Мечи Ямато

– Ну вот скажи, Ямамото, – продолжал болтать ногами Наканэ, – ты готов спать с мечами по бокам постели и с мечами в изголовье?

– А зачем это нужно?

– Как зачем! Самурай должен правильно спать. Без этого нельзя.

Артем хотел сказать: «Так я не самурай, с чего ты взял, что я самурай?» А потом ему пришло в голову, что Мацудайра, скорее всего, отрекомендовал его своим ученикам именно как самурая, ну… только зарубежного самурая. Чтобы относились к нему хотя бы без сословных предрассудков, хватит и одного предрассудка по отношению к чужеземцам.

– Правильно – это как? – спросил Артем.

– Правильно – это так, как подобает самураю, – с гордостью произнес Накамэ, разве что кулаком в грудь себя не ударил. – Самурай должен спать только на правом боку, укрыв под ним правую руку, и во сне не переворачиваться. Если спящего самурая ударит мечом подкравшийся враг, то отсечет левую руку, но уцелеет правая. – Накамэ правой рукой вытащил клинок катаны из ножен на длину ладони и тут же с силой вогнал обратно. – Вскочив, самурай сможет сражаться более важной, правой рукой. Вот для чего надо правильно спать. Этому не научиться без должной крепости духа. Знаешь, как этому учат? По бокам от спящего ученика ставятся два остро наточенных меча. Станет ворочаться во сне – поранит себя. Приходится много раз пораниться и много шрамов нажить, прежде чем научишься.

– Со сном понятно, – сказал Артем. – Хорошие сны мне обеспечены. А что там с дальнейшим распорядком?

– В Мацудайра-рю очень строгий распорядок дня, и от него не допускается ни малейшего отклонения. Подъем с зарей, обязательное обливание холодной водой и небольшая разминка с шестами или с симбо[23 - Симбо – тяжелая трость.]. До завтрака чтение «Кодзики», «Нихонги»[24 - «Кодзики» и «Нихонги» – японские хроники VIII в.] и других книг, обязательных для любого самурая, – о божественном происхождении народа Ямато, о доблестях благородного мужа, о деяниях самураев прошлого, потому что… – Накамэ поднял палец и изрек: – …подражание мастерам прошлого, а не настоящего способствует овладению кэмпо.

Самурайчик явно кого-то цитировал. Или сэнсэя, или какого-то книжного авторитета.

– После завтрака занятия каллиграфией, музыкой и стихосложением. Хочешь, Ямамото, я прочитаю стихотворение, которое сочинил сегодня?

Не дожидаясь согласия Артема, Накамэ продекламировал:

Вешние воды.
Кошка упала в поток —
Не смогла перепрыгнуть[25 - Автор стихотворения – Хоро.].

Нравится?

– Да.

– Потом до обеда мы с сэнсэем занимаемся кэмпо. После обеда час можно отдыхать по своему усмотрению. А потом мы занимаемся воинскими искусствами. Стрельба из лука, зюзуцу[26 - Рукопашный бой.], наездничество, умение владеть копьем, боевым веером и алебардой – все, чем должен владеть самурай. А после вечерней трапезы мы снова читаем книги. Вот так. Никакого отступления от распорядка, Ямамото. Ты считаешь, что у тебя хватит силы духа справиться с этим?

Ответить ни отрицательно, ни утвердительно Артем не успел. Раздалось знакомое дребезжание ручного барабанчика.

– Пора. – Накамэ спрыгнул с перил. – Зовут на вечернюю трапезу… Она странная.

– Кто? – не понял Артем. – Трапеза?

– Ацухимэ, сестра Кумазава Хидейоши, – сказал Накамэ и заговорщицки подмигнул. – Хорошо подумай, прежде чем сходиться с ней близко. Дружба с ней опозорит тебя в глазах других самураев. У нас ее не любят…

На это Артем ничего не стал говорить. Потому что незачем было говорить…

А потом был обед в общей трапезной. Все самураи, наставники и ученики Мацудайра-рю, сидели за общим длинным столом. Еду подавали женщины. Сегодня на ужин были жареные бобы, китайская лапша и зеленый чай. Артем с удовольствием навернул бы сейчас чего-нибудь посущественнее, бифштексик бы какой-нибудь зарубал, но… может, так будет к лучшему. Наедаться на ночь не рекомендуют все без исключения доктора. Да и вдобавок на стене этой комнаты красуется какэмоно с подходящим к случаю изречением: «Питайся правильно и умеренно».

Артем ловил на себе любопытные взгляды. Конечно, известие о том, что в школе появился гайдзин, уже облетело всех наставников и учеников. А сейчас гайдзина все увидели воочию. Гимнаст же от нечего делать пересчитал сидящих за столом – сорок два человека, не считая самого гимнаста.

