Фантастический Калейдоскоп: Шёпот грёз безумных

Его что-то тревожит, давно не даёт покоя, но маленький внучок не замечает этого, продолжает задавать вопросы.

– Мама говоила, что ты людей на Мас отпавлял.

– Марс, Петя, не картавь. – Сергей Иванович отрывает взгляд от неба, поворачивается к внуку и заставляет себя улыбнуться. – Да, я руководил проектом. Тяжело тогда было. Сроки сжатые, проблем куча.

Он ловит себя на том, что специально использует непонятные для Петьки слова. Хочет, чтобы внук отстал с расспросами. Но тот не отстаёт.

– Деда, а как там на Масе? Там всё касное, да? – Глаза Петьки такие синие, ясные.

Такие же когда-то были и у Сергея Ивановича. Тогда он мечтал, думал о космосе. О полётах. Но жизнь распорядилась иначе – сначала инженер, потом и вовсе функционер, начальник отдела. Менеджер, как модно было тогда называться. В тридцать пять стал главой «Нацкосмоса». Молодым. Перспективным. Напористым.

– Да, красное, Петя.

Он закрывает глаза. Перед внутренним взором стоит команда космонавтов. Четверо парней и две девушки. Все улыбаются. А он даже не помнит их имён. Как же это плохо. Он открывает глаза, но команда по-прежнему на месте. Стоят около берёзовой рощицы. Улыбки их стёрты, лиц почти не видно. Белые скафандры покрыты чем-то бурым. Сергей Иванович не хочет их видеть.

– Уходите!

Петя испуганно озирается. Не может понять, что случилось с дедушкой. А тот мотает головой, затем трёт лицо рукой, но тщетно. Они не уйдут так просто.

Один из космонавтов заговорил. Отчётливо видно, что его скафандр заляпан кровью. Шлем разбит, а внутри нет лица, просто красная мешанина. Но он говорит.

– Помнишь тот спутник?

– Нет! Я сказал, уходите! Замолчи!

– Ладно тебе, старик. – Космонавт делает шаг вперёд, затем ещё один. Сергей Иванович пятится, чувствуя, что вот-вот упадёт на землю. – Я не могу уйти. Ты знаешь. Сначала левый спутник, дурацкий макет. Пара миллионов откатом. Помнишь? Затем из бюджета выделили на межпланетную станцию. А это и вовсе куча денег. Правда, на курс не вышла, скандал возник. Но ты как-то отмазался.

Сергей Иванович падает. Космонавт загораживает собой небо, нависает над стариком, протягивает руку, словно хочет помочь. Но кисть оторвана, жуткая культя болтается перед лицом старика.

– А затем апофеоз, Серёжа. Контракт на систему жизнеобеспечения для экспедиции на Марс. Миллиарды, безбедная старость. Роскошный особняк. А мы остались гнить там.

Старик закрывает глаза. Испуганный крик внука он не слышит. Красный Марс ждёт его. Пора.

Курить, пить и трахаться

Александр Лещенко

Вечеринки в доме Яны уже давно достали всех соседей. Но ей было плевать. Как только родители укатывали куда-нибудь в отпуск в экзотическую страну, Яна прихватизировала семейную дачу и развлекалась там по полной. Конечно, не одна. Разве можно развлекаться по полной одному? Конечно, с друзьями. Они любили курить, пить и трахаться. Иногда именно в такой последовательности, а иногда и чередуя эти действия друг с другом.

Так вот уже сегодня все порядочно накурились и наклюкались, но ещё никто ни с кем не трахнулся. Из дома на весь дачный посёлок гремела громкая музыка. Какая-то попса, но мощность звука была такой, что у окружающих могло сложиться впечатление, что они на рок-концерте.

Яна вместе со своим парнем Русланом уединились к комнате родителей. Он медленно раздевал Яну: руки мяли то грудь, то ягодицы.

Егор и Илья вышли покурить. Их изрядно шатало, поэтому долгое время не получалась зажечь зажигалку, не говоря уже о таком «сложном» действии, как прикурить сигарету. Но всё же они справились, и вот сладостная отрава уже наполняла их лёгкие.

Канистра ударила Егора по голове, вырубив его, а потом заехала в лицо Илье, сломав нос и разбив в кровь губы. Обоих курильщиков оттащили на задний дворик дома. Связали, заткнули кляпом рты. Из канистры полился бензин, потом чиркнула спичка, и два тела объяло пламя. Запахло горелым мясом.

– Фу, чем это так воняет? – наморщила носик Яна.

– Да не обращай внимания. Наверное, кто-то из соседей жарил шашлык. Ну и спалил, – отозвал Руслан.

Он стянул с неё свитер, расстегнул бюстгальтер и занялся её грудями.

Федя, Юля и Катя сидели за столом и пили. Вернее, они уже и так порядочно выпили, но все ещё продолжали травить молодые организмы алкоголем. Вечно пьяные, вечно молодые. Скоро они уже должны были начать трахаться. Сначала Катя и Федя, затем Юля и Федя, а после чего уже сразу втроём. Иногда получалось так, что Федя отрубался, и Кате с Юлей приходилось ублажать друг дружку. А иногда к ним присоединялись Егор и Илья, и тогда всё превращалось в мини-оргию.

