другим.

Собрав со спин погибших немцев вещмешки, в которых были деньги, решили их вернуть вместе с машиной с продовольствием в 337-й полк, а также перенесли, уложив на поляне, 15 погибших солдат, собрав их документы, оружие и личные вещи. Немцы были одеты в форму красноармейцев, теплые штаны, офицерские полушубки и сверху белый маскхалат, но в немецких зимних, очень удобных высоких ботинках

Забрав их личные вещи и оружие, мы сидели и отдыхали, собираясь выяснить у пленного, кто они такие.

«Смотри, очнулся фриц», – заметил Ледков.

«Имя, подразделение и должность, цель заброски за линию фронта», – спросил я по-немецки.

«Я говорю по-русски, – ответил мне немец, – зовут меня Гюнтер фон Браун, я из прибалтийских немцев, обедневший барон, так сказать. В вермахте служу в третьем батальоне Ost-Hilfswillige или по-вашему «Хиви» – восточный добровольный помощник, то есть наемник, в чине обер-лейтенанта. Мы сейчас являемся вспомогательными частями, к фронту сопровождаем обозы, похоронные команды, мародерим, как все наемники, бывает, что участвуем в облавах на партизан. Сюда мы прибыли втроем на заработки, решили не заниматься обиранием трупов, а взять куш покрупней. Если бы не вы втроем, я так понимаю, что вы моих друзей положили, то мы взяли бы три вещмешка советских денег».