Артем не пытался разглядеть, кроется еще что-нибудь во взглядах кроме любопытства. Например, ненависть. Но во всяком случае, являясь объектом всеобщего внимания, Артем чувствовал себя неуютно.

Да хоть бы его тут люто возненавидели, ну и что! Мастер сказал, что здесь под его защитой Артему ничего не грозит. А в своей школе мастер – царь и бог. Так почему ж не верить мастеру!

После вечерней трапезы Мацудайра жестом подозвал Артема, вышел с ним на веранду.

– Что ты решил? – спросил мастер.

– Я решил принять твое предложение, Мацудайра-сан. – Артем счел уместным вежливо поклониться.

«В конце концов, – подумал гимнаст, – я всегда смогу уйти, когда надоест. Мне собраться – только короб на плечи».

– Я рад, – сказал мастер. – Я надеюсь, твое присутствие пойдет на пользу Мацудайра-рю… Видишь этот холм? – Мастер вытянул руку в сторону довольно высокого взгорья, покрытого весенней зеленью. – С него в ясный день ты можешь увидеть вершину Фудзи. Она видна, но путь до нее долог. Так же долог путь к вершинам кэмпо. А знаешь, Ямамото, какая высшая цель кэмпо и, думаю, всех воинских искусств? Вот она – меч не нужен вовсе. Когда ты придешь к пониманию этой истины и научишься выходить из любого положения, не обнажая меча, тогда ты можешь сказать о себе: «Я стал кэнси, великим мастером меча».

– Заниматься с мечом дни напролет, чтобы отказаться от меча? Нет ли в этом противоречия? Не разумнее ли сразу обучаться выходить из любого положения, не обнажая меча? – Артем сейчас не играл и не притворялся. Он действительно не понимал логики мастера. И действительно хотел ее понять.

– Потому что сила не снаружи, а внутри тебя. Постоянные, усердные занятия с мечом направлены именно на выковывание духа. А чем сильнее дух, тем чаще отдыхает меч. Но путь к совершенству долог, – еще раз повторил мастер. – Начни его с того, что пойди и хорошо выспись. У тебя глаза слипаются, Ямамото. Сейчас Наканэ отведет тебя в твою комнату. У нас еще будет время поговорить о кэмпо, о твоей стране, обо всем…

Наканэ отвел Ямамото-Артема в его комнату. Хотя, наверное, ее следовало именовать кельей – два с половиной шага в длину, шаг в ширину. Из мебели – только тюфяк на полу. «А нужно ли человеку больше?» – философски подошел к вопросу Артем, падая на этот тюфяк. Вся усталость последних дней разом навалилась на него, когда он увидел перед собой постель, и не было никаких причин откладывать сон. И – словно некие невидимые подпорки вышибли. Проваливаясь в туман, Артем подумал, что завтра он увидит Ацухимэ. И от этого сразу стало хорошо на сердце и на душе.

С тем Артем и заснул.

Но проспать до утра ему было не суждено.

Глава десятая

НОЧЬ В БАГРОВЫХ ТОНАХ

Бедные звезды!

Им места нет в небесах —

Так сияет луна...

    Аэйкин

Решетчатая бумажная дверь чуть не разлетелась на составные части. От этого грохота Артем ошалело вскинулся на тюфяке, вскочил на ноги и, еще ничего ровным счетом не понимая, инстинктивно отпрянул к дальней стене комнаты.

В комнате мигом стало тесно от людей. Кто-то из них поднял над головой фонарь, и его слабый колеблющийся свет показал перекошенные от ненависти самурайские лица.

– Не успел удрать! – радостно закричал кто-то.

– Думал, не догадаемся!

Набившиеся в келью самураи были растрепанны и злы. Их ладони нетерпеливо сжимали и гладили рукояти мечей.

– Только сейчас не вздумайте убивать!

– Вытаскивайте его! – закричали из коридора.

Артема ухватили за кимоно, рванули. Артем на кого-то налетел, тут же последовал толчок в спину, от которого гимнаст чуть не сшиб стоящего перед ним человека.

Самураи даже не подумали, что в этой тесноте они крайне уязвимы. Артем без труда мог выхватить у кого-нибудь из-за пояса вакидзаси. И пока они сообразили бы, что происходит, пока сами выхватывали бы оружие, многие из них, подкованных, блин, в фехтовании бойцов, получили бы в бортах пробоины от скромного акробата. В этой теснотище их численное превосходство мигом бы обернулось большим, жирным минусом. Они стали бы мешать друг другу, как пассажиры в трамвае. Тем более многие наверняка по привычке схватились бы за катану. А тут катаной не размахнешься, а коли все же размахнешься – своих же посечешь. К тому же Артем мог выбить из рук и потушить фонарь, в полной темноте его шансы на спасение получили бы еще одну существенную добавку.