Впрочем, Юля сама любила трахать Катю, а то, как правило, на оргии всё внимание парней доставалось подруге. Её могли пользовать сразу вдвоём или даже втроём. А бедная Юля сидела в стороночке и тихонечко мастурбировала, наблюдая, как рот, попка и киска подруги подвергаются тройной атаке. Их пьяные стоны порой даже перекрывали громко орущую музыку.

Тяжёлая бутылка треснула Федю по затылку. Она же ударила в лицо Катю, разлетевшись на десятки осколков и изрезав красивую мордочку. Острое горлышко бутылки вонзилось в шею Юли, и на стол хлынула струя крови. Нож, схваченный со стола, воткнулся Кате в глаз, убил её, вышел и воткнулся снова, но уже в затылок Феди.

– Ты ничего не слышал? – Яна немного отстранила от себя Руслана.

– Нет, ничего, – отозвался он, стянул с неё джинсы и стал лапать голые ягодицы.

Наконец они оба полностью избавились от одежды и повалились на кровать. Стащив с Яны трусики, Руслан окинул взглядом молодое, упругое, девичье тело. Как же хотелось оттрахать эту пьяную, похотливую и сексуальную сучку, от которой к тому же разило дорогим куревом. Как и от него самого. Он всадил свой штык в неё, потом ускорился, но особого удовольствия получить не успел.

Топор обрушился на Руслана и раскроил ему череп, заляпав Яну кровью. Фигура вышла из тьмы. Яна уже собиралась закричать, но от удивления проглотила язык.

– Ефим Константинович?

– О, даже вспомнила моё отчество, богатенькая сучка. А то всё дед Ефим, да дед Ефим.

– Я не понимаю…

– Ну ещё бы! Только послушайте её, она не понимает! Смех, да и только. Обкурилась, напилась и стала трахаться, куда уж тебе что-то понимать. Твои папаша и мамаша всегда хорошо мне платили, чтобы я за тобой следил, и чтобы ты не натворила всяких глупостей. Но сейчас соседи, которых ты со своими друзьями в конец уже достала, заплатили мне больше. Сказали: «Дед Ефим, разберись, а?» Вот я и разбираюсь.

Топор ударил Яну по рту, выбив зубы и частично лишив языка. Отрубив жертве руки и ноги, дед Ефим навалился на неё сверху. Давно он уже не был с женщиной, ох давно. Но «Виагра» творила чудеса. Он трахнул извивающуюся и истекающую кровь Яну, а затем отрубил ей голову.

Всё должно было выглядеть так, как будто на подростков напал маньяк. Они курили, пили и трахались, а затем их всех убили. Однако кое-кого перед смертью ещё и изнасиловали, но это же дело десятое. Главное, что старый сторож дед Ефим деньги соседей Яны отработал, правда, теперь было немного неудобно перед её родителями. Но он не думал, что они будут так уж горевать по беспутной дочурке, которая перед смертью успела и курнуть, и бухнуть, и перепехнуться.

Сверчок

Ольга Краплак

Оно дергалось внутри правой груди. Притаилось там. Наверное, крохотная личинка проникла через дырочку в соске и там разрослась в слоях жировой ткани. Наверняка это все тот сверчок мерзкий, которого недавно мы убили. Скакал, небось, по мне, когда я спала и видела кошмарные сны, лапками острыми царапал, да и прокрался со своим яйцом под пижаму.

Я ощущала болезненные шевеления, а временами и то ли свист, то ли писк слышался, жуткий, предсмертный. Тараканий вопль, словом. Я закатывала футболку у зеркала в прихожей и рассматривала, как оно там подрагивает под кожей, а когда я звала маму, чтоб она увидела все это тоже, это убожество замирало и не выказывало себя. А затем и вовсе сдохло. Наелось, насвистелось себе, да и все. И когда оно стало разлагаться, то у меня поднялась температура. Я торжественно объявила маме, что не выдумываю. Вот, тридцать семь и два! Значит, точно сепсис. Или рак. Мама ответила в рифму, а я расплакалась.

Умылась. Достала паспорт из книжки декадентских стишков. Надела приличный, но колючий свитер, прицепила брошь с зайчиком на лацкан пальто и отправилась в поликлинику, респектабельная и очень несчастная. А мама стояла на пороге со своей дурацкой сигаретой, будто её это не касается, и была совершенно права.

Я шла и глядела, щурясь, на слишком яркий для меня мир. В голове застряло: я больна, я больна, больна, больна. Заболела. Анализы. Клиника. И эта ласковая, кисло-сладкая буква «л» слюнявилась во рту. И мне стало совсем плохо, когда я очутилась у стеклянных дверей с белыми прямоугольниками объявлений о том, что поликлиника не работает, потому что праздник, ремонт, и нечего тут ходить без бахил. Я немного постояла, потеребила значок с зайчиком и пошла домой.

По дороге я встретилась с тремя трехцветными котами, неприлично огромными. Еще я зашла в магазин и купила там яблоки сорта гольден и коробочку с лезвиями.

– Пакет? – кассирша смотрела презрительно.

Я согласилась на пакет.

Когда я пришла домой, мамы уже не было. В коридоре пахло ее льдистыми, ландышевыми духами.