2 | Драмы. 1989–2020 гг.

В Кумранских пещерах. 76-ой год нового летоисчисления Юлия Цезаря, 33-ий год от начала правления Августа Октавиана, 19-ый год правления Тиберия

СЦЕНА 1. Собрание общины

Общий зал Кумранского пещерного монастыря, он же – трапезная. В центре зала – старейшина Аарон. На скамьях сидят члены общины. Все одеты в простые белые одежды-балахоны. Никаких различий и отличий.

ААРОН: Братья! Сегодня от нас ушел брат Иоанн. Брат Иисус, кажется, он твой старший брат?

ИИСУС: Да, двоюродный.

ААРОН: И ты уйдешь.

ИИСУС: Зачем?

ААРОН: Узнаешь потом. (Обращается ко всем.) Он послан с тяжкой миссией и будет обезглавлен, когда исполнит ее. Он послан нами – и он проклят нами: такова суровая, но справедливая традиция ессеев. Проклятье даст ему сил не вернуться сюда. (Ропот среди общины.) Иоанн был лучшим из нас и потому на него пала эта великая миссия. И он был причастен к тем избранным, что писали новые священные тексты. Кто заменит его?

ГОЛОС ОДНОГО ИЗ БРАТЬЕВ: Иисус.

ГОЛОСА: Да! Да! Иисус!

ААРОН: Хорошо, будь по-вашему, но знайте – уйдет и Иисус. Вы, пишущие пешарим, готовы ли вы отдать Иисуса и готовы ли вы вскоре отдать другого?

ГОЛОС С ПЕРЕДНЕЙ СКАМЬИ: Да, готовы.

ААРОН: Пусть будет так. Я обращаюсь к вам, писцы и переписчики Священных текстов: готовы ли вы отдать одного из вас тем, кто пишет пешаримы взамен Иисусу?

ГОЛОС ИЗ ДРУГОГО КОНЦА ЗАЛА: Да, пусть это будет брат Элеазар.

ААРОН: Но он слишком молод!

ТОТ ЖЕ ГОЛОС: Он в Кумране с малолетства и уже семь лет провел в писцах.

ААРОН: Хорошо. Пусть будет брат Элеазар в числе пишущих пешаримы. Чтецы, готовы ли вы передать одного человека в писцы взамен уходящего из писцов Элеазара?

ГОЛОС ИЗ ЗАДНЕГО РЯДА: Готовы. Брат Иосия четыре года усердствовал в чтении Священного Писания.

ААРОН: Пусть брат Иосия переходит в писцы. Я спрашиваю у задних, недавно пришедших: кто из вас готов сменить Иосию и начать читать пророческие книги?

ГОЛОС: Я. Два отмеренных мне года я провел в послушании и полном смирении и ни разу не нарушил Устав общины.

ААРОН: Кто поручится за него?

МАЛХИСЕДЕК: Я блюл его все эти два года и могу поручиться за него.

ААРОН: Пусть будет так. Те, кто на страже у входа, есть ли желающие прийти в нашу общину?

ГОЛОС ИЗДАЛЕКА: Волны несчастий и злой фортуны прибивают к нашему берегу толпы страждущих и обиженных. Они терпеливо ждут зова из недр пещерного города.

ААРОН: Пусть войдет первый из них!

ГОЛОС ИЗДАЛЕКА (похоже на эхо): Пусть войдет первый из вас!

ААРОН: Наше собрание закончено. Братья, завтра суббота. Весь день вы должны будете, как всегда в субботу, лежать у себя в кельях и не вставать. Только молитва – и ничего более. Чтобы облегчить ваше испытание от соблазнов и грязных нужд, сегодня, согласно Уставу общины, вам полагается только чашка воды, без лепешки. Примите с молитвой и благодарностью вашу трапезу.

Появляется водочерпий, обносящий всех сидящих водой, разливаемой по чашам из кувшина.

СЦЕНА 2. Субботнее бдение

В центре, в полумраке – грубое ложе, покрытое куском белой ткани. На ложе лежит навзничь Иисус.

ИИСУС: (Долгое время идет невнятное и еле слышное бормотание молитв. Затем от груди Иисуса отделяется светлое пятно и зависает над ним, постепенно оформляясь и голографически прорисовываясь трехлетним младенцем. Это – Душа Иисуса, очень похожая на иконический канон Младенца. Голос Души Иисуса звучит гораздо выше изображения.) Это ты? Здравствуй.

ДУША ИИСУСА: Здравствуй. Ты звал меня?

ИИСУС: Я знаю – ты всегда во мне. Но я хочу видеть тебя воочию. Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, больше себя.

ДУША ИИСУСА: А я люблю тебя, Иисус. Я – твоя совесть, чистая и незапятнанная. И я рад, что ты не пятнаешь меня.

ИИСУС: Милое дитя. Неужели это – я?

ДУША ИИСУСА: Ты был точно таким, когда тебе было сорок месяцев. В этом возрасте душа человеческая окончательно покидает царство Духа, уходит с небес и поселяется в теле до самой его смерти. И мы окончательно забываем иную жизнь, но остаемся такими, какими нас застиг этот страшный и печальный для нас возраст.

ИИСУС: Я помню, помню… Когда я был совсем маленьким, я всегда сравнивал окружающий меня мир с другим, который я знал лучше, чем этот. Я много тогда знал такого, чего сейчас уже не знаю и не помню. Я как-то враз все это забыл и растерял. И уже не могу вспомнить. Помоги мне вспомнить, что я тогда забыл.

ДУША ИИСУСА: Я не могу тебе помочь. Но ты сам сможешь вспомнить, если…

ИИСУС: Если?

ДУША ИИСУСА: Если будешь возвращаться ко мне.

ИИСУС: Как я могу возвращаться к тебе? Научи меня!

ДУША ИИСУСА: Ты и так уже возвращаешься ко мне. (Печально.) А больше я не могу сказать тебе. Но помни, что говорит наш общий, твой и мой, Отец: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».

ИИСУС: Где ты во мне?

ДУША ИИСУСА: Везде. Я в сердце твоем, а, значит, разлито и в крови по всему твоему телу. И, когда тебя снедают дурные помыслы, кровь густеет и теснит, душит меня, а когда твои мысли и чувства и весь ты обращаешься к вышнему, кровь становится легкой, и мне дышится легче, и я чувствую свободу, ту, что придет ко мне, когда умрет твое тело. В похоти ты обуреваем дьяволом, твердящим твою кровь, в любви ты растворяешься и раскрепощаешь меня.

ИИСУС: Спасибо тебе.

ДУША ИИСУСА: И тебе спасибо. Прощай.

ХРИСТОС: Прощай.

Звучит нежная тихая мелодия, исполняемая детским хором. По периметру сцены из мрака проступают другие ложи с другими ессеями, и над каждым – освещенный облик их душ-младенцев.

СЦЕНА 3. В скриптории

ЭЛЕАЗАР: Скажи, учитель…